Навалился сверху

– Кто должен следитьза здоровьем боксера?
– Тренеры и в первую очередь рефери. Я бы обязал реферикаждый год проходить дополнительные обучения по последствиям травмневрологического характера, чтобы они могли различать серьезные и несерьезныетравмы. Бывает, что лицо у боксера «чистое», а он пропускает и пропускает.Некоторые считают, что спортсмену нужно дать шанс побороться, но таким людям нехватает знаний о боксе. Главное – здоровье спортсмена.

– Если удары вчелюсть наиболее «безобидны», удары в какую часть головы наиболее опасны?
– Например, если боксёр пропустит сильный боковой удар вобласть виска. Импульс удара проходит от кулака непосредственно в мозг. Главнаяопасность в сотрясении мозга. Мозг «плавает» в черепной коробке. И после ударовон сталкивается с ней. А если траектория движения удара по спирали, то вдвойнеопаснее, так как тут уже могут повредиться сосуды и не важно, куда пришелсяудар. Поэтому в первую очередь грамотные боксеры обладают отличными защитныминавыками, которые нарабатываются годами.

– Вы говорили обаттестации рефери. Сейчас это происходит?
– Ежегодно рефери посещают боксерские конвенции. Во всякомслучае, самые опытные и известные судьи отечественного бокса, людистаршего поколения, их посещают регулярно, так как понимают ответственность. Ихаттестуют, они получают лицензии, посещают семинары. В России подобная работатоже велась ранее, но сейчас я не в курсе.

– В целом, высока лисмертность боксеров после травм?
– Выше, чем в других видах спорта. Хотя я знаю, что вфутболе спортсмены сталкивались головами со штангой ворот и погибали. В авто имотоспорте тоже высокая смертность.

– Бывали ли случаи,когда после пропущенного удара боксер сам решил завершить карьеру?
– Да, такое случается. В моей практике был оченьперспективный украинский спортсмен. Не буду называть его имя. Он неожиданнооказался в нокауте от «андердога». Никто этого не ожидал. Две-три минуты онлежал без сознания и его не могли привести в чувство. После этого у негопоявился страх. Он провел еще два-три поединка. Провел неудачно. Перед боями онтрясся. Боялся, когда сидел в раздевалке, хотя до этого считался восходящейзвездой.

Еще помню узбекского боксера, который долго готовился кпервому профессиональному бою и много тренировался в Германии. Он много чеговыиграл в любителях. Вышел на первый профессиональный бой с заведомо слабымсоперником. Тот случайно выбросил удар. Узбека минут пять не моглипривести в создание, он лежал пластом. В результате он тоже завязал со спортом.Говорят у него проблемы со здоровьем. Подобных случаев я знаю достаточно.

– Вы самирекомендовали ли кому-нибудь завершить карьеру?
– Нет.

– Что должно было быпроизойти, чтобы вы такой совет дали?
– Два-три нокаута в течение года совместной работы. Если быбыли доверительные отношения, я бы это порекомендовал и только тренеру.

– Боксеры всегдапроходят медицинскую комиссию до боя?
– Да.

– А после?
– По желанию или необходимости. В основном по инициативебоксера или его команды в случае каких-либо травм. По правилам федерациипрофессионального бокса, если боксер был в нокауте или нокдауне, он обязанпровести обследовании, чтобы был понятен характер последствий, если они есть.

– Может ли абсолютноздоровый спортсмен умереть на ринге в результате удара или его здоровье изначальнодолжно быть чем-то подорвано?
– Всякое возможно, но, как правило, от одного удара это непроисходит. Обычно проблемы были ранее. Был случай, когда за две недели до бояодин боксер был в нокауте, затем вышел на ринг и уже после боя скончался вбольнице.

– Можно ли распознатьсимптомы сотрясения или серьёзной травмы непосредственно во время боя?
– Это скорее вопрос ко врачам. Но если у боксера естьпроблемы неврологического характера, они заметны после нокдауна, когда его,например, не «слушаются» ноги. В этот момент хозяин на ринге – рефери. Врача онвызывает только для консультации. Окончательное решение за ним, если»угол» боксера не выбросил полотенце.

– Значит, именно заэтим следит рефери, когда отсчитывает счет «десять», смотрит в глаза, проситбоксера поднять руки и сделать пару шагов?
– Конечно. Если вспомнить бой Дениса Лебедева и ГильермоДжонса – такие бои нужно показывать всем, кто занимается боксом, от когозависит судьба спортсмена, чтобы все понимали – подобные поединки надоостанавливать раньше. На половине дистанции такого боя. В том поединкестопроцентная заслуга такого «результата» – это рефери. Я бы егодисквалифицировал на пару лет и заставил посетить соответствующие курсыповышения квалификации. Второе, команда должна была остановить бойраньше.

источник: «Советский спорт»

«Я только теперь начала понимать, что эта проблема нуждается в профессиональной помощи. Наши отношения со старшим братом начали ухудшаться, когда я была во втором классе. С тех пор он много раз бил меня, и продолжает это делать сейчас. Хотя я физически крепкая, занимаюсь спортом и могу постоять за себя, когда он начинает ругаться и поднимает на меня руку, я замираю и могу только плакать.

Родители до сих пор не считают это проблемой: «Когда мы умрем, вы останетесь самыми близкими друг другу людьми, поэтому вам надо держаться вместе», – это реакция на любые мои жалобы. Они уверены, что брат абсолютно нормален, а я устраиваю истерики и наговариваю на него. Я же после каждой стычки с ним чувствую себя униженной и растоптанной. Я теряю себя, негативные эмоции, порождаемые конфликтами с братом, переношу на все сферы жизни. Я больше не чувствую себя привлекательной, мне кажется, каждый может меня оскорбить или унизить. А мне хочется почувствовать себя нормальным человеком, жить полной жизнью, быть уверенной в себе и в окружающих. Как изменить наши отношения?»

КОНСТАНТИН СЛЕПАК, ПСИХОТЕРАПЕВТ:

«Вы описываете очень непростую ситуацию. Удивляет, пугает и настораживает, что на протяжении всего периода родители ничего не замечали и никак не регулировали ваши с братом отношения.

Жаль, что вы не указали, на сколько лет брат вас старше. Обычно зависть старшего ребенка к младшему проявляется раньше, чем в вашем случае. Сложно поверить, что без какой-либо причины между родственниками может возникнуть столько агрессии. Мне кажется, что с вашим братом что-то произошло, что-то, что он до сих пор продолжает физически отыгрывать на вас. Только ли на вас? Не проявляется ли агрессия по отношению к его семье, к жене или ребенку?

Скорее всего, это была острая травмирующая ситуация, связанная с физическим или сексуальным насилием. И, будучи травмированным, он пытается сделать вам хуже, чем пришлось ему самому. Если принять мою гипотезу, то вы можете попытаться представить, что пережил он? Часто люди, пережившие насилие, ощущают в себе невыразимую «плохость» и пытаются избавиться от нее, «надевая» на себя роль обидчика, того, кто сделал плохо им. Распространенная шутка: «Начальник наорал на папу, папа накричал на маму, мама дала подзатыльник сыну, сын пнул собаку…» Такое отыгрывание может продолжаться бесконечно долго, так как не приносит пережившему травму человеку ничего кроме временного снижения внутреннего напряжения. Мне показалось, что вы не понимаете причин такого поведения со стороны брата. Не думаю, что причины изменения отношений между вами вам следует искать только в себе.

Если моя гипотеза верна, то психологическая помощь нужна не только вам, но и брату. Вы же, в свою очередь, можете попытаться посмотреть на него не как на обидчика, а как на глубоко психологически раненного человека. Может быть, такой угол зрения принесет вам облегчение.

Ваши переживания (потеря себя, страхи, ощущение беспомощности и тотальная безысходность) как раз свойственны тем, кто живет с травмированным человеком или страдает от него. С такими людьми постоянно находиться рядом крайне тяжело: в первую очередь потому, что они сами поддерживают внутри себя травматическую ситуацию, провоцируя окружающих вести себя определенным образом и вовлекая их в свою травму. Похоже, что нечто подобное происходит с вами. Вы тоже вовлечены в эту «игру» и, вероятно, неосознанно поддерживаете с братом определенные отношения, которые диктует его травма, либо провоцируя насилие с его стороны, либо попадаясь на его провокации и позволяя себе вновь и вновь попадать в позицию жертвы.

В этой связи постарайтесь отследить в своем поведении повторяющиеся модели или действия, поскольку, скорее всего, они являются либо провоцирующими, либо поддерживающими провокацию со стороны старшего брата. Если вам удастся выделить эти действия в своем поведении, то, возможно, вы сможете разнообразить его и быть по отношению к брату разной, что само по себе позволит выйти за пределы действия травмы.

Мне кажется важным напомнить вам, что вы и ваш брат уже не маленькие дети, когда родители создают условия для их развития. И он, и вы теперь сами берете на себя ответственность за свое поведение: он – за насилие, вы за жертвенность. В этой связи вы имеете полное право оказывать сопротивление, или избегать контактов с ним, или действовать как-то иначе.

К сожалению, опыт показывает, что самостоятельно вырваться за поле действия травмы крайне сложно. Если вы почувствуете, что легче не становится, не избегайте профессиональной помощи и не бойтесь обращаться к специалистам. Это не более чем забота о себе и о своей душевной жизни».

Я прошла стодневку. Это стало понятно, когда до завершения «Экспедиции к новому Я» оставалось еще несколько дней. Дописываю этот текст, уже пробежав свой первый полумарафон, к которому пришла через принятие и присвоение себе первой цели стодневки — поддерживать регулярность занятий спортом и танцем. Хочу поделиться своим опытом, поскольку нашла несколько подводных камней и подозреваю, что они встречаются не только у меня.

«Надо» против «хочу»

Путь длиной в сто дней начинается с формулирования целей. Оказалось, что уже на этом этапе можно основательно сесть в лужу. Просто сформулировать, чего я хочу добиться за сто дней, — акт, ничем не отличающийся от обычных «хочу», «надо» и «полезно», которыми вымощена дорога сами знаете куда. Важно сделать это письменно и провести каждую цель через игольное ушко вопросов «зачем», «почему» и «из чего состоит эта цель».

Почему нельзя все это продумать в голове и рьяно взяться за работу? Как оказалось, в голове находятся не только Я, но и другие части. Фрейд об этом писал, а я обнаруживаю в деле.

Часть, которая назойливо вторгается в процесс на этапе поставки целей, поразительно похожа на родителей, учителей, воспитателей и глас общества. «Большой брат» или Сверх-Я, если пользоваться терминологией отца психоанализа. Именно она добавляет моим целям важности, но она же забирает у меня мотивацию.

Мне (той, которая идентифицируется с Я, присутствующим здесь и сейчас и опирающимся на принцип реальности) не нужны цели, которые диктуются с высоты Сверх-Я, поэтому я их ювелирно саботирую.

Если позволить себе на первом этапе стодневки сформулировать и обработать цели в голове, они не будут вам принадлежать, их автором будет Сверх-Я. И вам даже будет казаться, что цели сформулированы убедительно, логично и четко, что они вам правда-правда подходят. Пока мы формулируем в голове, нам не видны логические подмены, мы не можем отследить «надувательства»: Сверх-Я использует давление слова «надо», чтобы внушить нам важность того или иного действия.

Например, моя первая цель — «поддерживать регулярность в занятиях спортом и танцем» — до того, как я ее со всех сторон рассмотрела и поняла, зачем она именно мне, поддерживалась разными мыслями типа «заниматься спортом полезно», «это укрепляет здоровье», «это хорошо для фигуры и полезно для долголетия». Все эти мысли не имели никакого отношения к сегодняшнему дню и предлагали мне много трудиться сейчас для того, чтобы достичь чего-то потом. Или не достичь — мы же не можем заглянуть в будущее и увидеть, как развивается наша история в зависимости от сделанных сегодня выборов. Кроме этого, имеющиеся мотивировки оперировали словами «надо», «полезно», «должна» и давили на чувство вины — «если не начнешь сейчас, потом будет уже поздно!». После выполнения первого задания стодневки моя цель оказалась подкреплена совсем другим содержанием и намерениями, опирающимися на мои собственные ценности:

— подавать хороший пример сыну;

— сократить длительность и уменьшить глубину моих эпизодов апатии и вялости;

— любоваться океаном и горами во время пробежек;

— наблюдать на конкретных цифрах, как растут мои возможности;

— подготовить себя к новому вызову — плаванию;

— повысить качество жизни за счет повышения тонуса;

— укрепить семейные традиции, связанные с движением и активностью.

Переведя анализ целей на бумагу, мы обнаруживаем, где наши действительные желания и потребности, а где — сплошное «надо», «полезно» и «правильно». Таким образом, у нас «все ходы записаны» и цели, поставленные на стодневку, принадлежат нам и только нам. Не пренебрегайте первый заданием стодневки, в нем — секрет присвоения авторства. Причем, не только в том, что касается целей, но и в более широком контексте.

Когда решается вопрос авторства, стодневку можно благополучно объявить закрытой, пройденной. Основной эффект авторства — появление достаточной для прохождения мотивации. Больше не нужно саботировать, откладывать, избегать. Обнаруживается, что сил, внимания, интереса и времени достаточно для того, чтобы выполнить поставленные цели. Цели и планы — мои собственные, без поправок и вмешательств со стороны внутреннего «Большого Брата». Этого заряда хватает на приличное время, сравнимое с достижением одной цели из трех. Потом цели можно пересмотреть. Что-то добавить, что-то убрать. Длительность марафона уже кажется условностью, но сама идея «дойти», «смочь» неплохо мотивирует на продолжение.

«Идеально» против «достаточно хорошо»

Еще один «подводный камень» стодневки, на мой взгляд, связан с критической оценкой своего продвижения. Снова «Большой Брат», который ставит палки в колеса. Все ему не так — слишком медленно, недостаточно усердно, без надрыва и подвига. Армен в письмах курса уделяет немалое значение именно этому — уходу от потребительского отношения (как будто внутри нас есть некий рабовладелец, который распоряжается нашим человеческим ресурсом) к себе и акценту на том, чтобы быть в процессе, быть сфокусированном на ощущениях и ловить моменты радости и вдохновения.

Отношение к себе и отношения с собой — один из пластов, который перестраивается в стодневке. Хотя, на поверхности стодневка выглядит как набор инструментов, помогающий достигать целей, на более глубоком уровне ее главная задача — наладить отношения с собой.

Например, моей второй целью было «сдвинуть с мертвой точки вопросы, связанные со здоровьем — у меня и у сына». Эта цель появилась в тот момент, когда я поняла, что есть пул врачей, которых нам нужно посетить, но руки до этого совсем не доходят. Когда я попыталась реализовать это намерение в стиле «все и сразу» оказалось, что ни один врач не принимает в то время, когда нам было бы удобно, и придется растянуть процесс на пару месяцев. Собственно, именно поэтому до сих пор ничего не получалось: просто и быстро не выходило, а медленно и верно было слишком сложно для планирования и контроля. Расписала план: по одному врачу в неделю. И оказалось, что меньше, чем за месяц, можно сделать все. И это уж точно быстрее, чем никогда (в моей предыдущей тактике откладывания на потом). Позволить себе перейти с неосуществимого плана «быстро и ловко» на план «медленно, тяжеловесно и надежно» означает снизить планку требований, принять во внимание обстоятельства и внешние условия. Сделать цель более экологичной, связанной с условиями ее выполнения.

«Все, поскорее и побольше» против «разумного вложения сил»

Третий подводный камень — попытка сделать все в полном объеме. Кроме собственно целей есть еще дневник стодневки, «письма счастья» от Армена с еженедельными заданиями, регулярные отчеты, общение во внутренней социальной сети курса, регулярные процедуры по переоценке целей и еще, еще, еще… Совсем необязательно все это делать. Каждый человек комплектует свой собственный набор активностей. Мой набор оказался базовым — дневник стодневки и одно задание из еженедельных писем. Всего одно задание на всю стодневку! Я откликнулась на него, потому что оно показалось интересным. И, кажется, даже его сделала не в полном объеме. Стодневка — она не про объем, а про качество. Если в конце стодневки на вас висит тридцать три медальки, но нет ощущения качественного изменения жизни, ее прошли не вы, а ваш «большой Брат» со всеми его кнутами и пряниками. Не позволяйте ему определять ваше отношение к себе.

Как сказала психотерапевт Ирина Шабловская: «Я хочу, чтобы отношения между мной и мной были как между близнецами Уизли». Это означает — с большой симпатией и дружелюбием к самому себе, с готовностью себя поддержать, с мощной самоиронией и установкой на легкое отношение к мелочам жизни, с опорой на себя и желанием двигаться.

С установкой на то, чтобы делать только то, что мне нужно, я смогла достигнуть третьей цели стодневки — доделать свой сайт. Привязала ежедневный отчет в дневнике стодневки к ежедневному микро-делу хотя бы по одной из целей. В работе над сайтом было столько крошечных задач, что как раз хватало на то, чтобы каждый день продвинуть его на миллиметр вперед — например, загрузить один текст. То, что в масштабе одного дня казалось незначительным, в объеме двух недель оказалось серьезным продвижением. Сама тактика была для меня незнакомой, так как я привыкла делать такие объемы за один-два присеста по 10 часов каждый. Естественно, создать сайт без специальных знаний в таком режиме было нельзя. А если учесть, что сайт делался в команде с коллегой, и у меня была второстепенная роль, становится понятно, что в формате «все и сразу» мы бы его не сделали никогда.

Стодневка оказалась мягкой практикой. Основные трудности были связаны как раз с осознаванием деструктивных установок, описанных выше. Из многообразия средств и инструментов, предоставленных в этой практике, мне удалось подобрать свой джентельменский набор. Уверена, что любой другой человек сможет найти там свое практичное и удобное сочетание заданий, установок и приемов.

Хотите разобраться со своими целями?
Сделайте это в проекте «Стодневка – экспедиция к новому Я

Следующая группа стартует 1 декабря .

«Стодневка» — это среда для развития. Погрузившись в нее, за 100 дней вы сможете не только достичь цели, но и разобраться в себе, прояснить свои ценности, научиться радоваться жизни здесь и сейчас, а не когда-нибудь, когда исполнится желаемое.

Вам не придется прикладывать сверхусилия. Правило маленьких шагов помогает двигаться к целям спокойно и непрерывно.

  • Автор и ведущий курса — Армен Петросян.
  • Работа проходит в команде единомышленников на закрытом сайте, куда имеют доступ только участники группы.
  • На данный момент в проекте уже 2675 участников, большинство прошли стодневку не по одному разу.
  • Инструменты стодневки — фрирайтинг, работа с планом дня, трекинг привычек, списки, ведение дневника и многое другое.
  • Оплатив курс однажды, вы получаете право проходить стодневку сколько угодно раз.
  • Узнать подробности
  • Задать вопросы
  • Записаться на курс
  • Скачать бесплатно несколько писем курса
  • Прочитать истории участников

Сильный издевался над слабым.. И поплатился за это жизнью

На следующий после убийства день

Убийца спускался по лестнице с мешком, набитым расчленёнными человеческими останками, но в пролёте между вторым и первым этажом его встретила жена убитого. Она рванула мешок на себя (что это, дескать, бесконтрольно утащил деверь из своей квартиры?) – и наружу вывалились окровавленные кисти рук. Женщина дико закричала и мёртвой хваткой вцепилась в попытавшегося было удариться в бега парня. На помощь ей тут же подоспели двое крепких мужиков, её приятелей, скрутили преступника и вызвали по телефону полицию. Задержанный сразу покаялся в содеянном и подробно рассказал о том, как всё произошло.

В общем, никаких погонь, засад и перестрелок: дело об убийстве с расчленением трупа, происшедшем в южной столице несколько лет назад в ночь с 21 на 22 августа в одной из квартир по улице Шевченко, было раскрыто в считанные часы после того, как преступление свершилось. И вряд ли стоило бы рассказывать читателям подробности этой кровавой истории, если бы не было в ней одной ужасающей детали: 36-летнего Сергея Белкина (имена и фамилии персонажей изменены) убил его родной младший брат Антон. Он же и разделал, как заправский мясник, тело своей жертвы, руками, залитыми братниной кровью.

Мне удалось побеседовать с преступником в следственном изоляторе Алмалинского РОВД Алматы буквально на следующий день после убийства.

«И мне поставили диагноз – родовой испуг»

Антон высок ростом, тощ и сутул. Растерянные голубые глаза, жалкий потерянный вид, туфли без шнурков и постоянно поддёргиваемые рукой брюки без ремня (это чтобы не лишил себя жизни в СИЗО). В общем, никак не похож он был на человека, убившего родного брата. А потом хладнокровно расчленившего его труп.

– Мне будет тяжело рассказывать об этом, мне страшно, – сказал Антон. – Мама меня очень тяжело рожала. Ей делали кесарево сечение. И я, говорят, захлебнулся внутриутробными водами. И первый раз заплакал лишь на девятый день. Мне потом диагноз врачи поставили: родовой испуг. А позже – на учёт взяли в психоневрологический диспансер. Кажется, по шизофрении в стадии дебильности. Я рос очень болезненным. И ходил в специальный детсад. Для умственно отсталых.

А из детсада меня хотели направить в школу для детей с замедленным развитием речи. Но мама не захотела и настояла, чтобы меня послали в специальный интернат для умственно отсталых детей. Тот, что на Каблукова. В восемь лет в нулевой класс. Я, конечно, им всем дома надоел.

– В детском саду и интернате как к вам относились воспитатели и учителя? Не обижали, не били?

– Лучше, чем домашние, относились?

– Нет. Ко мне все одинаково относились.

– Одинаково плохо?

– Нет, одинаково хорошо.

– А старший брат?

– Тоже хорошо. Он меня не бил и не трогал. Пока мама и папа были живы. Я ведь после того как закончил шесть классов специнтерната, что равно четырём классам нормальной школы, домой вернулся. Там специалисты какие-то посчитали, что меня учить дальше нет никакого смысла. И мама меня забрала назад.

– А в интернате была учительница, которая вам запомнилась? Которая нравилась.

– Да, Ирина Михайловна. По математике.

– Это был ваш любимый предмет? Он вам лучше всего давался?

– Да нет. Тяжело давался. Просто она ко мне хорошо относилась.

Антон тяжело вздохнул и продолжил:

– А потом я переболел тяжелым гриппом и получил осложнение на бронхи. Бронхит затем перешел в астму. Мне инвалидность дали. Вторую группу. А после мой брат женился. Его жена Зина и тёща меня сразу возненавидели за что-то. Но жить всё равно можно было. Пока папа и мама не померли. Папа умер в 2005 году. А мама в 2008-м. Уже когда папа умер, у меня испортились отношения с братом. А когда мама умерла, и вовсе худо стало.

«Мама меня жалела больше всех на свете»

– Мама меня очень жалела. Больше всех на свете. Она говорила: «Вот, сынуля, умру я – кто о тебе позаботится? Как ты жить будешь?» Она умерла и оставила завещание, в котором мне отписала свою квартирку однокомнатную. Ещё девичью. Которую она специально не продавала, чтобы мне оставить, если умрёт. На похоронах её мы с братом Сергеем очень сильно поссорились. Он кричал, что мать сдурела, оставив квартиру дебилу, которому место в психушке. И требовал от меня отказного письма. Что, мол, отказываюсь от наследства. Я, конечно, не согласился. Тогда они все стали на меня кричать и угрожать. Жена его и тёща. А потом забрали у меня все документы на квартиру. Они-то знали, что я не смогу сам переоформить её на себя. Но боялись: вдруг кто мне поможет. Только они зря боялись. Мне никто никогда не помогал.

Потом они и с соседями моими сговорились. И стали все вместе терроризировать меня. Чтобы я отказался от маминой квартиры и согласился пойти жить в психушку. А я не хотел.

Брат приходил ко мне раз-два в месяц. Уговаривать. И заодно проверять: плачу ли я квартплату. Я всегда старался платить вовремя. Но пенсия у меня совсем маленькая. Да ещё пособие 1200 тенге. А за квартиру надо каждый месяц платить. А ещё и кушать что-то необходимо. Да одеваться-обуваться. Так что у меня не всегда получалось. И брат иногда платил за меня квартплату. Но это бывало очень редко. И всё хотел у меня что-нибудь забрать. В качестве компенсации за ущерб, причиняемый мною. Вплоть до телевизора. Но я не отдавал. И он за это меня бил. Просто избивал.

«Они не захотели заниматься вместе»

– А потом он решил отобрать у меня гантели. По шесть килограммов. Которые у меня от родителей остались. Брат же у меня вон какой здоровый и сильный. А я хилый. И всегда мечтал быть таким, как он. Вот и занимался. У меня ведь свободного времени много. Но брат сказал, что ему и его семье гантели нужнее. А в психушку, мол, тебя и без бицепсов охотно возьмут. И без гантелей.

Но я-то ведь знал, что он запросто может купить себе гантели. У него деньги есть. И дом. И машина. А у меня – ничего. И сказал ему об этом. А он стал меня бить. Тогда я вызвал милицию. Чтобы они меня защитили. А милиция приехала, посмотрела. И вместе с братом надо мной стали смеяться. Чего, дескать, шум поднимаешь из-за каких-то железок. И велели больше не звонить. А то это будет ложный вызов, и у меня будут из-за этого неприятности.

Я тогда брату предложил: давай, мол, вместе заниматься. Ты и я. По очереди. Я, например, утром. А ты – вечером. И для семьи твоей время выделим. А он опять надо мной посмеялся и избил меня. Гантели забрал и дал вместо них 500 тенге. А я знаю, что такие в магазине стоят несколько тысяч.

«Он мне пушечку подарил. На день рождения.»

– Господи, да что ж у вас об убиенном вами брате никаких даже воспоминаний добрых нет? Ну вспомните что-нибудь такое, хорошее. Что запомнилось вам как-то особенно. Ну, может, он вас как-нибудь на речку с собой брал. Или в детский сад водил, а по дороге мороженого купил. Или, может, сказки читал… Либо заступился за вас когда-нибудь и поколотил обидчика…

Антон думал долго и напряжённо, тихо бормоча про себя: «…вообще-то он ко мне хорошо относился раньше, пока папа с мамой не умерли. Не бил, не обижал»

И наконец лицо его просияло. Эврика!

– Когда мне было лет десять, Сергей подарил мне на день рождения пушечку. Из неё можно было горошинами стрелять.

Тут наш разговор на несколько минут прервали. Симпатичная девушка в форме взялась снимать у Антона Белкина дактилоскопические отпечатки. Пока братоубийца, сосредоточенно хмуря лоб, с помощью криминалиста «играл на рояле» – старательно прижимал вымазанные чёрной краской пальцы к листу бумаги – опер Вадим Стрельцов, задерживавший этого странного преступника, тихо сказал мне: «Когда мы этого парнишку привезли на экспертизу, там обнаружили у него на теле множество синяков. Похоже, покойный старший братец и впрямь поколачивал младшего».

Дактилоскопирование завершилось, и мы продолжили беседу.

«В этот раз брат бил меня особенно жестоко»

– До этой последней ночи брат был у меня с месяц назад. И опять избил. Он требовал от меня квитанции по квартплате, а я ему их не показывал. У меня там долг небольшой накопился. И я боялся, что если он узнает об этом, то забьёт меня до смерти. Или выгонит из квартиры и насильно отправит в психушку.

В этот раз он пришел после часа ночи. Я уже засыпал. А он прямо с порога начал: я, говорит, с женой поругался. Ухожу от неё. Теперь у меня ни дома, ни машины нет. Так что квартиру тебе освобождать придётся. Я теперь жить здесь буду. Покажи-ка квитанции по квартплате. Он поднял меня из постели.

Я понял, что если брат узнает про долг, он меня опять будет бить. И поэтому я соврал: сказал, что заплатил всё, но квитанции потерял. Но он всё равно стал меня избивать. Сначала Сергей толкнул меня в плечо, и я упал со стула. Он подошёл, схватил меня за шкирку и стал поднимать. Я вырвался и убежал в коридор. Он догнал меня, схватил и стал бить. По спине и по почкам.

Я опять вырвался и выскочил на лестничную площадку… Туда он за мной не погнался. Не хотел, чтобы соседи видели, как он меня бьёт. Я выбежал на улицу, немного постоял у подъезда и подумал: может быть, брат уже успокоился. И вернулся домой. Но он не успокоился. А ещё сильней разозлился… А милицию я вызывать не стал. Из-за запрета. Они ведь мне сказали, что это будет ложный вызов. Я знал, что никто в целом мире меня не защитит. Я должен надеяться только на себя…

Антон сделал паузу. Было видно, что эти воспоминания даются ему с большим трудом. Он дышал тяжело, со свистом. Он задыхался.

– Вам страшно, – сказал я, – может быть, не надо рассказывать дальше?

Но Антон мотнул головой:

– Нет, я хочу рассказать всё… Брат сразу напал на меня. Стал бить в солнечное сплетение. Хорошо, что в коридорчике было тесно, и он не мог как следует размахнуться. Потом стал наносить удары ногами в пах и в живот. В этот раз он бил меня особенно жестоко. Наверное, хотел убить. Я убежал от него в комнату, но от спазмов в животе упал в кресло. Он потянулся ко мне через журнальный столик, он хотел продолжать… И тут я почувствовал какую-то ярость. Прямо бешенство… На столике лежал мой чемоданчик с инструментом: молоток там, топорик, пила, дрель. Я схватил что попалось под руку… Это был топорик… И я наотмашь ударил брата в левый висок…

«Это было настоящим кошмаром»

– …Но он устоял. Не упал. Тогда я ударил его снова. Теперь в правый висок…

– Может быть, хватит? – вновь попытался я остановить исповедь братоубийцы. Но он опять упрямо помотал головой.

– Тогда я стал бить его ещё и ещё, – заикаясь и задыхаясь, бормотал Антон, – хорошо помню, что по затылку. Но он принялся защищаться. Я побежал на кухню, схватил там кухонный нож, прибежал назад и полоснул его по горлу. Кровь пошла, но не сильно. И я стал его душить. Он упал, но продолжал сопротивляться. Повернулся на живот. Тогда я зажал его горло в локтевом сгибе и стал давить. Я держал его так долго. Может быть, минут тридцать. Пока он не обмяк и не перестал дышать.

Я хотел позвонить в полицию. Но не стал, опасаясь запрета. Ну, что это будет ложный вызов.

Решил его вынести. Но всего целиком не смог бы. Это я сразу понял. Тогда я взял кухонный нож и пилу. Типа лобзика, которым металл пилят, и стал его разделять. Сначала отрезал левую стопу и правое колено… Потом…

– Хватит! – взмолился я. – Достаточно!

Но братоубийца меланхолично качал головой:

– Нет, я расскажу всё. Потом я отделил бедро… Затем отрезал голову… отпилил… потом… отрезал… отпилил… Работал то ножом, то пилой…

Под горячечное бормотание Антона Белкина я, похоже, на какое-то время впал в прострацию. И всё, что он говорил дальше, ехало мимо моих ушей и сердца.

Не сторож я брату моему

– Это был настоящий кошмар! – вдруг взвизгнул мой собеседник на высокой ноте, выдернув меня из спасительных сумерек лёгкого полуобморока. – Меня беспрерывно рвало… А тут ещё начали звонить. Жена его. Какие-то друзья. А уже было утро. И спрашивали про него. А я испугался, что они сейчас придут и будут меня бить. И сказал, что не знаю, где он. Что он ушёл от меня в два часа ночи…

Мне казалось, что этот кошмар не окончится никогда. И вдруг Антон замолчал. А потом прорыдал:

– Напишите, что я не хотел убивать брата! И еще напишите, что если бы я не убил его, то он бы убил меня…

Читайте Informburo.kz там, где удобно:

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter

Олег Герт 14184 год назад Практикующий психолог. Онлайн-консультации, коучинг, терапия: vk.com/psyholog_Oleg_Gert Пользователю можно задать вопрос

Опытный профессиональный психолог и психиатр людей автоматически и моментально раскладывает на три составляющих аспекта: «личность» — «декларируемый мотив (его слов/ действий)» — «подлинный мотив (его слов/действий)». То есть, во-первых, отделяет человека от его действия, а во-вторых, понимает, какая на самом деле потребность стоит за его действием )

Это своего рода профессиональная деформация, периодически мешающая общаться с близкими людьми: иногда лучше бы не знать, что ими на самом деле движет…)

В Вашем примере профессионал сначала с интересом понаблюдает, чего и как Вы от него пытаетесь добиться, и зачем Вам это. Но, поскольку основой поведения профессионала является проактивное, а не реактивное поведение, по физиономии Вы получите только в случае, если этого захочет сам психолог. И для этого Вам даже не придётся заходить за гаражи — прямо на месте огребёте )

Если же психолог не захочет Вам помогать, то удовлетворять Вашу подлинную потребность Вам придётся другим способом.

Олег Гертотвечает на ваши вопросы в своейПрямой линии 4 0

Навалился сверху

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *