Статья 51 конституции РФ

Статья 26.10 КоАП РФ предоставляет право судья, органу (должностному лицу), в производстве которых находится дело об административном правонарушении, истребовать сведения, необходимые для разрешения дела, в т.ч. сведения (информацию) для расчета размера административного штрафа.

Могут ли указанные лица истребовать «сведения» у лица, в отношении которого ведется дело об административном производстве (ст. 25.1 КоАП РФ)?

Может ли это лицо не предоставлять затребованные сведения, используя конституционную гарантию статьи 51 Конституции РФ («никто не обязан свидетельствовать против себя самого»).

Прежде чем ответить нужно обратить внимание на статью 93 Налогового кодекса РФ, которая предоставляет право должностному лицу налогового органа, проводящее налоговую проверку, истребовать у проверяемого лица необходимые для проверки документы.

За отказ в предоставлении затребованных документов налогоплательщик привлекается к ответственности по ст. 126 НК РФ (штрафу).

Налоговая ответственность является, по сути, административной – о чем неоднократно указывал Конституционный Суд РФ.

Но Налоговой Кодекс РФ не содержит положение о возможности привлечения за одно и тоже налоговое правонарушение организации и должностных лиц (ч. 4 ст. 108).

КоАП РФ устанавливает такую «особенность» — назначение административного наказания юридическому лицу не освобождает от административной ответственности за данное правонарушение виновное физическое лицо (ч. 3 ст. 2.1).

В судебной практике установлено ст. 26.10 КоАП РФ право трактуется как абсолютное, не противоречащее конституционному праву из ч. 1 ст. 51 Конституции РФ.

Используемое для данного вывода обоснование зачастую является комичным (см. приложение № 1).

Но иногда судья принимают иные решения:

СУД ХАНТЫ-МАНСИЙСКОГО АВТОНОМНОГО ОКРУГА — ЮГРЫ

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

от 4 августа 2016 г. по делу N 4А-489/2016

Председатель суда Ханты-Мансийского автономного округа — Югры В.К. Бабинов, рассмотрев жалобу законного представителя юридического лица — генерального директора акционерного общества «Корпорация Югранефть» …

установил:

Вместе с тем, административное усмотрение должностных лиц государственных органов, предполагает необходимость обеспечения надлежащих гарантий прав юридических лиц, позволяющих без ущерба для эффективности проводимых мероприятий минимизировать их возможное негативное воздействие, — безотносительно к тому, потребуют ли результаты проверки применения мер государственного принуждения, ограничивающих права юридических лиц.

Одной из таких гарантий является презумпция невиновности лица, привлекаемого к административной ответственности, в силу которой лицо подлежит административной ответственности только за те административные правонарушения, в отношении которых установлена его вина.

Согласно части 2 статьи 1.5 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях лицо, привлекаемое к административной ответственности, не обязано доказывать свою невиновность, за исключением случаев, предусмотренных примечанием к указанной статье.

Из анализа перечня истребованных у Общества сведений следует, что решение должностного лица об их истребовании обусловлено установлением фактических обстоятельств события, явившегося поводом для возбуждения дела об административном правонарушении и виновности лица в его совершении, а не в целях характеристики деятельности юридического лица как хозяйствующего субъекта.

Предоставление акционерным обществом «Корпорация Югранефть» всех истребованных документов позволило бы должностному лицу выявить факт наличия или отсутствия нарушения Обществом водного законодательства, без проведения реальных процессуальных действий, требующих значительных временных затрат, как того требует процедура проведения административного расследования.

Следовательно, не предоставление Обществом документов, указанных в определении об истребовании сведений от 30 сентября 2015 года, не является объектом административно-правовой охраны статьи 17.7 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях.

Отказ лица, в отношении которого проводится административное расследование, от участия в доказывании, не может повлечь за собой негативных последствий, поскольку в силу статьи 51 Конституции Российской Федерации никто не обязан свидетельствовать против самого себя.

КАМЧАТСКИЙ КРАЕВОЙ СУД

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

от 28 мая 2015 г. по делу N 4А-117

Председатель Камчатского краевого суда Волгин В.А. рассмотрел жалобу государственного инспектора ГЗИ ПУ ФСБ России по Камчатскому краю Р. на постановление мирового судьи судебного участка N 18 Камчатского края от 12 марта 2015 года по делу об административном правонарушении, предусмотренном ст. 17.7 Кодекса РФ об административных правонарушениях, в отношении ФИО1

установил:

Установив эти обстоятельства и учитывая, что показания капитана судна ООО «Тертей-Флот» ФИО1 по обстоятельствам дела об административном правонарушении, предусмотренном ч. 2 ст. 8.17 Кодекса РФ об административных правонарушениях, в отношении указанного юридического лица, могли быть использованы инспектором ГЗИ ПУ ФСБ России по Камчатскому краю при производстве по делу об административном правонарушении по тем же обстоятельствам в отношении ФИО1. как должностного лица, прихожу к выводу о том, что у ФИО1., с учетом положений ст. 51 Конституции РФ, имелось право не свидетельствовать против себя, соответственно, не давать показания по обстоятельствам совершенного ООО «Тертей-Флот» административного правонарушения. Кроме того, отказавшись дать свидетельские показания в связи с отсутствием адвоката 22 января 2015 года, ФИО1 дал соответствующие показания 23 января 2015 года.

Таким образом, в действиях ФИО1 отсутствует состав административного правонарушения, предусмотренного ст. 17.7 Кодекса РФ об административных правонарушениях.

Как же трактует ч. 1 ст. 51 Конституции РФ Конституционный Суд РФ?

Здесь все печально, что, впрочем, неудивительно для Кэ-эС эР-эФ.

В постановлении от 25.04.2001 № 6-П КС указал, что «данное конституционное право предполагает, что лицо может отказаться не только от дачи показаний, но и от предоставления органам дознания и следователю других доказательств, подтверждающих его виновность в совершении преступления.

При этом, обязанность оставаться на месте ДТП не признана нарушение ч. 1 ст. 51 Конституции.

Правда без обоснования данного вывода.

В определении от 16.12.2004 № 448-О КС указал, что лицо, подозреваемое или обвиняемое в преступлении, имеет право отказаться от дачи показаний и от предоставления иных доказательств по поводу совершенного деяния, а правоохранительные органы не должны оказывать на такое лицо давление или принуждать в целях получения доказательств, подтверждающих обвинение.

Вместе с тем закрепление в Конституции РФ права не свидетельствовать против себя самого не исключает возможности проведения — независимо от того, согласен на это подозреваемый или обвиняемый либо нет, — различных процессуальных действий с его участием (осмотр места происшествия, опознание, получение образцов для сравнительного исследования), а также использования документов, предметов одежды, образцов биологических тканей и пр. в целях получения доказательств по уголовному делу.

Подобные действия — при условии соблюдения установленной уголовно-процессуальным законом процедуры и последующей судебной проверки и оценки полученных доказательств — не могут быть расценены как недопустимое ограничение гарантированного статьей 51 (часть 1) Конституции Российской Федерации права, поскольку их совершение предполагает достижение конституционно значимых целей, вытекающих из ее статьи 55 (часть 3).

Должна ли установленная УПК процедура соответствовать Конституции РФ, КС РФ почему- то умолчал (можно ведь установить «пыточную» процедуру).

В определении от 03.07.2007 № 594-О-П КС РФ указал, что лицо может отказаться от дачи показаний и от предоставления правоохранительным органам других доказательств, подтверждающих его виновность в совершении правонарушения.

Но определил, что данное право не распространяется на требование пройти медицинское осводительствование в рамках КоАП РФ – поскольку «это процессуальное действие, при проведении которого подозреваемый не делает никаких заявлений о своей виновности и не представляет каких-либо доказательств».

«Названное конституционное право не исключает возможность проведения различных процессуальных действий с участием подозреваемого или обвиняемого, а также использования документов, предметов одежды, образцов биологических тканей и пр. в целях получения доказательств — при условии соблюдения установленной законом процедуры осуществления соответствующих действий, последующей судебной проверки и оценки полученных доказательств.».

Причем тут право на использование биологических образцов и принуждение к их предоставлению КС РФ не пояснил – забыл, наверное.

В определении от 24.12.2012 № 2392-О КС РФ указал о неприменении данного конституционного права при проведении личного досмотра в рамках КоАП РФ, потому что такая мера обеспечения носит «кратковременный и безотлагательный характер».

Каким образом этот «характер» влияет на ограничение права ч. 1 ст. 51 Конституции РФ при личном досмотре остался загадкой.

В постановлении от 20.07.2016 № 17-П КС РФ подтвердил свое мнение о том, что лицо не может обязываться к предоставлению имеющихся у него доказательств.

В этом постановлении КС РФ сослался на несколько решений ЕСПЧ:

«Аналогичного подхода придерживается в своей практике и Европейский Суд по правам человека, который исходит из того, что право не свидетельствовать против себя самого является общепризнанным и лежит в основе справедливой судебной процедуры; его цель — обеспечить обвиняемому защиту от ненадлежащего принуждения со стороны властей и тем самым исключить злоупотребления правосудием, с тем чтобы обвинение не прибегало к доказательствам, добытым вопреки воле обвиняемого с помощью принуждения или давления; это право тесно связано с презумпцией невиновности (пункт 2 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод) и не может быть ограничено лишь признанием в совершении правонарушения или показаниями, носящими инкриминирующий характер, но должно включать и любую иную информацию о фактах, поскольку она может быть в последующем уголовном процессе использована в поддержку обвинения (постановления от 25 февраля 1993 года по делу «Функе (Funke) против Франции», от 17 декабря 1996 года по делу «Саундерс (Saunders) против Соединенного Королевства», от 10 марта 2009 года по делу «Быков против России» и от 12 июля 2013 года по делу «Аллен (Allen) против Соединенного Королевства»).».

При этом, стоит отметить определение КС РФ от 16.02.2012 № 270-О-О:

«Обязанность представить по требованию прокурора необходимые документы, материалы, статистические и иные сведения при проведении прокуратурой Российской Федерации проверки соблюдения законодательства органами управления и руководителями коммерческих организаций не связана со свидетельскими показаниями и, вопреки утверждениям заявителя, не противоречит требованиям статьи 51 (часть 1) Конституции Российской Федерации, устанавливающей право каждого не свидетельствовать против себя самого.».

И, как обычно, без какого-либо обоснования данного вывода.

Как трактует «право не свидетельствовать против себя» Европейский Суд по правам человека?

См. приложение № 2

В постановлении от 10.03.2009 по делу «Быков (Bykov) против России» ЕСПЧ указаны общие принципы реализации права «не свидетельствовать против себя»:

«92. Что касается права не свидетельствовать против себя или права хранить молчание, Европейский Суд напоминает, что эти общепризнанные международные стандарты составляют основу справедливого судебного разбирательства. Их цель заключается в обеспечении обвиняемому защиты от ненадлежащего принуждения со стороны властей и, таким образом, в исключении злоупотреблений правосудием и утверждении целей статьи 6 Конвенции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Джон Мюррей против Соединенного Королевства» (John Murray v. United Kingdom) от 8 февраля 1996 г., § 45, Reports 1996-I).

Право не свидетельствовать против себя обеспечивает, прежде всего, уважение к намерению обвиняемого хранить молчание и предполагает, что обвинение по уголовному делу должно представить доказательства против обвиняемого, не прибегая к доказательствам, полученным методами принуждения или подавления вопреки воле обвиняемого (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Саундерс против Соединенного Королевства» (Saunders v. United Kingdom) от 17 декабря 1996 г., § 68 — 69, Reports 1996-VI; упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу «Аллан против Соединенного Королевства», § 44; упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Яллох против Германии», § 94 — 117; и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «О’Халлоран и Фрэнсис против Соединенного Королевства» (O’Halloran and Francis v. United Kingdom), жалобы N 15809/02 и 25624/02, § 53 — 63, ECHR 2007).

При рассмотрении вопроса о том, затронула ли процедура существо привилегии не свидетельствовать против самого себя, Европейский Суд должен исследовать природу и степень принуждения, наличие соответствующих гарантий в процедуре и характер использования материала, полученного таким образом (см., например, Постановление Европейского Суда по делу «Хини и МакГиннесс против Ирландии» (Heaney and McGuinness v. Ireland), жалоба N 34720/97, § 54 — 55, ECHR 2000-XII; и Постановление Европейского Суда по делу «J.B. против Швейцарии» (J.B. v. Switzerland), жалоба N 31827/96, ECHR 2001-III).».

Таким образом, «право не свидетельствовать против себя»:

1) распространяется не только на право «хранить молчание», но и в отношении любых иных сведений – документов, биологических образцов;

2) не является абсолютным;

3) будет нарушено лишь в случае применения принуждения, которое может быть выражено в юридическом давлении (привлечение к ответственности), физическом давлении (пытки, избиение) или психологическом давлении (угрозы расправы, прямой обман).

Имеется ли принуждение при затребовании административным органом либо судом от физического лица либо от организации сведений по ст. 26.10 КоАП РФ?

Если сведения истребуются от физического лица (в том числе индивидуального предпринимателя, должностного лица) принуждение присутствует – юридическое, поскольку за непредоставление имеется административная ответственность (статьи 17.7 и 19.7 КоАП РФ).

И данное принуждение является неправомерным.

Если сведения истребуются от организации, то юридическое принуждение также присутствует.

И данное действие будет являться неконституционным, если сведения (информация) может быть использована в отношении физического (должностного) лица.

При этом, физическое лицо вправе само решать относимость истребуемых сведений к своей личности.

ВЫВОД:

Толкование российскими судами полномочия на истребование сведений по ст. 26.10 КоАП РФ, как не противоречащего ч. 1 ст. 51 Конституции РФ, является противоправным.

Есть еще пара «моментов» по данному вопросу:

Первый – возможность обжалования определения об истребовании (по общему правилу суды не признают такой возможности – что неправомерно);

Второй – соотношение с запретом из Федерального закона от 26.12.2008 № 294-ФЗ (п. 8 ст. 15) (по общему правилу суды не признают необходимость учитывать данный запрет – что также неправомерно).

Привести наглядный пример из практики по данной теме довольно сложно, так как ссылка в показаниях на ст. 51 Конституции РФ прямых последствий за собой не влечет, однако порой ее бывает достаточно, чтобы «закрепить» обвинение и постановить обвинительный приговор.
Статья 51 Конституции РФ гласит:
«1. Никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников, круг которых определяется федеральным законом.
2. Федеральным законом могут устанавливаться иные случаи освобождения от обязанности давать свидетельские показания».
Наверное, каждый, столкнувшись хотя бы раз в жизни с законом в рамках уголовного или, например, административного судопроизводства, слышал о ст. 51 Конституции РФ. Отвечая на вопрос о том, в чем же заключается ее смысл, большинство, скорее всего, скажет, что статья дает ему право не отвечать на вопросы представителей правоохранительных органов (инспектора ГИБДД, следователя, дознавателя, судьи и т.д.), ничего не сообщать им.
Очевидно, что познания в этой части у общества в целом весьма поверхностны, многие ассоциируют смысл ст. 51 Конституции РФ с дежурной фразой полицейских из западных боевиков, которую те произносят при задержании подозреваемого, разъясняя его права: «У вас есть право хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде!» Это один из пунктов так называемого правила Миранды: юридическое требование по законодательству США, согласно которому любая информация, полученная от задержанного в ходе допроса до того, как ему были зачитаны его права, является недопустимым доказательством. Иными словами, подавляющее большинство людей заблуждается в сути конституционного «права на молчание» и, реализуя его, в некоторых случаях действует себе во вред.
Полагаю, необходимо разобраться в том, какой именно смысл несет в себе ст. 51 Конституции РФ, реализацию каких прав она гарантирует и какова цель этих гарантий.
Обратившись к истории возникновения этого «неотъемлемого права каждого», проанализировав его доктринальное толкование, в том числе и на соответствие международным стандартам по правам человека, я пришел к следующему.
Regina probationum – признание – царица доказательств (перевод с лат.). Эта фраза бытовала еще в Древнем Риме: так римляне нарекли признание вины самим подсудимым, в связи с которым терял смысл поиск иных доказательств, отпадала необходимость в поиске улик и дальнейшем расследовании дела в целом, то есть вина раскаявшегося в этом случае считалась доказанной.
В Своде законов Российской империи собственное признание тоже считалось «лучшим доказательством всего света», и, несмотря на то что для его получения закон запрещал допросы с любого рода истязаниями и пытками, подобные случаи, как известно, имели место быть. А в конце 1920-х – начале 1950-х гг., во времена репрессий, в нашей стране была вновь возрождена древнеримская концепция, когда самооговор зачастую добивался пытками, шантажом и обманом, особенно по политическим преступлениям.
Сегодня преступлением «против правосудия» является любое принуждение к даче показаний путем применения угроз, шантажа или иных незаконных действий (ст. 302 УК РФ), а ст. 51 Конституции РФ в первую очередь является гарантией недопустимости такого рода принуждения к свидетельству против самого себя или своих близких. Иными словами, всякое признание вины должно быть добровольным, ведь целью гарантии, предоставляемой ст. 51 Конституции РФ, является недопустимость любой формы принуждения к свидетельству против самого себя, супруга или своих близких. Органы расследования и суд не вправе требовать или какими-либо методами добиваться не только признания вины, но и показаний, обвиняющих супруга и близких родственников даже при наличии фактов, при которых входящие в этот круг лица могли быть признаны соучастниками в преступлении.
«Право на молчание» является общепризнанной международной нормой, полностью согласующейся с Международным пактом о гражданских и политических правах. Хотя Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод прямо не содержит такого положения, однако Европейский суд по правам человека исходит из того, что эти положения лежат в основе понятия справедливой судебной процедуры (ст. 6 Европейской конвенции).
При этом ст. 51 Конституции РФ не исключает право на дачу признательных и изобличающих кого-либо показаний, «никто не обязан», но каждый имеет право свидетельствовать. При соблюдении остальных требований закона добровольно данные показания являются допустимым доказательством.
Наиболее ярким примером реализации рассматриваемой статьи будет применение ее норм в рамках уголовного судопроизводства. На практике обращает на себя внимание то обстоятельство, что следователь, дознаватель или судья почти всегда охотно принимают отказ от дачи показаний подозреваемого / обвиняемого, основанный именно на положении ст. 51 Конституции РФ, и, если даже этот отказ не будет устно подкреплен ссылкой на вышеназванную норму, формулировка «хочу воспользоваться правом, предусмотренным ст. 51 Конституции РФ», скорее всего, найдет свое отражение в протоколе допроса или судебного заседания без подсказки допрашиваемого. И это несмотря на то, что законное право подозреваемого и обвиняемого не давать показания четко предусматривается законодателем в п. 2 ч. 4 ст. 46 и п. 3 ч. 4 ст. 47 УПК РФ, согласно которым указанные лица вправе отказаться от дачи объяснений и показаний.
В реальности, в случае отказа лица от дачи показаний, представителями правоохранительных органов соответствующие пункты ст. 46, 47 УПК РФ, как правило, подробно не разъясняются и сам отказ, мотивированный ссылками на эти нормы, большая редкость, тогда как указание в протоколе на ст. 51 Конституции РФ при отказе от дачи показаний является обычной практикой.
Анализ судебной практики, приговоров в отношении лиц, отказавшихся от дачи показаний, в том числе и в суде, позволяет в очередной раз прийти к выводу о том, что положения и права, предусмотренные п. 3 ч. 4 ст. 47 УПК РФ, полностью игнорируются.
Казалось бы, это схожие по смыслу нормы, но они имеют разное юридическое значение и реализуют разные правовые гарантии в уголовном судопроизводстве.
«…свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников…» – по смыслу законодателя содержание ч. 1 ст. 51 Конституции РФ предполагает, что речь идет об отказе от дачи показаний лица в части признания им своей вины в совершении инкриминируемого ему преступления либо об отказе от дачи показаний против супруга или близких родственников по факту совершенного ими преступления, в зависимости от обстоятельств. Лицо не обязано свидетельствовать в тех случаях, когда это может изобличить (!) лично его, супруга или близких родственников. Из текста ясно, что обсуждаемая норма не освобождает от дачи любых показаний, нет в ней указания на то, что лицо имеет право ничего не говорить, речь идет лишь о праве не сообщать о противоправных действиях.
Проще говоря, отказываясь от дачи показаний в соответствии со ст. 51 Конституции РФ, подозреваемый / обвиняемый своими действиями поясняет примерно следующее: «Я совершил те или иные противоправные действия (преступление), но говорить об этом не хочу, так как имею полное право не рассказывать о том, что совершил» (не просто отказываюсь что-либо сообщать и пояснять, а именно не свидетельствовать против себя, то есть не изобличать!) или «Мой супруг (супруга, близкие родственники) совершил преступление, о котором идет речь, но рассказывать об этом и тем самым изобличать его я не хочу, имею на это законное право, предусмотренное ст. 51 Конституции РФ».
Смысл же, вложенный законодателем в п. 2 ч. 4 ст. 46 и п. 3 ч. 4 ст. 47 УПК РФ, заключается в праве (а не обязанности) отказаться от дачи любых показаний. Ведь одним из принципов уголовного судопроизводства является презумпция невиновности, согласно которой подозреваемый / обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность. Бремя доказывания лежит на стороне обвинения. (ч. 2 ст. 14 УПК РФ). С этим правом связан и запрет на повторный допрос обвиняемого без его согласия при отказе от дачи показаний на первом допросе по тому же обвинению (ч. 4 ст. 173 УПК РФ).
То есть если вы считаете себя непричастным к совершению преступления, в котором вас подозревают или обвиняют, если не хотите давать пояснения только потому, что вы не в состоянии быстро сориентироваться в сложной ситуации, для вас все происходящее ново, а рядом нет выбранного вами или вашими близкими защитника и без его консультации вы просто-напросто боитесь навредить себе неверно оброненным словом, то необходимо ссылаться именно на право не давать объяснения и показания по поводу имеющегося в отношении вас подозрения / обвинения, а именно п. 2 ч. 4 ст. 46 и п. 3 ч. 4 ст. 47 УПК РФ соответственно.
Право гражданина не свидетельствовать против себя, своего супруга и близких родственников, предусмотренное ст. 51 Конституции РФ, безусловно, является его законной гарантией, неотъемлемой привилегией против самообвинения, и зачастую воспользоваться этим правом, настоять на его реализации весьма и весьма целесообразно. Однако с учетом сложившейся практики ссылка на ст. 51 Конституции РФ трактуется правоприменителем как косвенное признание вины. Для того чтобы позиция допрашиваемого могла быть истолкована именно так, как он предполагал ее донести, крайне важно понимать, к каким последствиям приведет молчание в каждой конкретной ситуации в зависимости от того, какими нормами руководствовалось лицо при отказе от дачи показаний. Ведь не секрет, что от результатов показаний могут зависеть дальнейшее процессуальное положение, тактика защиты, ход следствия по делу, ну и как итог – чья-то судьба.

В Пермском краевом суде сегодня, 26 октября, началось судебное следствие по второму уголовному делу о реабилитации нацизма, связанной с сайтом «Бессмертный полк онлайн». Вторым обвиняемым в Перми стал Даниил Шестаков, свою вину он не признает. Его обвиняют в том, что 5 мая, накануне Дня Победы, он разместил на сайте общественного движения фото предателя Родины Андрея Власова. Всего в России в мае 2020 года было возбуждено десять подобных уголовных дел.

Первый приговор был вынесен в Перми, Даниил Симанов получил за портрет Андрея Власова в интернете наказание в виде обязательных работ на 200 часов. Преподавателя колледжа Петра Краснова из Читы приговорили за публикацию портрета Адольфа Гитлера на сайте «Бессмертного полка» к штрафу в 150 тыс. рублей, Вячеслава Круглова из Ульяновска — к 120 тыс. рублей штрафа. Все они признали свою вину еще на этапе предварительного следствия, поэтому заседания судов также проходили в особом порядке.

По делу Даниила Шестакова, вину не признавшего, начался допрос свидетелей и оглашение материалов уголовного дела. На следующем заседании в режиме видеоконференции будут допрошены активисты движения «Бессмертный полк», администраторы его сайта. Сегодня в суд были приглашены его мать и бабушка — Ирина Шестакова и Светлана Кузнецова, а также лучший друг Артем Микишев. Родственницы от показаний отказались, во время перерыва мать Шестакова пояснила журналисту Properm.ru, что не разбирается в истории и политике, и не может оценивать действия своего сына. Микишев же рассказал, что Шестаков обсуждал с ним намерение опубликовать портрет Власова на сайте «Полка» еще в апреле-начале мая.

«Даниилу было известно все о переходе Власова на сторону фашистской Германии, но он всегда был против нацизма», — сообщил друг обвиняемого. Судья Олег Ахматов сделал Шестакову при допросе его друга первое замечание, указав, что тот при ответах на вопросы кивает приятелю, прямо подсказывая, что именно он должен сказать. В беседе с журналистами Шестаков сообщил, что во всех трагических событиях, произошедших во время Второй Мировой может нести ответственность только один человек — Иосиф Сталин.

Адвокат Шестакова Анастасия Шардакова в своем комментарии СМИ рассказала, что считает уголовное дело надуманным и попыткой наказать за мнение об исторической личности. «Любой может высказывать и распространять мнение о любой исторической личности. Это посягательство на право высказывать свое мнение. Это звоночек, что если чья-то точка зрения не совпадает с официальной, его можно привлечь к уголовной ответственности», — полагает защитник.

В части исследования материалов уголовного дела сегодня в суде оглашались переписка между Шестаковым и Микишевым, материалы, полученные от администрации сайта «Бессмертный полк онлайн».

Главная новость по теме

СТ 51 УПК РФ

1. Участие защитника в уголовном судопроизводстве обязательно, если:

1) подозреваемый, обвиняемый не отказался от защитника в порядке, установленном статьей 52 настоящего Кодекса;

2) подозреваемый, обвиняемый является несовершеннолетним;

3) подозреваемый, обвиняемый в силу физических или психических недостатков не может самостоятельно осуществлять свое право на защиту;

3.1) судебное разбирательство проводится в порядке, предусмотренном частью пятой статьи 247 настоящего Кодекса;

4) подозреваемый, обвиняемый не владеет языком, на котором ведется производство по уголовному делу;

5) лицо обвиняется в совершении преступления, за которое может быть назначено наказание в виде лишения свободы на срок свыше пятнадцати лет, пожизненное лишение свободы или смертная казнь;

6) уголовное дело подлежит рассмотрению судом с участием присяжных заседателей;

7) обвиняемый заявил ходатайство о рассмотрении уголовного дела в порядке, установленном главой 40 настоящего Кодекса;

8) подозреваемый заявил ходатайство о производстве по уголовному делу дознания в сокращенной форме в порядке, установленном главой 32.1 настоящего Кодекса.

2. В случаях, предусмотренных пунктами 1-5 части первой настоящей статьи, участие защитника обеспечивается в порядке, установленном частью третьей статьи 49 настоящего Кодекса, а в случаях, предусмотренных пунктами 6, 7 и 8 части первой настоящей статьи, — с момента заявления хотя бы одним из обвиняемых ходатайства о рассмотрении уголовного дела судом с участием присяжных заседателей или ходатайства о рассмотрении уголовного дела в порядке, установленном главой 40 настоящего Кодекса, либо с момента заявления подозреваемым ходатайства о производстве по уголовному делу в порядке, установленном главой 32.1 настоящего Кодекса.

3. Если в случаях, предусмотренных частью первой настоящей статьи, защитник не приглашен самим подозреваемым, обвиняемым, его законным представителем, а также другими лицами по поручению или с согласия подозреваемого, обвиняемого, то дознаватель, следователь или суд обеспечивает участие защитника в уголовном судопроизводстве.

Комментарий к Статье 51 Уголовно-процессуального кодекса

1. В соответствии с положениями ч. 1 ст. 48 Конституции РФ каждому из участников уголовного судопроизводства принадлежит право на квалифицированную юридическую помощь. Кроме того, положения комментируемой статьи определяют случаи обязательного участия защитника при производстве по уголовному делу. При этом случаи обязательного участия защитника при производстве по уголовному делу распространяются на все части и стадии уголовного судопроизводства и являются обязательными для органа дознания, дознавателя, следователя и суда (судьи). Кроме того, нарушения случаев обязательного участия защитника при производстве по уголовному делу влекут за собой отмену судебного решения в силу нарушения права на защиту. Так, при производстве по уголовному делу было нарушено право на защиту в связи с тем, что при рассмотрении судом кассационной инстанции дела в отношении С. в судебном заседании отсутствовал защитник. При этом на основании заключения комиссии экспертов-психиатров у С. были обнаружены признаки легкой умственной отсталости. Вместе с тем в соответствии с п. 3 ч. 1 ст. 51 УПК РФ участие защитника в уголовном судопроизводстве обязательно, если подозреваемый, обвиняемый в силу физических или психических недостатков не может самостоятельно осуществлять свое право на защиту. По данному делу это требование закона было нарушено <1>.
———————————
<1> См.: Определение СК по УД ВС РФ N 83-Дп13-21 и Обзор судебной практики ВС РФ за январь — июль 2014 года от 1 сентября 2014 г. // .

2. Согласно ч. 1 ст. 51 УПК РФ участие защитника в уголовном судопроизводстве обязательно, если обвиняемый не отказался от него в порядке, установленном ст. 52 УПК РФ. При этом участие в судебном заседании обвинителя (государственного обвинителя) не является безусловным основанием для обеспечения участия в нем защитника, поскольку обвиняемый на любой стадии производства по делу вправе по собственной инициативе в письменном виде отказаться от помощи защитника. При разрешении такого заявления суду надлежит иметь в виду, что нежелание обвиняемого пользоваться помощью защитника должно быть выражено явно и недвусмысленно. В суде первой инстанции отказ от защитника может быть принят при условии, если участие защитника в судебном заседании фактически обеспечено судом <1>.
———————————
<1> См.: п. 13 Постановления Пленума ВС РФ от 30 июня 2015 г. N 29 «О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве» // .

3. Судебная практика выработала ряд рекомендаций, которые связаны со случаями обязательного участия защитника в уголовном судопроизводстве. Так, при производстве ряда следственных и иных процессуальных действий в ходе судебного разбирательства по уголовному делу обязательно участие защитника. Прежде всего данное положение связано с правовой позицией Конституционного Суда РФ, заключающейся в том, что недопустимо воспроизведение в ходе судебного разбирательства содержания показаний подозреваемого, обвиняемого, данных в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника и не подтвержденных им в суде, путем допроса в качестве свидетеля дознавателя или следователя, производивших дознание или предварительное следствие <1>. Кроме того, СК по УД ВС РФ исключила из приговора ссылку на показания указанных свидетелей в части воспроизведения сведений, сообщенных им П. при задержании, как на доказательство, подтверждающее виновность осужденного. Так, она указала, что с воспроизведением в ходе судебного разбирательства содержания показаний подозреваемого, данных в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника и не подтвержденных им в суде, путем допроса в качестве свидетеля — дознавателя или следователя, производившего дознание или предварительное следствие, недопустимо <2>.
———————————
<1> См.: Определение Конституционного Суда РФ от 6 февраля 2004 г. N 44-О // .

4. Производство по уголовному делу без участия защитника в случаях, которые предусмотрены в положениях комментируемой статьи и влекущих нарушение права на защиту (ст. 16 УПК РФ), является существенным нарушением уголовно-процессуального закона, что влечет отмену приговора (ст. ст. 389.17, 401.15 УПК РФ).

5. Обязательное участие защитника при производстве по уголовному делу осуществляется в форме его обеспечения, в порядке приглашения (ч. 1 ст. 50 УПК РФ), а также в форме его назначения (ч. ч. 2 — 4 ст. 50 УПК РФ).

Статья 51 конституции РФ

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *