ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
2012 Юридические науки Выпуск 2(16)
УДК 34.01
ФОРМАЛЬНО ЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ПОНЯТИЯ «ПРАВОВАЯ ПРИРОДА»
Е.Г. Комиссарова
Доктор юридических наук, профессор кафедры гражданского права Пермский государственный национальный исследовательский университет 614990, г. Пермь, ул. Букирева, 15 E-mail: eg-komissarova@yandex.ru
Автор раскрывает сущностные характеристики понятия и соотносит его с такими как «правовой режим», «правовая характеристика», где правовая характеристика явления — один из «срезов» правовой сущности явления, а правовой режим воспринимается как синоним правовой сущности. Необходимость исследования данного соотношения предопределена многооборотностью понятия «правовая природа». Феноменологический анализ сочетания «правовая природа» позволяет увидеть, что речь идет о глубинных, сущностных характеристиках правового явления, а если точнее, то о его правовых корнях.
Ключевые слова: правовая природа; правовой режим; юриспруденция; юридическая характеристика; канцеляризмы в праве; отрасль права; правовая характеристика; нормативные признаки; сущностные свойства правового явления
Достаточно часто в юриспруденции употребляется термин «правовая природа» и применяются многочисленные попытки его определения в привязке к тому или иному правовому явлению. Удобство использования данной категории и универсальность случаев, когда она может быть употреблена, как правило, отодвигают на второй план вопрос о сущности этого понятия. Практически всегда сочетание «правовая природа» воспринимается как данность, без анализа ее сущности (в изначальном смысле как «вышедший из права»). А потому нередко адекватность его использования в научном обороте оказывается весьма сомнительной. Термин обретает характер «оборотного канцеляризма», употребляемого во всех тех случаях, когда есть трудности в выборе «имени» научного вопроса. При этом масштабы и отраслевая география использования сочетания «юридическая природа» весьма значительны, как и субстанции, по отношению к которым оно используется, не говоря уже о наборе характеристик, которые, по мнению того или иного
© Комиссарова Е.Г., 2012
автора, образуют исследуемую им юридическую природу.
О критической частоте его употребления в отдельных правовых сферах свидетельствует тот факт, что практически ни одна кандидатская диссертация не обходится без параграфа с названием «Правовая природа …» Однако при этом, чаще всего, ракурс использования самого понятия в тексте не оговаривается. Поскольку без преувеличения можно утверждать, что всем феноменам с правовым качеством без исключения сопутствует правовая природа, на уровне доктринальном важно определиться: что же образует смысл и суть самого понятия.
К правильному выводу о сущности какого-либо явления можно прийти лишь в случае, когда оно в основном сформировалось. Несмотря на всю многооборотность термина «правовая природа», это утверждение по отношению к нему является преждевременным.
Научное стремление абсолютного большинства авторов, намеревающихся определить правовую природу того или иного явления, крайне редко предваряет вопрос о том, что на самом деле они имеют в
виду. Лишь немногие авторы, предваряя процесс исследования правовой природы, останавливаются на определении заданного. Так, С.С. Алексеев определяет юридическую природу через юридические характеристики правового явления, позволяющие увидеть структуру, место и роль среди других правовых явлений в соответствии с его социальной природой . Перекликается с определением С.С. Алексеева определение правовой природы, данное И.В. Матвеевым. Автор утверждает, что обращение к термину «правовая природа» обусловлено необходимостью дать исчерпывающую характеристику тому или иному юридическому факту, процессу, явлению. При этом в осмыслении правовой природы И.В. Матвеев исходит из значения самого термина «природа», под которым обычно понимается сущность, основное свойство чего-либо. Отсюда, по автору, определить правовую природу означает определить место правового явления в системе права с выявлением его специфических существенных признаков. Так, анализ правовой природы применительно к недействительным сделкам, согласно точке зрения И.В. Матвеева, будет означать «определение их места в системе юридических фактов и указание на специфические признаки недействительных сделок, позволяющие отграничить их от других юридических фактов» . Более узкое определение правовой природы дает
А.В. Захаров, утверждая, что правовая природа явления — это, по сути, вопрос об отраслевой принадлежности норм, которыми эти отношения регламентируются с целью определить, какие нормы «ответственны» за регулирование данной группы общественных отношений .
Опираясь на последнее определение правовой природы, можно предположить, что в использовании категории «правовая природа», авторы сплошь и рядом совершают логическую ошибку, определяя то, чего на самом деле определять и не требуется. Ведь в любой достаточно развитой и надлежаще отдифференцированной правовой системе для абсолютного большинства правовых явлений вопрос об отраслевой
принадлежности норм уже является решенным, а значит, они находятся под правовым воздействием норм конкретной отрасли права. Вопрос же о необходимости определять принадлежность того или иного явления к соответствующей сфере правового регулирования возникает не столь часто. Причинами для этого могут быть либо пересечение кросс-понятий в разных областях права (1); нерешенность вопросов о соотношении нормативных актов разной отраслевой принадлежности, когда один акт является актом общего действия, а другой актом специальным применительно (2); необходимость определения отраслевой принадлежности внешнеэкономических сделок при решении вопроса о том относятся ли они к публичному праву либо к международному частному праву (3) .
Применительно к первому случаю можно привести пример с конструкцией брачного договора, используемого как в области гражданско-правового регулирования, так и семейно-правового регулирования. Известно, что одни авторы рассматривают брачный договор в качестве одного из видов гражданско-правовых договоров, являющихся «чем-то уникальным» . Другие авторы полагают, что брачный договор не может считаться гражданско-правовой сделкой, а лишь является особым, семейноправовым соглашением . Третьи рассматривают брачный договор как гражданско-правовой с особенностями, определенными СК РФ .
Что касается второй причины, побуждающей исследовать правовую природу явления на предмет его отраслевой принадлежности, то она является частью большой теоретической проблемы о соотношении актов общего законодательства и специального. Как известно, разделение норм на общие и специальные проводится в зависимости от назначения нормативных актов. Общие нормативные акты предназначены для всех субъектов, поскольку в них закреплены общие правила поведения без учета каких-либо особенностей экономической и иной деятельности. Специальные (нередко комплексные) нормативные акты отражают
особенности правового регулирования в отдельных областях. Практическое значение деления нормативных актов на общие и специальные заключается в том, что специальным актам в процессе правоприменения отдается предпочтение перед общими. Теоретически нормы общих актов применяются лишь тогда, когда отношение не урегулировано либо не в полной мере урегулировано в специальном нормативном акте. Однако, несмотря на признание того, что между общим и специальным законодательством существует неразрывная связь, поскольку специальное законодательство базируется на общем и зависимо от него, фактически бывает непросто определить исходные юридические характеристики соответствующего явления с опорой на правовой аппарат действующего законодательства. В этой части известны коллизии гражданского и земельного законодательства, а также других специальных актов (налогового, финансового) законодательства.
Для того чтобы остановиться на каком-либо понимании сущности «юридической природы1» обратимся к онтологическому (что есть природа) и аксиологическому (в чем ее ценность) аспектам этого сочетания.
Понятие «природа» не является специальным юридическим термином. За пределами права под природой вещей обычно понимается их основное качество или существенный признак. При этом существенным должен считаться только тот признак определяемого понятия, с исключением которого уничтожается само понятие . Философ Эриуген понимал под природой вещей их субстанцию или сущность. По нему, знание субстанции или сущности вещи «схватывает» ее существование и категориальные
1 Словосочетания «правовая природа» и «юридическая природа» преимущественно применяются в качестве синонимов, вполне взаимозаменяемых исходя из контекста или стилистической предпочтительности. Именно такое отношение к ним мы примем за основу в настоящей работе. Однако в теории права существует разграничение между понятиями «правовой» и «юридический» и считается не верным признавать юридическим правом все, что имеет правовое значение (см. ).
характеристики . Исходя из этого можно утверждать, что, говоря о природе явления, мы в первую очередь имеем в виду первооснову, ведущее начало, обусловившие существование самого явления, его суть, сущность. Определение сущности явления сводится к выявлению его основ, что является самым глубоким уровнем понимания сущности (другими словами ядром сущности): «:.. .сущность определяет самое себя как основание» , которое показывает на чем держится сущность. Другой составляющей сущности является совокупность необходимых (существенных, сущностных) свойств и отношений явления, определение которых можно назвать менее глубоким предшествующим пластом понимания сущности. Свойствами выступают как потенциальные возможности (непроявленное), так и реально присущие явлению (предмету) признаки. Отсюда справедливо под признаком понимается наличие или отсутствие свойства у явления (предмета), а также наличие или отсутствие отношения между явлениями (предметами) .
В отношении того или иного явления можно говорить о различных аспектах его природы (социальная природа, экономическая, этическая, политическая, правовая и т.д.). Поэтому в анализе терминологического значения понятия «правовая природа» определяющее значение имеет присутствие в нем термина «правовая», указывающего на то, что явление определяется с точки зрения права. Если наличие правовой природы в том или ином правовом явлении это аксиома, то значение будет иметь ее определение, выявление, которое будет заключаться в анализе с позиции права его существенных свойств (как потенциально возможных, так и признаков реально присущих) и раскрытии основания.
Исходя из сказанного мы не находим оснований не согласиться с определениями правовой природы, данными С.С. Алексеевым и И.В. Матвеевым, в которых сущностный (феноменологический) анализ сочетания «правовая природа» сводится к юридическим характеристикам, структуре, месте и
роли явления в ряду других. Однако объективно встает вопрос о соотношении исследуемой категории с такими смежными и также часто используемыми понятиями, как «юридическая оценка», «юридическая характеристика» и «правовой режим».
Описание существенных свойств явления называется его характеристикой . В свою очередь под правовой характеристикой явления в объективной действительности понимается правовой режим .
Сама категория «правовой режим» тоже небесспорна в применении и также не отличается унифицированным пониманием. Одни авторы воспринимают правовой режим как глубокое содержательное правовое явление, связывающее воедино целостный комплекс правовых средств в соответствии со способами правового регулирования, его типами .
Другие определяют его через точку приложения правового воздействия, указывая, что для каждого явления объективной действительности существует отраслевой правовой режим, который преимущественно и определяет правовое значение данного явления в типичной для него правовой сфере. При этом внутри отраслевого правового режима вычленяется институционный, в некоторых случаях индивидуальный правовой режим данного явления .
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
Представляется, что задача определения правового режима близка к задаче правовой квалификации явления и отличается только объемом исследования: при определении правового режима рассматривается не только существующее правовое регулирование, но и заложенные в праве правовые возможности. Следовательно, при определении места явления в системе права, отраслевой принадлежности норм, которыми регламентируются отношения, связанные с данным явлением, фактически определяется не правовая природа, а правовой режим явления либо дается его правовая квалификация, под которой понимается юридическая оценка деяния, основанная на соответствующих нормативных предписаниях .
Вместе с тем правовой режим опосредовано, через категорию «правовая характеристика», связан с определением существенных свойств явления, а следовательно, с пониманием одного из уровней его правовой сущности (или правовой природы).
Обратимся к осмыслению второго уровня в понимании правовой сущности явления через раскрытие его правового основания. Если правовая характеристика явления это лишь один из «срезов» его сущности, то определение основания суть попытка раскрыть исконно правовое начало, его «правовой корень». Можно предположить, что именно этот пласт правовой сущности интересовал Д.И. Степанова при определении правовой природы устава юридического лица. Автор обошел традиционные подходы в понимании природы устава в виде договорной концепции, согласно которой основой устава является договор (как соглашение между учредителями) либо правовой феномен, основанный на договоре или содержащий в себе договор, и выдвинул мнение о том, что устав — это акт применения права .
Анализируя правовую природу договоров присоединения, А.В. Цыпленкова также исходит из задачи раскрыть правовую основу, «правовой корень» данного вида договоров. При этом автор констатирует, что в отношении правовой природы договоров присоединения существует две точки зрения: последователи одной говорят о
наличии договорной природы, сторонники другой выделяют нормативную природу договора присоединения, рассматривая его как одностороннюю сделку нормативной природы .
С учетом предложенных размышлений достаточно привлекательно выглядит мысль о том, что двигаться к пониманию правовой сущности (правовой природы) можно через познание функций, определение правовой характеристики. Ведь сущность явления имеет несколько ступеней познания, идти по которым можно все дальше и дальше, в глубь правового явления — от его существенных свойств к основанию. И, несмотря на то, что «юридическая природа» — слож-
ная, составная категория, не исключается возможность найти и увидеть границы ее применения в научном обороте. Взаимосвязь категории «юридическая природа» с такими терминами, как «правовая оценка» (квалификация), «правовая характеристика», «правовой режим», «функция», а также с методом правового регулирования определяет ее существенное значение (аксиологический аспект). Таким образом, определение правовой природы позволяет не только дать правовую характеристику юридического явления, уяснить его место и роль среди других, но и выявить его основание («правовой корень»), оказывающее неизбежное влияние на его правовую характеристику.
Библиографический список
1. Алексеев С.С. Общие дозволения и запреты в советском праве. М.: Юридическая литература, 1998. С. 227.
2. Алексеев С.С. Теория права. М.: БЕК,
1994. С. 172.
3. Антокольская М.В. Семейное право. М.: Юристъ, 2002. С. 156.
4. Бондов С.Н. Брачный договор. М., 2002. С. 56;
5. Гегель Г.В.Ф. Наука логики. М., 1971. Т.2. С. 70.
6. Гонгало Б.М., Крашенинников П.В. Брачный договор: коммент. семейного и
гражд. законодательства. М.: Статут, 2004. С. 8-9.
7. Даль В.И. Толковый словарь русского языка. Современная версия. М., 2002. С. 530.
8. Захаров В.А. Создание юридических лиц: правовые вопросы. М.: Норма,
2002. С. 52.
9. Ивлев Ю.В. Логика для юристов: учебник для вузов. М.: Дело, 2000. С. 133.
10. Королев Ю.А. Брачный контракт // Закон. 2004. Апр.
11. Максимович Л.Б. Брачный договор в российском праве. М.: Ось-89, 2003. С. 8.
12. Малько А.В. Теория государства и права в вопросах и ответах: учеб.-метод. посо-
бие. 4-е изд., перераб. и доп. М.: Юристъ, 2002. С. 265.
13. Матвеев И.В. Правовая природа недействительных сделок. М.: Юрдитинформ, 2004. С. 5.
14. Общая теория права: учебник для юрид. вузов / Ю.А. Дмитриев, И.Ф. Казьмин, В.В. Лазарев и др.; под общ. ред.
A.С. Пиголкина. 2-е изд., испр. и доп. М.: Изд-во МГТУ им. Н.Э. Баумана,
1995. С. 99.
15. Пчелинцева Л.М. Семейное право России. М.: Норма, 2004. С. 206.
16. Реутов С.И. Практические вопросы заключения брачного договора // Нотариус. 2003. №5.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
18. Слепакова А.В. Правоотношения собственности супругов. М., 2005. С. 275.
19. Степанов Д.И. Правовая природа устава юридического лица . Ц^: http://www.profgarant.ru/stati/ stat1.htm.
20. Теория государства и права: курс лекций / под ред. Н.И. Матузова и А.В. Малько. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Юристъ,
2000. С. 547.
21. Трубецкой Е.И. Труды по философии права / вступ. ст., сост. и примеч. ИИ. Евлампиева. СПБ.: Изд-во РХГИ,
2001. С. 519-520.
22. Философия природы в Античности и в средние века / Общ. ред. П.П. Гайденко,
B.В. Петров. М.: Прогресс-Традиция, 2000. С. 441.
23. Цыпленкова А.В. Правовая природа договоров присоединения // Юридический мир. 2002. №4. С. 38-48.
Bibliograficheskij spisok
1. Alekseev S.S. Obwie dozvolenija i zaprety v sovetskom prave. M.: Juridicheskaja literature, 1998. S. 227.
2. Alekseev S.S. Teorija prava. M.: BEK, 1994. S. 172.
3. Antokol’skaja M.V. Semejnoe pravo. M.: Jurist#, 2002. S. 156.
4. Bondov S.N. Brachnyj dogovor. M., 2002. S. 56;
5. Gegel’ G.V.F. Nauka logiki. M., 1971. T.2. S. 70.
6. Gongalo B.M., Krasheninnikov P.V.
Brach-nyj dogovor: komment. semejnogo i grazhd. zakonodatel’stva. M.: Statut, 2004. S. 8-9.
7. Dal’ V.I. Tolkovyj slovar’ russkogo jazyka. Sovremennaja versija. M., 2002. S. 530.
8. Zaharov V.A. Sozdanie juridicheskih lic: pravovye voprosy. M.: Norma, 2002. S. 52.
9. Ivlev Ju.V. Logika dlja juristov: uchebnik dlja vuzov. M.: Delo, 2000. S. 133.
10. Korolev Ju.A. Brachnyj kontrakt // Zakon. 2004. Apr.
11. Maksimovich L.B. Brachnyj dogovor v ros-sijskom prave. M.: Os’-89, 2003. S. 8.
12.Mal’ko A.V. Teorija gosudarstva i prava v voprosah i otvetah: ucheb.-metod. posobie. 4-e izd., pererab. i dop. M.: Jurist#, 2002. S. 265.
13. Matveev I.V. Pravovaja priroda nedejstvi-tel’nyh sdelok. M.: Jurditinform, 2004. S. 5.
14. Obwaja teorija prava: uchebnik dlja jurid. vuzov / Ju.A. Dmitriev, I.F. Kaz’min, V.V. Lazarev i dr.; pod obw. red. A.S. Pigolkina.
2-e izd., ispr. i dop. M.: Izd-vo MGTU im. N.Je. Baumana, 1995. S. 99.
15. Pchelinceva L.M. Semejnoe pravo Rossii. M.: Norma, 2004. S. 206.
16. Reutov S.I. Prakticheskie voprosy zaklju-chenija brachnogo dogovora // Notarius.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
2003. №5.
18. Slepakova A.V. Pravootnoshenija sobstven-nosti suprugov. M., 2005. S. 275.
19. Stepanov D.I. Pravovaja priroda ustava ju-
ridicheskogo lica . URL: http://www.profgarant.ru/ stati/ stat 1.
20. Teorija gosudarstva i prava: kurs lekcij / pod red. N.I. Matuzova i A.V. Mal’ko. 2-e izd., pererab. i dop. M.: Jurist#, 2000.
S. 547.
21. Trubeckoj E.I. Trudy po filosofii prava / vstup. st., sost. i primech. I.I. Evlampieva. SPB.: Izd-vo RHGI, 2001. S. 519-520.
22. Filosofija prirody v Antichnosti i v srednie veka / Obw. red. P.P. Gajdenko, V.V. Petrov. M.: Progress-Tradicija, 2000. S. 441.
23. Cyplenkova A.V. Pravovaja priroda dogo-vorov prisoedinenija // Juridicheskij mir.
2002. №4. S. 38-48.
S. 27-31.
FORMAL LOGICAL ASPECTS OF «THE LEGAL NATURE» CONCEPTION
E.G. Komissarova
Perm State National Research University
15, Bukirev st., Perm, 614990 E-mail: eg-komissarova@yandex.ru
Определения брака в законодательстве нет, но общепризнанное понятие закреплено в научной юридической литературе. Брак – в большинстве определений, содержащихся в научной литературе, определяется как, равноправный, добровольный и юридически оформленный союз между женщиной и мужчиной, направленный на главную цель — создать семью и соответственно породить особые личные и имущественные обязанности и права для лиц, его заключивших.
В нынешней юриспруденции выделяются следующие основные признаки брака, которые прямо отражены в семейном законодательстве РФ:
• браки в РФ заключаются только между женщиной и мужчиной, однополые браки запрещены в нашей стране;
• брак, прежде всего, основан на равноправии лиц, его заключивших;
• основным требованием является свободное волеизъявление и согласие лиц, скрепленное добровольностью вступить в брак;
• брак имеет юридическую основу и заключается официально в органах записи актов гражданского состояния;
• главной и первичной целью вступления в брачные отношения является создание полноценной семьи. Брак, заключенный на других основаниях, признается недействительным и подлежит расторжению;
• официальная регистрация брачных отношений будущих супругов в органах записи актов гражданского состояния, является юридическим фактом, и соответственно влечет за собой автоматическое возникновение прав и обязанностей, носящих имущественный и личный характер для лиц, вступивших в брак на взаимных условиях.
Общие условия, необходимые для скрепления брачного союза
В Семейном Кодексе Российской Федерации содержатся нормы, предусматривающие общие условия для заключения брачных отношений, а также статьи, в которых отражены условия невозможности вступления в брак. Условия заключения брачных отношений — это необходимое наличие определённых обстоятельств, которые подтверждают регистрацию брака в ЗАГСе, и в качестве положительного последствия, порождают возникновение правовой силы заключенных отношений.
Препятствиями для регистрации брака являются обстоятельства, имеющие неправомерную природу.
Основными условиями заключения брачного союза, прописанными в семейном законодательстве, являются:
— наличие добровольности со стороны мужчины и женщины, заключающих брак;
— достижения определенного действующим законодательством возраста вступления в брачные отношения
Добровольность – это основное законодательное требование, предполагающее свободу и независимость каждого из супругов в принятии собственного решения.
Подтверждение добровольного желания вступить в брак происходит при подаче заявления в орган ЗАГСа и во время торжественной регистрации в устной форме.
Достижение брачного возраста – это второе условие для лиц, принявших решение вступить в отношения на законных условиях. Возраст создания семьи определен в ст. 13 Семейного Кодекса РФ, по общему правилу – 18 лет. Специальные условия допускают заключение брака с 16 лет и ниже этого возраста в исключительных ситуациях. Возможность уменьшить брачный возраст предоставляется при наличии веских причин.
Все вопросы об уменьшении возраста создания семьи и уважительные причины женщин и мужчин, желающих вступить в отношения, связанные законным браком, рассматриваются представителями органа местного самоуправления, расположенного в городе (районе) брачующихся, согласно территориальному распределению по месту регистрации.
Обстоятельствами, препятствующими вступлению в брачные отношения, являются:
— наличие зарегистрированных отношений с другим лицом на момент заключения нового брака;
— наличие близких родственных связей между лицами, вступающими в брак;
— признание судом одного из лиц, вступающих в брачные взаимоотношения, недееспособным;
— наличие юридического факта – усыновления, ранее установленного судом, между лицами, собирающимися создать семью
Право на проведение медицинского обследования граждан, заключающих брак
Такое право установлено законодательно. Данная норма содержится в Семейном Кодексе РФ и отражена в ст. 15. Медицинское обследование проводится при наличии обоюдного согласия со стороны лиц, заключающих брак. Обязательным условием для официальной регистрации брака прохождение медицинского осмотра и обследования, не является. Результаты пройденного обследования лицом, вступающим брак, носят негласный характер, так как составляют медицинскую тайну. Разгласить сведения можно только с разрешения лица, проходившего обследование. В случае получения положительных результатов анализов на наличие ВИЧ-инфекции или иных заболеваний венерического характера, один из супругов должен обязательно проинформировать другого об имеющемся у него заболевании.
Сокрытие болезни является предпосылкой к выходу в судебный процесс с предъявлением исковых требований о признании заключенного брака, в законном порядке, недействительным. Умышленное заражение супруга заболеваниями подобного вида является виновным общественно опасным деянием, запрещенным Уголовным Кодексом РФ под угрозой наказания.
Учреждениями, проводящими медицинский осмотр и обследование, являются государственные и муниципальные поликлиники и больницы по месту постоянной регистрации или фактического адреса проживания лиц, вступающих в брак.
Социальное и правовое значение заключения брака в официальной форме
Нормативно-правовые акты, введенные в силу и действующие в сфере семейных правоотношений, отчетливо отражают правовое и социальное значение заключения брака через официальную процедуру регистрации в органах ЗАГСа. Порядок и условия проведения регистрации брачных отношений, урегулированы законодательной базой в виде Семейного Кодекса РФ и Федерального Закона «Об актах гражданского состояния», введенного в действие 15 ноября 1997 года.
Социальное значение вступления в брак и его регистрация, более чем важно для жизни. Основная масса молодых людей считает вполне приемлемым не оформлять своих отношений в органах ЗАГСа. Кроме того, это совместное проживание, по привычному мнению общества, именуется гражданским браком. Это абсолютно не так, гражданским браком признается брак, зарегистрированный в органах записи актов гражданского состояния посредством проведения официальной процедуры. Прошу заметить, именно в органах гражданского состояния. Следовательно, понятие «гражданский брак «- это брак, зарегистрированный и оформленный на законных условиях и основаниях с соблюдением всех требований закона. Совместное проживание лиц без заключенного брака является простейшим сожительством. Преимущество зарегистрированных отношений в том, что люди все-таки придают им большую значимость.
Ребенок, появившийся в семье, вступившей до момента его рождения в брачные отношения, с точки зрения общественной и моральной стороны, считается рожденным в полной семье, и воспитывающийся в условиях благоприятного климата, для его дальнейшего полного и всестороннего развития.
Если рассматривать вступление в брак с юридической точки зрения, то существует множество аспектов, касающихся непосредственно объектов совместно нажитого имущества. Для одних граждан наличие совместной собственности является позитивным моментом, для других это выступает в форме некой проблемы. В любом случае, имеющиеся в законодательстве нормы, дают возможность через осуществление своего законного права на подачу искового требования в суд в случае возникновения бракоразводного процесса не остаться ни с чем.
Дата публикации: 2014-10-15
Теги: ЗАГСы
Правовая природа лизинга, его место в системе гражданско — правовых обязательств остаются в числе самых дискуссионных вопросов в юридической литературе, посвященной исследованию лизинговых правоотношений.
Согласно взглядам одних авторов договор лизинга представляет собой отдельный вид договора аренды, обладающий определенными квалифицирующими признаками, позволяющими как отличать его от иных видов договора аренды, так и выделять в отдельный вид договора аренды. Другие авторы полагают, что в отличие от договора аренды договор лизинга представляет собой не двустороннюю, а трех- или многостороннюю сделку. Можно встретить и точку зрения, в соответствии с которой договор лизинга представляет собой самостоятельный тип договорных обязательств, отличный от иных типов гражданско — правовых договоров, в том числе и от договора аренды.
Перед тем как приступить к анализу различных взглядов на правовую природу лизинга, необходимо оговориться, что предметом исследования будут лишь юридические аспекты данной проблемы, «очищенные» (по возможности) от экономического подхода к отношениям, связанным с лизингом имущества, поскольку для правильного определения правовой природы договора лизинга необходимо прежде всего избавиться от взгляда на лизинг как на экономико — правовую категорию, что нередко имеет место в трудах отдельных авторов. Например, В.Д. Газман считает, что «процесс лизинга выражает комплекс имущественных отношений, складывающихся в связи с движением имущества между участниками лизинговой операции. Поэтому лизинг, КАК ЭКОНОМИКО — ПРАВОВАЯ КАТЕГОРИЯ (выделено нами. — В.В.), представляет собой особый вид предпринимательской деятельности, направленной на инвестирование временно свободных или привлеченных финансовых средств, когда по договору финансовой аренды (лизинга) арендодатель обязуется приобрести в собственность обусловленное договором имущество у определенного продавца и предоставить это имущество арендатору (лизингополучателю) за плату во временное пользование для предпринимательских целей» .
Газман В.Д.
Указ. соч. С. 21.
Такой подход к лизингу (как к экономико — правовой категории) возобладал при подготовке Федерального закона «О лизинге», что негативно сказалось на его уровне и содержании и сделало его одним из самых противоречивых среди законодательных актов в сфере имущественного оборота.
Конечно же, экономическая сущность имущественных отношений, являющихся предметом правового регулирования, должна учитываться и, более того, предопределять содержание соответствующих правовых норм, но само правовое регулирование должно строиться по собственным правилам, основанным на общих подходах, выработанных в целом применительно ко всей системе правового регулирования имущественного оборота. Данное обстоятельство имеет особое значение для государств с кодифицированной правовой системой, к каковым относится Россия. Для таких правовых систем всякие попытки строить правовое регулирование имущественных отношений исходя из стремления полной регламентации соответствующих отдельных экономико — правовых категорий, без учета всей системы правового регулирования имущественного оборота просто губительны.
Представляется необходимым сделать и второе замечание, предваряющее анализ правовой природы договора лизинга. Понятие «лизинг» как в законодательстве, так и в научной литературе используется как многоаспектное понятие, имеющее различные значения. Данным понятием нередко обозначаются: один из видов предпринимательской деятельности; особая форма инвестирования или кредитования; совокупность всех отношений (комплекс отношений), связанных с лизинговыми операциями, включая отношения, складывающиеся при выдаче займов лизингодателю и обеспечении исполнения последним заемных обязательств; совокупность операций, совершаемых лизиногодателем по приобретению лизингового имущества (что нашло выражение, например, в Федеральном законе «О лизинге», использующем в ст. 2 понятие «лизинговая сделка»); наконец, сделка, совершаемая непосредственно между лизингодателем и лизингополучателем. Такое многовариантное употребление одного и того же понятия также является следствием отношения к лизингу как к экономико — правовой категории, что не способствует четкости правового регулирования соответствующих правоотношений.
В связи с этим было бы лучше (хотя бы в юридической литературе) использовать различные термины применительно к разным аспектам того явления, которое ныне обозначается единым понятием «лизинг». Скажем, для определения особого вида предпринимательской деятельности наиболее подходит понятие «лизинговая деятельность», а особая форма инвестирования могла бы именоваться «лизинговые инвестиции». Комплекс всех отношений, складывающихся в области лизинговой деятельности, предпочтительнее называть «лизинговые операции» (как это и предусмотрено Федеральным законом «О банках и банковской деятельности» (ст. 5) для обозначения операций банков по кредитованию лизингодателей). Если же имеются в виду сделки по приобретению лизингодателем имущества у продавца в соответствии с указаниями лизингополучателя с передачей его последнему в аренду, то правильнее говорить о правоотношениях лизинга, опосредуемых договорами купли — продажи и аренды лизингового имущества. С точки зрения общей цели, общего регулирования указанных правоотношений мы действительно можем говорить об их трех равноценных участниках (субъектах), называя среди них, наряду с лизингодателем и лизингополучателем, и продавца лизингового имущества.
Но когда дело касается рассуждений о правовой природе договора лизинга, что предполагает определение места данного договора в системе гражданско — правовых обязательств, речь может идти только об одном договоре, а именно: о договоре, заключаемом между лизингодателем и лизингополучателем, по которому лизинговое имущество передается последнему во временное, срочное и возмездное пользование.
Имея в виду вышеизложенное, попытаемся рассмотреть высказанные в юридической литературе точки зрения по поводу правовой природы договора лизинга.
Суть первого вопроса состоит в том, является ли договор лизинга двусторонней или многосторонней сделкой. По мнению И.А. Решетник, имеется «глубоко объективная основа необходимости признания трехстороннего характера договора лизинга», поскольку «имеются в виду имущественные отношения, складывающиеся следующим образом: одна сторона (потенциальный лизингополучатель), в силу недостаточности финансовых средств для приобретения имущества в собственность либо испытывая необходимость лишь во временном его использовании, обращается ко второй стороне (потенциальному лизингодателю) с просьбой приобрести необходимое имущество у третьей стороны (продавца) и предоставить это имущество лизингополучателю во временное владение и пользование. Итак, в данном случае речь идет о системе имущественных отношений, возникающих в связи с приобретением лизингодателем в собственность указанного лизингополучателем имущества у определенного продавца и последующим предоставлением этого имущества во временное владение и пользование за определенную плату». Далее автор делает вывод о том, что «в основе лизинга лежит трехсторонняя сделка. Признание настоящего факта способствовало бы… оптимизации юридической конструкции договора лизинга и в конечном счете целям наиболее эффективного регулирования лизинговых отношений сообразно потребностям каждого их участника» .
Решетник И.А. Гражданско — правовое регулирование лизинга в Российской Федерации: Автореф. канд. дис. Пермь, 1998. С. 7, 9, 21.
Некоторые авторы, отмечая, что лизинговая сделка включает в себя два контракта (купли — продажи и передачи имущества во временное пользование), обращают внимание на тесную взаимосвязь всех сторон данной сложной договорной структуры, из чего, по их мнению, следует, что рассмотрение и регулирование какой-либо одной из них приводит к разрушению целого .
См.: Кабатова Е.В. Указ. соч. С. 31.
Другая позиция по данному вопросу, высказанная в юридической литературе, состоит в том, что договор лизинга представляет собой двустороннюю сделку. Так, А.А. Иванов утверждает, что следует «трактовать договор лизинга как двустороннюю (а не многостороннюю) сделку, неразрывно связанную с договором купли — продажи арендованного имущества»; в отношении же взгляда на договор лизинга как трехстороннюю сделку он указывает следующее: «При всей простоте данной концепции у нее есть и слабые моменты. Отношения между арендодателем и арендатором, с одной стороны, и арендодателем и продавцом арендованного имущества, с другой, урегулированы так, как в классических двусторонних (синаллагматических) договорах. Участники этих договоров не имеют ни одного права или обязанности, которые бы принадлежали одновременно каждому из них, что как раз и характеризует многостороннюю сделку» .
Гражданское право: Учебник / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. Ч. II. С. 194.
Е.А. Павлодский пишет, что «классический лизинг связывает трех лиц: изготовителя оборудования, его приобретателя — арендодателя и арендатора», избегая квалификации договора лизинга как трехсторонней сделки; напротив, он замечает: «Однако участники лизинговых отношений связаны между собой не одним, а двумя отдельными договорами» .
См.: Гражданское право России. Часть вторая: Обязательственное право: Курс лекций. С. 250.
Ю.С. Харитонова, подчеркивая сложную конструкцию лизинговой операции, пишет: «Тем не менее представляется возможным выделить один из элементов лизинговой операции — обязательства по передаче оборудования во временное пользование как основу самостоятельного договора с особым порядком оформления и особыми условиями. К таким особым условиям следует отнести и необходимость выбора поставщика, и указание цели покупки имущества, и предоставление лизингополучателю прав требования к поставщику. Причем основанием для такого выделения договора по найму имущества при лизинговой операции служит сущность этих отношений — передача имущества во временное пользование» .
Харитонова Ю.С. Указ. соч. С. 26.
В юридической литературе можно встретить и некую промежуточную точку зрения по рассматриваемому вопросу. Например, Т.А. Коннова утверждает, что «лизинговые отношения оформляются двумя договорами и включают в себя весь комплекс взаимосвязей, существующих между его участниками: арендатором, арендодателем и продавцом имущества. Договор лизинга имеет двусторонний характер, а лизинг как система отношений между тремя сторонами является трехсторонней сделкой» .
Коннова Т.А. Указ. соч. С. 16.
Те, кто придерживается точки зрения о двустороннем характере договора лизинга, по-разному объясняют участие в этом обязательстве продавца, на которого возложено исполнение обязанностей по передаче лизингового имущества лизингополучателю, и наделение последнего соответствующими правами требования к продавцу. К примеру, А.А. Иванов указывает: «Арендодатель по договору лизинга возлагает исполнение части своих обязанностей на продавца по договору купли — продажи (п. 1 ст. 313 ГК), причем имеет место особый случай перепоручения исполнения, при котором перед кредитором (арендатором) в силу прямого указания закона становится ответственным только исполнитель (продавец). В свою очередь, договор купли — продажи предстает перед нами как договор в пользу третьего лица — арендатора (ст. 430 ГК)» .
Гражданское право: Учебник / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. Ч. II. С. 194.
Однако положение о возможности возложения исполнения обязательства лизингодателем на продавца предполагает, что по общему правилу такое исполнение должно предоставляться лизингополучателю со стороны лизингодателя, но это исключается нормой, содержащейся в п. 1 ст. 668 ГК, согласно которой имущество, являющееся предметом договора лизинга, передается лизингополучателю не лизингодателем, а продавцом. Кроме того, при возложении исполнения обязательства на третье лицо ответственность перед кредитором за неисполнение или ненадлежащее исполнение несет должник (в нашем случае лизингодатель), а не третье лицо (продавец), что также не укладывается в конструкцию лизинга. А вот положение о том, что в лизинговых правоотношениях договор купли — продажи предстает как договор в пользу третьего лица, на наш взгляд, полностью объясняет как специфику исполнения обязательства, вытекающего из договора лизинга, по передаче имущества лизингополучателю, так и особенности структуры ответственности за его неисполнение или ненадлежащее исполнение. Причем данное положение исключает применение к правоотношениям сторон норм о возложении должником исполнения своего обязательства на третье лицо (ст. 313 ГК).
О.М. Козырь отмечает: «Анализируя договор финансовой аренды как специальную правовую конструкцию, не следует упускать из виду, что он «осложняется» наличием третьей фигуры — продавца, с которым арендатор в прямых договорных отношениях не состоит, но по отношению к которому благодаря наличию финансовой аренды он приобретает ряд прав и обязанностей. Создается такая правовая ситуация, когда в отношениях по аренде имущества продавец самостоятельной роли не имеет, тогда как в отношения, вытекающие из исполнения договора купли — продажи, арендатор может вторгаться в качестве активной фигуры именно в связи с наличием у него с арендодателем (покупателем) договорных арендных отношений» . Данная особенность лизинговых правоотношений, отмеченная автором, также может быть объяснена с позиций оценки договора купли — продажи лизингового имущества как договора в пользу третьего лица.
Прежде всего, необходимо отметить, что взгляд на договор лизинга или на так называемую лизинговую сделку (т.е. совокупность договоров, включающую договор купли — продажи лизингового имущества и договор его аренды) как на трехстороннюю сделку не укладывается в существующее в гражданском праве (и в законодательстве, и в доктрине) представление о гражданско — правовой сделке. Две самостоятельные двухсторонние сделки: купли — продажи и аренды — даже при самой тесной их взаимосвязи никак не могут образовать третью сделку, сторонами которой являлись бы субъекты двух названных самостоятельных договоров.
Если же говорить о лизинговых отношениях в целом, то они представляют собой не единую трехстороннюю сделку, а сложную структуру договорных связей, состоящую из договоров двух типов: договора купли — продажи лизингового имущества, заключаемого между продавцом и лизингодателем, а также собственно договора лизинга, заключаемого между лизингодателем (как собственником лизингового имущества) и лизингополучателем. То обстоятельство, что из договора купли — продажи у продавца возникают обязанности непосредственно перед лизингополучателем, а последний получает права требования к продавцу, объясняется вовсе не тем, что имеется некое единое обязательство лизинга, возникшее из единой же трехсторонней сделки между продавцом, лизингодателем и лизингополучателем.
Указанные правоотношения, имеющие сложную структуру договорных связей, существуют в условиях кодифицированной системы российского гражданского права, поэтому источники их регулирования отнюдь не ограничиваются правовыми актами и нормами о лизинге.
Специфика лизинговых отношений (тесная взаимосвязь договоров купли — продажи и аренды) как раз и состоит в том, что договор купли — продажи лизингового имущества благодаря специальным правилам о договоре финансовой аренды (лизинга), содержащимся в ГК (§ 6 гл. 34), изначально конструируется по модели договора в пользу третьего лица. В соответствии со ст. 430 ГК договором в пользу третьего лица признается договор, в котором стороны установили, что должник обязан произвести исполнение не кредитору, а указанному или не указанному в договоре третьему лицу, имеющему право требовать от должника исполнения обязательства в свою пользу. Именно это имеют в виду специальные правила о финансовой аренде (лизинге), предусмотренные ГК, когда возлагают на продавца обязанность передать лизинговое имущество непосредственно лизингополучателю, а последнего, не являющегося стороной в договоре купли — продажи, наделяют правами покупателя по указанному договору (п. 1 ст. 668, п. 1 ст. 670). Данное обстоятельство ни в коей мере не приводит к какой-либо трансформации самостоятельного обязательства, вытекающего из договора купли — продажи, сращиванию его с обязательством из договора аренды и образованию тем самым единого обязательства на основе единой же трехсторонней сделки.
Следующий принципиальный вопрос, который обсуждается в юридической литературе в рамках дискуссии о правовой природе лизинга, это вопрос о месте договора лизинга в системе гражданско — правовых обязательств, а именно: является ли договор лизинга одним из отдельных видов договора аренды, как это предусмотрено ГК, либо его следует признать самостоятельным типом договоров (sui generis).
Большинство исследователей лизинговых отношений, вслед за ГК, исходят из того, что договор лизинга не является самостоятельным договором, а представляет собой отдельный вид договора аренды. При этом в работах указанных авторов обычно выделяются квалифицирующие признаки договора лизинга, позволяющие выделить его в отдельный вид договора аренды и отличающие его от иных видов договора аренды . Ю.С. Харитонова в связи с этим отмечает: «Учитывая роль лизингодателя в лизинговой операции, заметим, что отношения по найму не могут быть признаны «чисто арендными» не только в юридическом, но и в экономическом смысле. Переплетение функций предоставления имущества во временное пользование в договоре найма при лизинговой операции позволяет говорить о существовании особой разновидности арендных отношений — отношений финансовой аренды» .
Харитонова Ю.С. Указ. соч. С. 26.
Иных взглядов на роль договора лизинга в системе гражданско — правовых обязательств придерживается И.А. Решетник, которая отстаивает вывод «об объективно сложившихся предпосылках выделения договора лизинга в качестве самостоятельного правового института и обособления норм, регламентирующих лизинговые отношения, в рамках ГК РФ в отдельную главу, содержащую правила о договоре лизинга как одном из типичных договоров» . Основной аргумент в пользу признания договора лизинга договором особого рода, сочетающим в себе «элементы нескольких договорных конструкций», состоит, по мнению И.А. Решетник, в следующем. Договор лизинга «интегрирует разнородные по своей природе элементы, среди которых можно выделять черты отношений арендного типа, купли — продажи, договоров об оказании юридических и фактических услуг. Вместе с тем сочетание в договоре лизинга элементов известных законодательству договорных конструкций сформировало особые качества и признаки, которые… характеризуют специфическую правовую сущность этого договора. Сегодняшний подход законодателя, состоящий в выделении превалирующего элемента данной системы — отношений, связанных с предоставлением имущества для временного использования, — утверждает И.А. Решетник, — является, по нашему мнению, неудачным, поскольку не обеспечивает достижения основной цели — создания оптимальной правовой конструкции, способной наиболее эффективно регулировать гражданско — правовые отношения особого рода (лизинговые отношения)» .
Решетник И.А. Указ. соч. С. 7.
Решетник И.А. Указ. соч. С. 20.
Логическим следствием такой позиции явилось противопоставление договора лизинга договору аренды. И.А. Решетник приходит к заключению «о различной юридической природе лизинга и аренды, а также реально сложившихся предпосылках выделения договора лизинга в качестве самостоятельного договорного типа, которое зиждется как на специфике опосредуемого настоящим договором материального отношения, так и на юридических особенностях, подчеркивающих своеобразие и уникальность этой сложной правовой конструкции». А конечный вывод указанных рассуждений состоит в том, что «нормы, посвященные договору лизинга, характеризующие его как отдельный тип (вид) договора, и объединяются в самостоятельное нормативно — юридическое образование — правовой институт, который, представляя собой относительно обособленный «блок» гражданского права как отрасли, в полной мере соответствует основным критериям понятия «институт права», сформулированным теорией права» .
Там же. С. 20 — 21.
Мы так подробно остановились на работе И.А. Решетник, несколько злоупотребив цитированием отдельных мест, поскольку в данной работе в наиболее полном и концентрированном виде изложена система взглядов на договор лизинга как на самостоятельный тип гражданско — правового договора, и теперь постараемся так же полно и концентрированно изложить свою позицию, согласно которой договор лизинга никак не может быть признан самостоятельным договором, поскольку он является лишь одним из отдельных видов договора аренды. Наши аргументы (вернее, применительно к данной ситуации, — контраргументы) заключаются в следующем.
Во-первых, любые доктринальные выводы по результатам исследования правовых норм должны основываться на системе реально действующего правового регулирования или хотя бы ее учитывать. А реальность такова: в ГК договор финансовой аренды (лизинга) признается отдельным видом договора аренды и регулируется именно в этом качестве. Признание договора лизинга самостоятельным договором потребует совершенно иной системы его правового регулирования. И тут не обойтись простым механическим обособлением «норм, регламентирующих лизинговые отношения, в рамках ГК РФ в отдельную главу, содержащую правила о договоре лизинга как одном из типичных договоров», как полагает И.А. Решетник. Как только будет проделана такая операция, применительно к договору лизинга утратит силу ст. 625 ГК, а вместе с ней и все общие положения об аренде (§ 1 гл. 34 ГК), которые в силу данной статьи подлежат субсидиарному применению только к отдельным видам договора аренды. Следовательно, обособление норм о договоре лизинга в отдельную главу в рамках ГК потребует включения в данную главу подавляющего большинства норм, составляющих сегодня общие положения об аренде, т.е. по сути их дублирования.
Во-вторых, нетрудно заметить, что позиция сторонников отношения к договору лизинга как к самостоятельному договору логически вытекает из другого сомнительного теоретического вывода, а именно: вывода о том, что лизинг представляет собой трехстороннюю сделку, порождающую единое обязательство с участием как лизингодателя и лизингополучателя, так и продавца. Если бы это было так, то договор лизинга действительно мог бы претендовать на роль самостоятельного типа гражданско — правовых договоров, так как он имел бы совершенно особые предмет и субъектный состав, отличные от предмета и субъектного состава договора аренды. Однако, как уже было отмечено, никакой трехсторонней сделки, порождающей некое единое лизинговое обязательство, не существует. Вместо этого лизинговые отношения опосредуются двумя договорами: договором лизинга (финансовой аренды) и договором купли — продажи, последний из которых является договором в пользу третьего лица Названные два договора порождают два различных обязательства (купли — продажи и лизинга). Существо обязательства, вытекающего из договора лизинга, которое состоит в передаче лизингодателем лизингового имущества во временное и возмездное владение и пользование лизингополучателя, аналогично существу обязательства, порождаемого договором аренды, с той лишь разницей, что в отличие от арендодателя, являющегося собственником передаваемого в аренду имущества, лизингодатель должен еще приобрести такое имущество у продавца в собственность в соответствии с указаниями лизингополучателя, а затем передать его в аренду последнему. Данное обстоятельство как раз и является квалифицирующим признаком, позволяющим выделять договор лизинга в отдельный вид договора аренды, но оно никак не может быть признано достаточным основанием для признания договора лизинга самостоятельным типом гражданско — правовых договоров и противопоставления его договору аренды. При таком подходе (на наш взгляд, правильном) не может быть и речи ни о каком «договоре особого рода, сочетающем в себе элементы нескольких договорных конструкций».
В-третьих, гражданско — правовые договоры, признаваемые ГК самостоятельными договорными типами, обычно имеют существенные различия практически во всех своих элементах: предмете, субъектном составе, содержании. Сравнивая договор лизинга и договор аренды по указанным традиционным для всякого гражданско — правового договора элементам, мы обнаружим серьезные различия лишь в предмете. Суть этих различий состоит в том, что предмет договора лизинга несколько шире предмета договора аренды за счет действий арендодателя (лизингодателя) по заключению с продавцом договора купли — продажи лизингового имущества. Но данное обстоятельство как раз и характерно для взаимоотношений вида и рода, когда отдельный вид договора образуется за счет расширения его предмета путем включения в его состав дополнительных действий обязанных сторон. Например, одним из признаков, выделяющих договор поставки в отдельный вид договора купли — продажи, является то, что поставщик сам производит и закупает товар, передаваемый покупателю (ст. 506 ГК). Одна из особенностей предмета договора контрактации как отдельного вида купли — продажи заключается в том, что продавец (производитель сельскохозяйственной продукции) должен вырастить (произвести) продукцию, продаваемую покупателю (заготовителю), в своем хозяйстве (ст. 535 ГК). Предмет договора энергоснабжения расширяется по сравнению с договором купли — продажи за счет действий абонента (покупателя энергии) по соблюдению режима потребления энергии, обеспечению безопасности эксплуатации находящихся в его ведении энергетических сетей и исправности используемых приборов и оборудования (п. 1 ст. 539 ГК).
Таким образом, признание договора лизинга самостоятельным гражданско — правовым договором, а не отдельным видом договора аренды, было бы неправильным ни с теоретической, ни с практической точки зрения. Тем более что это, ко всему прочему, противоречило бы ГК, рассматривающему договор финансовой аренды (лизинга) как отдельный вид договора аренды. В связи с этим М.И. Брагинский подчеркивает, что «при наличии специальной главы ГК, а значит, и специального типа договоров, какой бы ни была специфика соответствующего вида договоров, он не может считаться договором sui generis («своего рода»)» .
Брагинский М.И., Витрянский В.В. Указ. соч. С. 328.
КонсультантПлюс: примечание.