Можайская колония

Мариинская воспитательная колония колония для несовершеннолетних осуждённых мужского пола. Лимит наполнения 210 мест.

В состав учреждения входят общеобразовательная школа и профессиональное училище. В 2006 году в школе открыт класс информатики, где воспитанники обучаются первоначальным навыкам работы на персональном компьютере.

В профессиональном училище ведётся обучение по 6 специальностям (мастер столярно-плотничных и паркетных работ, столяр строительный, электросварщик ручной сварки, машинист (кочегар) котельной, уборщик территорий).

Предприятие учреждения специализируется на следующих видах производств: швейная продукция (рукавицы рабочие, полотенце, наволочки), строительные материалы ( шлакоблок, плитка тротуарная), изготовление макаронных изделий.

ФКУ Воспитательная колония г. Мариинск, Кемеровская область

Контакты
Адрес: 652154, Кемеровская область, г. Мариинск, ул. Макаренко, 4
Телефоны:
8 (384-43) 5-03-32

Начальник учреждения: подполковник внутренней службы Мельников Вячеслав Юрьевич

График работы комнаты приёма посылок и передач ФКУ Мариинская ВК
Ежедневно без выходных с 8:30 до 17:00
Обед с 12:00 до 13:00
Санитарный день: среда.

График работы помещения краткосрочных свиданий
Ежедневно без выходных с 8:30 до 18:00
Обед с 12:00 до 13:00
Санитарный день: среда.

График работы комнат проведения длительных свиданий
Ежедневно без выходных
Завод на длительные свидания осуществляется с 13:00
Вывод со свиданий производится до 10:00
Обед с 12:00 до 13:00
Санитарный день: среда.

График работы магазина
Понедельника — Пятница с 13:00 до 15:00

График приёма граждан администрацией учреждения

Начальник ФКУ Мариинская ВК ГУФСИН России по Кемеровской области
понедельник 16:00-17:00

Зам. начальника, начальник УПТМ: капитан внутренней службы Пячин Александр Николаевич
понедельник 11:00-12:00

Зам. начальника по оперативной работе и режиму: подполковник внутренней службы Погожев Игорь Петрович
вторник 11:00-12:00

Зам. начальника по кадрам и воспитательной работе: майор внутренней службы Цепенкова Людмила Григорьевна
Юрисконсульт: майор внутренней службы Крикавцова Наталья Викторовна
среда 10:00-11:00

Зам. начальника по тылу: майор внутренней службы Лапин Андрей Александрович
четверг 13:00-14:00

Зам. начальника по охране: подполковник вн. службы Иванов Валерий Анатольевич
пятница 10:00-11:00

ФКУ Следственный изолятор №10 УФСИН России по Московской области

Адрес: 143202 Московская область, г. Можайск, пос. Дзержинского, ул. Горького, д. 40

Телефон(ы): 8 (496) 382-14-47

Начальник: майор внутренней службы Рыженков Павел Николаевич

Внимание! Данная карта носит исключительно иллюстративный характер, т.к. сервис Яндекс пока не умеет во всех случаях точно определять положение на карте. В более-менее крупных населенных пунктах, как правило, местоположение определяется верно, но в сельской местности и в удаленных районах возможны ошибки.

Расширенная информация

Полное наименование: Федеральное казённое учреждение «Следственный изолятор №10» УФСИН России по Московской области

Краткое наименование: ФКУ СИЗО-10 УФСИН России по МО

Адрес: 143202 Московская область, г. Можайск, пос. Дзержинского, ул. Горького, д. 40

Врио начальника учреждения: майор внутренней службы Рыженков Павел Николаевич

Телефон дежурной части: 8 (496) 382-14-47

График приема граждан

Ф.И.О. руководителя	Должность		День приёма	Время приёма
Рыженков Павел николаевич	врио начальника		понедельник среда	11.00 — 12.00
Горяйнов Виталий Александрович	заместитель начальника		вторник	13.00 — 16.00
Акимов Вячеслав Евгеньевич	заместитель начальника		четверг	13.00 — 16.00
Виноградова Татьяна Владимировна	заместитель начальника		пятница	13.00 — 16.00

График работы комнаты приема посылок и передач

Ежедневно с 8.15 до 16 часов.

Перерыв с 12 до 13 часов.

Понедельник – санитарный день.

Информация

Какие существуют свидания с осужденным и когда можно приехать на свидание?

Осужденному к лишению свободы предоставляются два вида свиданий:

• краткосрочные, продолжительностью 4 часа;

• длительные – до 3 суток на территории ИУ с проживанием в специально оборудованном помещении, а также до 5 суток с проживанием за пределами ИУ. В этом случае начальник ИУ определяет порядок и место проведения свидания (например, городская гостиница за счет средств осужденного либо его родственников).

Краткосрочные свидания предоставляются с родственниками или иными лицами в присутствии представителя администрации ИУ. Длительные свидания предоставляются с правом совместного проживания с супругом (супругой), родителями, детьми, усыновителями, усыновленными, родными братьями и сестрами, дедушками и бабушками, внуками, а с разрешения начальника ИУ – с иными лицами.

На длительные или краткосрочные свидания к осужденному могут одновременно приехать не более двух взрослых, вместе с которыми – несовершеннолетние братья, сестры, дети, внуки осужденного.

Лица, прибывшие на свидание с осужденным, должны иметь документы, удостоверяющие личность, а также подтверждающие их родственные связи с осужденным: паспорт, военный билет, удостоверение личности, свидетельство о рождении, свидетельство о браке, документы органов опеки и попечительства. Прибывшие на свидание лица, их одежда и вещи досматриваются. Если лицо, прибывшее на свидание, отказывается от этой процедуры, длительное свидание с осужденным ему не разрешается. В данном случае вместо длительного свидания ему может быть предоставлено краткосрочное свидание.

Пронос каких-либо продуктов или вещей лицами, прибывшими на краткосрочное свидание с осужденным, в комнату для проведения свиданий не допускается. На длительные свидания разрешается проносить продукты питания (за исключением винно-водочных изделий и пива).

Количество краткосрочных и длительных свиданий, полагающихся осужденному в год, зависит от вида ИУ и условий, в которых он находится.

Если осужденный отбывает наказание в ИК общего режима и находится в обычных условиях, то ему в течение года разрешается иметь 6 краткосрочных и 4 длительных свидания; в облегченных условиях – 6 краткосрочных и 6 длительных свиданий; в строгих условиях – 2 краткосрочных и 2 длительных свидания.

Если осужденный отбывает наказание в ИК строгого режима и находится в обычных условиях, то ему в течение года разрешается иметь 3 краткосрочных и 3 длительных свидания; в облегченных условиях – 4 краткосрочных и 4 длительных свидания; в строгих условиях – 2 краткосрочных и 1 длительное свидание.

Если осужденный отбывает наказание в ИК особого режима и находится в обычных условиях, то ему в течение года разрешается иметь 2 краткосрочных и 2 длительных свидания; в облегченных условиях – 3 краткосрочных и 3 длительных свидания; в строгих условиях – только 2 краткосрочных свидания.

Если осужденный отбывает наказание в колонии-поселении, то он может иметь свидания без ограничения их количества.

Если осужденный отбывает наказание в тюрьме на общем режиме, то ему разрешается в течение года иметь 2 краткосрочных и 2 длительных свидания.

В тюрьме на строгом режиме осужденному разрешается только 2 краткосрочных свидания в течение года.

Осужденным, отбывающим наказание в ВК, разрешается иметь в течение года: в обычных условиях — 8 краткосрочных и 4 длительных свидания; в облегченных условиях — 12 краткосрочных и 4 длительных свидания; в льготных условиях — неограниченное количество краткосрочных свиданий и 6 длительных свиданий; в строгих условиях – только 6 краткосрочных свиданий.

Первое свидание может быть предоставлено осужденному сразу же после его перевода из карантинного отделения ИУ (здесь осужденный содержится с первого дня прибытия в ИУ и до 15 суток) в отряд. Последующие свидания предоставляются по истечении времени, равного числу, полученному при делении 12 месяцев на количество свиданий (краткосрочных и длительных), полагающихся осужденному в год.

Осужденным по их письменному заявлению разрешается заменять длительное свидание краткосрочным, краткосрочное или длительное свидание – телефонным разговором.

(Ст. 89, 121, 123, 125, 131 УИК РФ; раздел XIV Правил ИУ ).

2 июня Зырянова видела, как к воротам «китовой тюрьмы» приехали машины и автобус, откуда вышли около сотни взрослых и детей. По ее словам, из разговора с ними она узнала, что это воспитанники детского сада из Находки, которые приехали на экскурсию.

На фотографиях, предоставленных зоозащитницей агентству, запечатлены плакаты с темами экскурсий: «Обзорная экскурсия-лекция о жизни морских млекопитающих в неволе», «Экскурсия лекция: обитатели морей — белухи и косатки».

Почему это важно:

Зырянова утверждает, что факт проведения экскурсий в «китовой тюрьме» подтверждает, что реадаптацию морских животных не начали. По ее словам, это значит, что их не готовят к тому, чтобы отпустить на свободу.

Что еще известно:

Информацию о мероприятии для детей подтвердил представитель «Афалины» — компании-владельца вольеров, пишет РИА Новости. Там заявили, что экскурсии в адаптационный центр предусмотрены соглашением с властями региона и учеными.

По данным СМИ, владельцы вольеров планировали продать косаток и белух в китайские океанариумы, но Следственный комитет России возбудил уголовное дело о незаконном вылове млекопитающих.

Знаменитости, защитники окружающей среды и ученые выразили свое беспокойство в связи с «китовой тюрьмой», в том числе Памела Андерсон, Леонардо Ди Каприо и Жан-Мишель Кусто. Президент России Владимир Путин поручил определить судьбу животных. Губернатор Приморья заявил о решении выпустить косаток и белух на волю.

Ранее «Сноб» рассказывал историю животных из «китовой тюрьмы» более подробно.

«Это просто получилось спонтанно, понимаешь, да? Знаешь, да, кто-то что-то крикнул непонятное, и началось уже, — вспоминает один из заключенных Можайской воспитательной колонии для несовершеннолетних, попросивший не указывать его имени. — То, что было, это спровоцировали нас сотрудники колонии. Мамедова ударили ногой, и мы решили за него заступиться. Показали, что вот не стоит так делать, и получилось вот так».

Бунт начался вечером 21 февраля 2016 года в здании, где жили воспитанники первого и второго отряда, все они находились на облегченных условиях отбывания наказания — это значит, что подростки не имели взысканий, не нарушали режим и пользовались из-за этого льготами, например, большим, чем обычно, количеством свиданий; у них были выше шансы на условно-досрочное освобождение. Во всей колонии было не больше сотни воспитанников, в бунте приняли участие около 55 из них.

Около семи часов, после ужина, воспитанники вернулись из столовой в здание общежития. После этого по расписанию до 22 часов у них было свободное время, так что подростки разошлись по комнатам и занялись своими делами — кто-то сел читать книгу, кто-то гладил робу, а кто-то дремал на стуле. Примерно в половину восьмого в коридоре раздались крики — всех звали собраться в спортзале на втором этаже.

Большая часть допрошенных во время следствия подростков утверждает, что подниматься наверх они не стали. Лишь несколько человек рассказали, что в спортзале воспитанники стали обсуждать насилие со стороны сотрудников колонии. Согласно протоколам их допросов, на собрании было решено забаррикадироваться и «не пускать мусоров в отряд», несколько человек обмотали головы футболками, сделав из них скрывающие лица маски. Некоторые начали срывать бирки со своих роб и скандировать: «А! У! Е!». После крика «давайте, понеслась!» кто-то вышел из зала с грифом от штанги и заблокировал входную дверь общежития.

Подростки остались в здании одни — в тот момент, когда двадцатикилограммовый гриф упал на ручки двери, занимавший пост старшего воспитателя колонии Дмитрий Князьков был на улице, он следил, как двое воспитанников выбрасывают мусор. В 19:35, следует из показаний Князькова, он подошел к бараку и услышал звон бьющегося стекла. Обнаружив, что дверь заблокирована, он вызвал по рации коллег и позвонил начальнику Можайской колонии Олегу Меркурьеву.

Свет в бараке уже не горел — сотрудники отключили электричество. Из темных окон летели подушки, тлеющий матрас, ножки от стола, бумаги и стенды с правилами поведения в отряде.

Переговоры между воспитанниками и сотрудниками начались почти сразу. Помимо начальника колонии Меркурьева, которого бунтовщики видеть сперва не хотели, перед бараком собрались его заместитель Александр Чернавский, начальник управления ФСИН по Московской области Анатолий Тихомиров, воспитатель Князьков, прокурор Пальчик и двое священников, регулярно посещавших воспитанников колонии — отец Дмитрий и отец Даниил (последний занимает пост председателя отдела по тюремному служению московской епархии РПЦ).

Подпись

Часть их переговоров с воспитанниками оказалась записана на видеорегистраторы сотрудников ФСИН. В темноте и неразберихе сложно опознать, кто именно из сотрудников и воспитанников в какой момент говорит; видимо, по этой причине их имена не указываются в приложенной к материалам делам расшифровке. Из нее следует, что первым сформулированным требованием осужденных стал телефон для связи с родными:

Воспитанник. Либо телефон, либо я вены вскрою.

Сотрудник. Не будет телефона.

Воспитанник просовывает руку в оконный проем и режет вены.

Воспитанник. На, смотри, ***, смотри, епт.

Воспитанник. Телефоны и нормального отношения к нам!

Во время переговоров подростки постоянно говорили о насилии в колонии, угрожали поджечь здание целиком и сгореть вместе с ним. На записи слышно, как сотрудники докладывают о ситуации по телефону. «Да, алло, слушаю. Угрожают поджечь. Жалуются, что окунают в толчок, этапы плохо принимают», — отвечает на звонок один. Другой говорит: «Олег Александрович, ну, они забаррикадировались, говорят: «Нас тут все ***** посылают, нас бьют»».

Сотрудник. Чтобы вы отряд не бомбили, успокоились.

Воспитанник. Ну пока я сказал, они не бомбят.

Воспитанник. Уже все сломано, следующая стадия — мы поджигаем здесь все.

Подростки, судя по расшифровке, больше всего жаловались на поведение надзирателей и воспитателей. Они кричали, что сотрудники их унижают, избивают, окунают головами в туалет, оскорбляют и «задевают за мать».

Сотрудник. Ребят, это плохо закончится.

Воспитанник. Нам ***** на это.

Сотрудник. Это все равно должно чем-то закончиться.

Воспитанник. Ну вот, как мы позвоним, все это закончится.

Сотрудник. Вот вы устроили тут, чего вы хотите, в конце концов?

Воспитанник. Для начала, справедливости.

Сотрудник. Да блин, это все общие фразы. Напишите конкретно, че вы хотите конкретно, по пунктам.

Воспитанник. Чтобы нас не били, не унижали.

Наиболее емко претензии сформулировал один из воспитанников на второй час переговоров.

Сотрудник. Я тебе еще раз говорю, спустись сюда и мы с тобой переговорим, выясним все, почему это все произошло, потому что, может, до меня эту информацию не так довели.

Воспитанник. Я вам довожу информацию: менты ****** !

Сотрудники колонии, которые стояли под окнами, в свою очередь уговаривали воспитанников спуститься «поговорить», обещали, что никто не будет применять к ним физическую силу и предупреждали, что в противном случае приедут «эти дураки, сам понимаешь, три года сидишь, ничего хорошего не будет».

Сотрудник. Хорошо, пацаны, успокойтесь. Еще раз говорю, сейчас этим кипишем вопросы не решите, вы понимаете?

Воспитанник. А че нам делать?

Сотрудник. Да я тебе говорю, Вадик, ты же знаешь, что это старшее начальство все равно вас виноватыми сделает, не нас. Че вы херней занимаетесь? Сейчас приедем, разберемся с этой херней, вы че?

Уже в суде начальник колонии Олег Меркурьев рассказывал, что подростков пытались успокоить не только сотрудники учреждения, но и священники, которые даже провели молебен под окнами обесточенного барака. По словам Меркурьева, «некоторые осужденные во время молитвы даже показали голый зад».

— А кто это был? — поинтересовалась прокурор.

— Ну, по заду я не могу определить, кто это был. Но зад был, — задумчиво ответил Меркурьев и после паузы добавил. — И не один.

Переговоры с малолетними бунтовщиками продолжались всю ночь. Трое из них — Игорь Квартальнов, Владимир Далевич и Максим Румянцев — к утру по очереди спустились вниз, размотав со второго этажа пожарный шланг. К этому времени в колонию уже приехали матери Далевича, Румянцева и воспитанника Андрея Золотухина.

Пообщавшись с родственниками, подростки успокоились и стали разбирать баррикады. Бунт закончился около пяти часов утра, когда всех воспитанников собрали в спортзале и пересчитали, а девятерым порезавшим себя подросткам обработали раны.

Подпись

Жалобы воспитанников. «Я здесь закон»

23 февраля в колонию приехали члены ОНК Подмосковья. Поговорив с осужденными, они увезли с собой 23 жалобы на насилие со стороны сотрудников ФСИН.

«Этот лагерь — красный козлятник». Воспитанники Можайской колонии для несовершеннолетних объясняют, что довело их до отчаянной акции протеста

Большая часть жалоб связана с использованием надзирателями дубинок — подростки рассказали об избиениях за провинности и принятых в колонии игровых практиках. Так, время от времени они были вынуждены исполнять роль городков в одноименной игре, во время которой надзиратели «выбивали» их резиновыми «палицами». Сотрудник колонии по имени Денис Давыдов усовершенствовал игру «камень-ножницы-бумага» — проигравший получал от него удар дубинкой. Он же заставлял воспитанников учить обращенное к его тезке стихотворение Пушкина «Денису Давыдову», а тех, кто запинался или плохо декламировал строчки про «раздолье ухарских пиров» — бил дубинкой.

Сотрудник Владимир Бойков имел привычку бить дубинкой за любую провинность, например, за оторванную пуговицу, число ударов дубинкой он соотносил с днем календаря. «Если сегодня 23 число, то столько же ударов и следует», — вспоминал один из подростков.

Уже в суде бывший воспитанник Александр Клыков рассказывал, что сотрудники колонии постоянно издевались над подростками. «Ну, допустим, пол трешь, к тебе могли подойти либо пинка дать, либо плюнуть на тебя, либо по спине дать, либо по голове», — вспоминал он. По словам Клыкова, начальник колонии Меркурьев лично выводил провинившегося воспитанника перед двумя отрядами, снимал с него штаны с нижним бельем и порол ремнем.

К событиям 21 февраля, по его словам, привел инцидент с сотрудником колонии Сергеем Буренковым, который ударил воспитанника Намика Мамедова: «Там такой маленький мальчик был, и ему сотрудник саданул в спину с ноги, я сам это видел».

Один из непосредственных участников акции протеста тоже говорит, что до попытки бунта воспитанников довели сотрудники колонии: «В тот день, когда все случилось, сперва одного пацана избили, потом второго довели, и когда после первого случая мы ходили в дежурку, к ДПНК (дежурному помощнику начальника колонии — МЗ), тот сказал, что мы все уладим. Вечером еще одного избили».

По словам собеседника «Медиазоны», он тоже видел, как воспитатель ударил Намика Мамедова. Подросток говорит, что в тот день на втором этаже общежития воспитатель Сергей Буренков попросил заключенного Ильгиза Садекова «сделать походку попроще». «А Намик ему сказал: «Зачем вы так говорите, хороший парень, не надо так говорить». Из-за этого он взял его ногой ударил. Я это увидел, я подошел. Намик тоже там начал: «Что вы делаете, что вы руки распускаете?». Я ему говорю, есть закон. А он говорит в сторону: «Я здесь закон»».

После этого воспитанники попытались пожаловаться по телефону замначальника колонии Александру Чернавскому, однако тот посоветовал им успокоиться и пообещал приехать и лично «поотрывать головы» подросткам.

«И все, это стало последней каплей, — говорит воспитанник. — После чего все собрались, пообщались, ну и решили, вот в итоге получился бунт. Пришли к мнению, что всем это просто надоело и надо что-то делать».

Подпись

Следствие. «За дачу ложных показаний извеняюсь»

Уголовное дело о массовых беспорядков было возбуждено Следственным комитетом 11 марта 2016 года — через три недели после акции воспитанников. По первоначальной версии следствия, бунт в Можайской воспитательной колонии начался из-за того, что 55 малолетних заключенных из второго отряда решили таким образом ослабить режим и получить в свое распоряжение мобильные телефоны и сигареты. О жалобах воспитанников на насилие со стороны сотрудников СК упоминать не стал. Причиненный подростками ущерб оценили почти в 330 тысяч рублей.

15 марта члены ОНК по просьбе начальника колонии Олега Меркурьева вернулись в Можайскую колонию вновь — 18 подростков отказались от своих рассказов про издевательства и извинились перед сотрудниками ФСИН. В части новых заявлений подростки писали, что первые жалобы их под угрозой физического насилия якобы вынудили написать осужденные Игорь Квартальнов и Владимир Далевич.

«И пришлось писать и они говорили что их (сотрудников колонии — МЗ) уволят за это, и без них можно будет расслабить режим», — писали подростки и добавляли: «За дачу ложных показаний искренне извеняюсь и впредь такого не повториться» (пунктуация и орфография авторов сохранены).

Двое воспитанников также написали жалобы на членов подмосковной ОНК Алексея Павлюченкова и Эдуарда Рудыка, которые распространили в прессе содержание жалоб на издевательства в колонии и написали заявление на имя генерального прокурора Юрия Чайки.

Ко второму приезду членов ОНК ни Квартальнова, ни Далевича, ни шести других воспитанников, которые в итоге станут обвиняемыми по делу о массовых беспорядках, уже не было в колонии. В начале марта их без объяснения причин распределили по разным СИЗО Подмосковья. Даже личные вещи подростков так и остались в Можайской колонии.
Один из обвиняемых подростков рассказывает, что воспитанники отказались от своих слов под давлением сотрудников и других осужденных, пользовавшихся авторитетом у подростков; их также заставили дать показания на обвиняемых. «Всех позвали, сказали, что сейчас приедет проверка, приедет ОНК и вы должны так и так сказать. Либо на вас всех дальше будет возбуждено уголовное дело. Вы скажете, что они вас заставили, потом дадите на них какие-то показания, и все будет хорошо, вы пойдете как свидетели. Кому надо будет УДО — все будет хорошо», — утверждает он.

Адвокат Ирина Бирюкова, раньше представлявшая интересы одного из рассказавших об избиениях подростков, говорит, что Следственный комитет отказался возбуждать в отношении сотрудников дело о превышении полномочий (статья 286 УК). Отказы обжаловались в суде и впоследствии отменялись. По словам адвоката, СК отказывался возбуждать дело три раза, один из обвиняемых утверждает, что всего отказов было пять, последний — в августе 2017 года.

Подпись

Обвинения. «Должен быть организатор»

Изначально Следственный комитет обвинил восьмерых подростков в участии в массовых беспорядках, некоторых — еще и в призывах к ним. Однако в ноябре 2017 года Максиму Ершову — единственному, кому на момент событий уже исполнилось 18 лет — переквалифицировали обвинение с участия на организацию массовых беспорядках (от 8 до 15 лет лишения свободы). За несколько дней до событий в Можайской колонии суд отказал Ершову в условно-досрочном освобождении — по версии следствия, заключенный решил, что это произошло из-за недостаточной помощи со стороны администрации колонии, и организовал бунт.

При этом в материалах дела указано, что Ершов в воспитательной колонии снял все дисциплинарные взыскания, содержался на облегченных условиях отбывания наказания, активно участвовал в жизни отряда и пользовался уважением со стороны осужденных, «которые впоследствии выражали солидарность в несправедливости судебного решения» об отказе в УДО.

Кого обвиняют по делу Можайской воспитательной колонии

Максим Ершов — 21 год, родился в Костромской области, часть 1 статьи 212 УК (организация массовых беспорядков). Следствие называет Ершова зачинщиком бунта, который он якобы спровоцировал, когда суд отказал ему в УДО.

Владимир Далевич — 20 лет, родился в Москве, части 2 и 3 статьи 212 УК (призывы к массовым беспорядкам и участие в них).

Игорь Квартальнов — 20 лет, родился в Москве, части 2 и 3 статьи 212 УК (призывы к массовым беспорядкам и участие в них).

Олег Белендрясов — 20 лет, родился в Тверской области, части 2 и 3 статьи 212 УК (призывы к массовым беспорядкам и участие в них).

Михаил Вишняков — 20 лет, родился в Костромской области, части 2 и 3 статьи 212 УК (призывы к массовым беспорядкам и участие в них).
Максим Румянцев — 20 лет, родился в Москве, часть 2 статьи 212 УК (участие в массовых беспорядках).

Дмитрий Сизоненко — 20 лет, родился в Новом Уренгое, часть 2 статьи 212 УК (участие в массовых беспорядках).

Александр Дорожкин — 19 лет, родился в Московской области, часть 2 статьи 212 УК (участие в массовых беспорядках).
За организацию массовых беспорядков грозит наказание от восьми до 15 лет колонии, за участие в беспорядках — от трех до восьми лет, за призывы к ним — до двух лет лишения свободы. При этом призывы к массовым беспорядкам относятся к категории преступлений небольшой тяжести, срок давности по ним составляет два года с момента преступления — и он уже истек в феврале 2018 года.

Как утверждает следствие, сначала под воздействием Ершова двое других заключенных — Игорь Квартальнов и Владимир Далевич — заставили двоих воспитанников — Намика Мамедова и Алексея Михальцова — «нарушать режим содержания на глазах у администрации учреждения с целью провокации»; сотрудник дежурной смены Денис Давыдов — тот самый, который, по словам подростков, бил их за стихи Пушкина — на провокацию не поддался и провел с Михальцовым и Мамедовым профилактическую беседу, «при этом физическая сила или специальные средства не применялись».

По мнению одного из обвиняемых подростков, следствие переквалифицировало Ершову обвинение, поскольку в деле о массовых беспорядках должны быть не только участники, но и организатор. Он утверждает, что ему об этом рассказал сам следователь: «Он мне документы показывает и говорит, у Ершова часть первая. Я говорю: «Как так?». Он мне объясняет, что это Пережогин решил попробовать, получится — не получится. Если прокуратура пропустит, значит все, у него будет организация. Потому что у них по логике не достает у следствия, вроде все участники, массовые беспорядки — должен быть организатор. Вот он сделал Ершова. Якобы есть мотив из-за УДО, во-вторых, он самый старший, удобно очень. Он решил попробовать, и прокуратура пропустила».

По словам обвиняемого, воспитанник Ершов не принимал никакого особенного участия в бунте, потому что ему было «все равно». Начальник колонии Олег Меркурьев в суде говорил, что видел Ершова во время бунта всего один раз — тот промелькнул в окне и на вопрос начальника, в чем причина беспорядков, ответил: «Да так получилось». Замначальник колонии Александр Чернавский в суде говорил, об «отчаянии» Ершова и «отчаянии» других заключенных после отказа в УДО. На вопрос самого Ершова о том, считает ли он его организатором беспорядков, Меркурьев ответил отрицательно.

Подпись

Суд. «Придумай историю получше»

Уголовное дело Московский областной суд начал рассматривать 14 февраля, спустя два года после событий в Можайской воспитательной колонии. Процесс ведут трое судей: Екатерина Кудрявцева, Надежда Акимушкина и Владимир Семешин.

В обвинении не осталось ни слова о насилии со стороны сотрудников колонии — причиной бунта названо недовольство заключенного Максима Ершова и поддержавших его воспитанников отказом в УДО. В суде вызванные гособвинителем свидетели говорили о том, что отношения между осужденными и сотрудниками колонии были нормальными и никаких конфликтов или избиений они не видели.

О насилии со стороны сотрудников ФСИН рассказал в суде только Александр Клыков, который провел в Можайской воспитательной колонии два года и освободился через месяц после бунта. По его словам, все произошло «спонтанно», потому что «у всех сдали нервы». Клыков вспоминал в суде, что до той ночи сотрудники колонии годами издевались над заключенными, а в незадолго до бунта унижения и оскорбления участились и усилились.

— Какие отношения у вас сложились с работниками колонии, руководством колонии? — спрашивала его прокурор Кузнецова.

— Плохие.

— В связи с чем?

— Ну, как только я приехал, там сразу был «очень теплый прием». Когда они принимали, дубинками били, гуськом заставляли идти до вахты.

— С чьей стороны были подобные действия? Вы о ком сейчас рассказываете? — вмешалась судья.

— ДПНК, заместитель ДПНК.

— Сотрудники?

— Да.

— А вы жалобы писали?

— Нет, жалобы не могли написать, из-за того, что и начальство, и заместитель начальства предупреждали, и сотрудники предупреждали, что будет еще хуже.

По словам бывшего воспитанника Клыкова, его трижды вызывали на допрос к следователю Вадиму Елисееву. На первый — в статусе подозреваемого — он пришел с адвокатом и рассказал об издевательствах в колонии. Два других раза, утверждал молодой человек, он взял 51-ю статью, но подписал какие-то листки бумаги.

В показаниях, которые вошли в обвинительное заключение и приписываются Клыкову, говорится, что между сотрудниками колонии и осужденными не было никаких конфликтов, а обвиняемые подростки названы зачинщиками и активными участниками бунта. В суде молодой человек заверил, что такого он не говорил, а под протоколами с этими показаниями стоит чужая подпись. Во время заседания Клыков рассказал и о давлении со стороны следователя и прокурора.

— А прокурор к вам подходил до процесса? — уточнила у подростка адвокат.

— Да, я когда в первый раз приехал, я когда на метро еще ехал, мне позвонил этот Елисеев, спросил: «Ну че, ты где? Тебя что, искать оперов вызывать? Сейчас тебя все равно найдем». Я говорю: «Я еду на суд». Он, а, ты уже едешь, успей. Все, давай ехай туда, и сбрасывает. Через какое-то время мне звонит прокурор. Звонит мне прокурор говорит, где ты есть? Я говорю, что еду. Он говорит, давай щас, как подъедешь, позвонишь, я тебя встречу. Я подъезжаю, звоню. Он говорит, не, давай я тебя встречать не буду, чтобы нас никто из адвокатов не видел, заходи, поднимайся на третий или шестой этаж, не помню. По-моему, на шестой. Поднимайся и подходи ко мне, я тебя встречу уже там в холле. Я говорю, хорошо. Пришел, она меня встретила, мы зашли в какой-то кабинет, она меня начала спрашивать, я все вопросы сам рассказал, она говорит типа «придумай историю получше».

— Это вот этот гособвинитель?

— Да.

— Присутствующий на судебном заседании?

— Да. Придумай историю получше…

— Замечательно.

— Ну, вы придумали историю получше?

— Нет.

Пока шло расследование, уже все восемь обвиняемых, а не только Максим Ершов, достигли совершеннолетия. В Можайской воспитательной колонии они оказались по обвинениям в кражах, грабеже, угоне автомобиля и причинении тяжкого вреда здоровью. Если бы не уголовное дело о массовых беспорядках, в 2018 году они уже вышли бы на свободу.

Замначальника колонии Александр Чернавский во время заседания сетовал, что все подростки были на хорошем счету и получали поощрения, он постоянно говорил об их «трудной судьбе». В зале суда во время рассмотрения дела о бунте не было ни одного близкого родственника обвиняемых.

«С воспитательными колониями все очень плохо»

С 2006 по 2017 год количество воспитательных колоний в России сократилось с 62 до 23, следует из ответа ФСИН на запрос «Медиазоны». Это связано с сокращением числа заключенных: если в 2006 году их было свыше 13 тысяч, то в 2017 году — меньше полутора тысяч. Ведомство подчеркивает, что это связано с гуманизацией законов и судебной практики по отношению к несовершеннолетним.

Беспорядки, массовое членовредительство или массовое неподчинение сотрудникам ФСИН происходили как минимум в 14 колониях, следует из изученных «Медиазоной» сообщений СМИ за последние годы. ФСИН не ответила на вопрос о том, ведет ли ведомство статистику таких случаев и статистику уголовных дел о превышении должностных полномочий сотрудниками колоний.

Как правило, следствие квалифицирует бунты в колониях по трем основным статьям — помимо массовых беспорядков, это может быть статья о дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества (321 УК; максимальное наказание — до 12 лет лишения свободы в случае, если деяние совершено группой, либо с применением насилия, опасного для жизни), либо статья об умышленной порче имущества (167 УК, до пяти лет лишения свободы, если деяние совершено из хулиганских побуждений). По статьям 212 и 321 УК были осуждены 23 воспитанника Ангарской воспитательной колонии, которые устроили бунт в марте 2015 года. По версии следствия, беспорядки произошли из-за того, что воспитанники не пожелали встать на путь исправления, правозащитники же рассказывали о том, что они подвергались издевательствам со стороны сверстников, которые сотрудничали с администрацией.

В Белореченской воспитательной колонии в 2010 году бунт случился после того, как надзиратели избили воспитанника дубинками перед строем. В ответ на это около 70 человек погромили столовую, медчасть и общежитие. Тогда СК возбудил сразу два уголовных дела — о массовых беспорядках (статья 212 УК) против воспитанников и о превышении полномочий (статья 286 УК) против двоих сотрудников ФСИН. Последних приговорили к условному наказанию, в то время как 17 участников погрома получили от полутора до трех лет реального срока. В 2016 году в той же колонии спецназовцы ФСИН насмерть забили подростка; по этому делу осудили десятерых сотрудников на сроки от 2,5 до 11 лет.

В случае, если бунт в колонии не сочли массовыми беспорядками, его участники, как правило, получают меньшие сроки. Так, восемь воспитанников Бобровской воспитательной колонии, которые так же, как и подростки из Можайской колонии, в августе 2015 года забаррикадировались внутри общежития, выбрасывали в окна мебель и ломали предметы быта, получили от шести месяцев до года колонии по статье о порче имущества. Адвокаты воспитанников Можайской колонии апеллировали к этому случаю и просили суд переквалифицировать обвинения своим подзащитным, но им было отказано.

Подпись

«С воспитательными колониями все очень плохо еще с советских времен, так было заведено. Несовершеннолетними проще управлять, чем взрослыми, проще запугивать, проще давить», — объясняет бывший член ОНК по Московской области Алексей Павлюченков.

По его мнению, воспитательные колонии могут иметь красивый фасад, за которым скрывается нарушение прав воспитанников — как со стороны сотрудников ФСИН, так и со стороны активистов, которые сотрудничают с администрацией. Бывший воспитанник Икшанской колонии, отбывавший наказание в 1998–1999 годах рассказывал «Медиазоне», что сотрудники колонии давали приказания «буграм», которые, в свою очередь, «устраивали беспредел».

«В большинстве случаев люди, пережившие насилие, возвращаются в тюрьмы, они забывают, что живут среди нас. Те, кому удается устоять, выходят очень озлобленными, с воровской идеей, что полиция — враги, плохие люди, что те, кто не прошел через тот же ад, что и они, не люди», — считает правозащитник Павлюченков. Об этом же говорил «Медузе» один из бывших заключенных воспитательной колонии: «У меня настолько просто крышу снесло, что я на свободе ходил и никого, ничего не боялся, я себя считал бессмертным, вот реально, потому что я выжил после этого всего».

«Вы будете удивлены вниманием и заботой»

Управление ФСИН по Московской области позиционирует Можайскую воспитательную колонию для несовершеннолетних как образцовую. В 2011 году ведомство обещало реформировать ее и сделать первым в России воспитательным центром; сюда на экскурсию регулярно привозят иностранные делегации, которые, по заверениям пресс-службы, всегда остаются довольны.

«С ними нужно беседовать». Бывший оперативник Белореченской воспитательной колонии — об А.У.Е.-субкультуре и назревшей реформе учреждений для несовершеннолетних

О прекрасных условиях в колонии даже выпустили небольшую книгу «Едем на Можай». «Приехав в Можайскую ВК, вы будете приятно удивлены вниманием и заботой со стороны сотрудников учреждения», — пишет в книге один из воспитателей колонии. «Когда приезжаешь, бьют дубинками, гуськом идешь до вахты. Если не вытрешь за собой, могут либо опустить в туалет, либо описать», — рассказывал в суде побывавший там подросток Клыков.

Поскольку Можайская колония считалась образцово-показательной, там за все нарушения правил воспитанников наказывали неофициально, чтобы не терять показатели, объясняет «Медиазоне» один из участников событий 21 февраля.

«В лагере за любое нарушение должны писать рапорта, либо сажать на кичу (в ШИЗО — МЗ), либо в СУС (на строгие условия содержания — МЗ), но туда не отправляли никого, потому что лагерь считался показательным, а если в СУСе или на киче , то значит, люди нарушают режим, и значит, лагерь уже не образцово показательный. А сотрудники делали вид, что у них образцово показательный лагерь, все хорошо и за любое абсолютно нарушение режима просто физически наказывали», — говорит он.

По словам обвиняемого подростка, на скамье подсудимых оказались те восемь человек, которые не стали договариваться с сотрудниками колонии и пошли до конца в своем желании наказать виновных и прекратить издевательства: «Начальник приходил разговаривать, и он видел, кто как настроен. То, что мы настроены были до конца довести это дело, чтобы сотрудники получили по заслугам, по закону. Он это видел прекрасно, что мы с ним не хотели идти на компромиссы. Мы говорили в открытую, да, мы будем писать эти жалобы, будем писать в прокуратуру. Нас будут судить за массовые беспорядки — пусть судят. Но вы тоже за свое будете отвечать, потому что вы до этого довели».

Следственный комитет провел проверку жалоб воспитанников на насилие со стороны сотрудников колонии, однако не нашел оснований для возбуждения уголовного дела. Некоторые воспитатели получили дисциплинарные взыскания, однако почти все фигурировавшие в жалобах сотрудники по-прежнему работают на своих местах.

Редактор: Егор Сковорода

Источники из ФСИН предоставили Ассоциации независимых правозащитников Gulagu.net представление Генеральной прокуратуры относительно медицинского обеспечения в пенитенциарной системе, вынесенное в конце июля директору ФСИН Геннадию Корниенко. Радио Свобода впервые публикует уникальный документ.

Прокуроры проверили учреждения ФСИН в 47 регионах, найдя полторы тысячи нарушений – не так много для 546 тыс. человек, содержащихся в российских колониях и тюрьмах, однако, по словам основателя Gulagu.net Владимира Осечкина, этот документ – первое официальное свидетельство катастрофического состояния медицины ФСИН, попавшее на глаза общественности. «Каждый описанный в представлении случай нужно рассматривать не как отдельный эксцесс, а как пример сотен и тысяч подобных инцидентов, которые происходят по всей стране ежедневно», – говорит Осечкин. Россия лидирует по показателям смертности в тюрьмах в Европе (как и по количеству заключённых на душу населения), впрочем, последние данные по смертности ФСИН публиковала в 2015 году, на запрос РС, отправленный ещё в феврале, в ведомстве не ответили.

ВИЧ как приговор

Согласно данным ФСИН, 61,5 тыс. заключённых ВИЧ-инфицированы, ещё 17 тыс. больны туберкулёзом. ВИЧ-инфекция – причина почти трети смертей в системе, правозащитники связывают это с отсутствием антиретровирусной терапии (АРВТ) и нерегулярным тестированием. Согласно требованиям, каждый человек, попадающий в систему ФСИН, должен помимо прочего сдать и тест на ВИЧ. При положительном результате пациент сдаёт анализы на вирусную нагрузку и иммунный статус, чтобы медики могли принять решение о назначении терапии. ВОЗ рекомендует назначать АРВТ при любом уровне вирусной нагрузки, Россия пока придерживается своего протокола и назначает терапию при уровне клеток CD4 в 350 клеток/мм3 и ниже (норма для здорового человека – 700 клеток/мм3, стадия СПИДа начинается при 200 клеток/мм3. – Прим.). Если у новоарестованного гражданина уровень клеток низкий, терапию назначают сразу, если высокий – придётся ждать, пока он понизится. При этом независимо от приёма препаратов пациенты должны минимум дважды в год сдавать анализы на вирусную нагрузку и иммунный статус, а также биохимию крови: это позволяет понять, действует ли терапия, не выработалась ли в организме резистентность к препаратам, нет ли побочных эффектов или манифестации СПИДа. Вовремя сделанные анализы позволяют назначить АРВТ тем пациентам, у которых уровень клеток CD4 упал до нужного по российским меркам минимума. Ещё одно важное правило: приём АРВТ нельзя прерывать, иначе к препаратам может выработаться резистентность и пациенту придётся назначать новую схему.

Не всегда проводилась антиретровирусная терапия больным ВИЧ-инфекцией

В прокурорском представлении говорится, что в целом по стране «не всегда проводилась антиретровирусная терапия больным ВИЧ-инфекцией», впрочем, не отмечено, что значит «не всегда». В ИК-2 Орловской области, к примеру, у ВИЧ-инфицированных осуждённых не исследовали иммунный статус. Это значит, что ВИЧ-положительные заключённые, которым не была назначена терапия, ждали, пока их самочувствие не ухудшится настолько, чтобы администрация колонии отправила их в лечебное исправительное учреждение (ЛИУ) на обследование. Часто оказывается, что вирус к этому времени уже перешёл в стадию СПИДа, назначаемое лечение не помогает, и больные умирают. Заключённые же орловской ИК-2, которые получали терапию, без контрольных анализов не знали, работают ли препараты или на них выработалась резистентность и нужно сменить схему. Меняют обычно также при очевидном ухудшении самочувствия, де факто на стадии СПИДа. Отдельно в представлении указан Ханты-Мансийский АО, где заключённые ЛИУ-17 и ИК-11 не получали положенной АРВТ, кроме того, им не проводилось биохимическое исследование крови. А в МЧ-8 в Ямало-Ненецком АО анализы на ВИЧ вообще не сдавались.

ЛИУ-23, Свердловская область

Туалеты в ЛИУ-23 Свердловской области

Туалеты в ЛИУ-23 Свердловской области

Накажем туберкулёзом

Туберкулёз стоит на третьем месте по смертности в системе ФСИН после ВИЧ-инфекции и сердечно-сосудистых заболеваний, от него умирает 7,7% заключённых. ФСИН рапортует о том, что за последние 5 лет смертность от туберкулёза снизилась на 54%, впрочем, анамнезы позволяют играть со статистикой: туберкулёз часто идёт в паре с ВИЧ-инфекцией, так что когда, к примеру, президент призывает бороться с туберкулёзом, на бумаге смертность от него начинает резко снижаться.

В Амурской области вообще нет исправительного учреждения для больных с открытой формой туберкулёза

В отчёте прокуратуры говорится, что, к примеру, в одной из туберкулёзных больниц Тывы нет изолятора для инфекционных больных, то есть пациенты с открытой формой туберкулёза и другими инфекционными заболеваниями содержались с неинфекционными больными, подвергая их риску заражения. В рязанской МСЧ-62 туберкулёзное и хирургическое отделения располагаются в одном здании, в Амурской области вообще нет исправительного учреждения для больных с открытой формой туберкулёза – их этапируют в другие регионы.

По закону, если медицинская помощь не может быть оказана в учреждениях ФСИН, больного должны отправить в «вольную» больницу, однако происходит это крайне редко, более того, сотрудники ФСИН используют болезни в качестве инструмента воздействия на заключённых: «Одна из основных задач, поставленных руководством оперативным сотрудникам, – оказывать давление на жалобщиков, проводить так называемые профилактические беседы, – говорит Владимир Осечкин. – Путём шантажа и манипулирования заставлять отказываться от жалоб». РС писало о Ринате Закирове из Свердловской области, которому удалось доказать, что у него закрытая форма туберкулёза перешла в открытую из-за действий сотрудников ФСИН, однако когда он подал в суд, его начали перекидывать из одной колонии в другую, так что суды никак не могли назначить заседание с его участием, а сотрудники ведомства ушли от ответственности. Всё это кроется за весьма обтекаемой формулировкой прокуратуры: «распространены случаи несоблюдения срока направления лиц, заключённых под стражу, и осуждённых из СИЗО и ИУ в лечебно-профилактические учреждения и в медицинские организации государственной и муниципальной систем здравоохранения для прохождения лечения».

Из 127 наименований жизненно необходимых лекарств в наличии было лишь 40

Туберкулёзные больные, как и все, страдают из-за отсутствия лекарств и из-за их неправильного приёма. По словам собеседников РС в ЛИУ-23 той же Свердловской области, больным дают одноразово 20–40 таблеток в день в произвольное время – это не только не способствует их лечению, но и часто вызывает тяжелейшие побочные эффекты, которые заставляют пациентов отказываться от терапии. В отчёте прокуратуры упомянуто лишь два случая смерти от неправильного лечения туберкулёза – в МСЧ-74 Курганской области и отмечается в целом низкая обеспеченность лекарствами системы ФСИН. К примеру, в МСЧ-30 в Калмыкии из 127 наименований жизненно необходимых лекарств в наличии было лишь 40, то есть 17,3% от списка. Во многих регионах, проверенных прокуратурой, лекарства неправильно хранились, не соблюдался температурный режим либо даже использовались лекарства с истёкшим сроком годности.

Незаметная беременность

В учреждениях ФСИН содержатся 45 тыс. женщин, всем им помимо прочего полагается наблюдение у гинеколога, однако врачей не хватает, гинекологические кабинеты (при их наличии) не оборудованы, и женщин обследуют постольку-поскольку. К примеру, в СИЗО-1 Ямало-Ненецкого АО гинеколог поступивших арестанток не осматривал, так что у одной из них обнаружили беременность только через месяц после ареста. Это значит, что заключённая не получала специальной диеты, не наблюдалась у врача, ставя в опасность как своё здоровье, так и жизнь будущего ребёнка. Несмотря на просьбы правозащитников запретить арестовывать инвалидов и беременных, в 2018 году в тюрьмах сидели 1269 беременных женщин.

Геннадий Корниенко

Та же история с инвалидами: их в местах лишения свободы 18,9 тыс. Прокуроры в своём представлении пишут, что по всей стране не соблюдаются сроки переосвидетельствования инвалидов, то есть люди не могут изменить группу инвалидности даже при наличии показаний. К примеру, инвалид III группы В.В. в Краснодарском крае ждал переосвидетельствования 5,5 месяцев, а в аннексированном Крыму осуждённому Р.Г. вообще не назначали медико-социальную экспертизу, чтобы присвоить группу инвалидности. Это значит, что по закону Р.Г. считался здоровым, а значит, мог выходить на работу, не мог претендовать на специальную диету и медицинскую помощь. Впрочем, даже заключённые с подтверждённой группой инвалидности часто такую помощь не получают: к примеру, в ЛИУ-8 по Алтайскому краю инвалиды «не были обеспечены техническими средствами реабилитации» – речь, скорее всего, идёт об инвалидных колясках, впрочем, если в каких-то отдельных учреждениях ФСИН и создаётся доступная среда для инвалидов, речь идёт о редких исключениях.

Незаконные врачи

Нет лекарств, нет оборудования, но и врачей тоже нет. В прокурорском представлении говорится об укомплектованности медицинским и фармацевтическим персоналом на 87%, хотя, судя по сообщениям заключённых и правозащитников, эта цифра вряд ли соответствует действительности. Часто один и тот же врач работает в нескольких колониях: приезжает с визитом, за день «осматривает» несколько сотен больных и едет дальше. К примеру, по словам Марины Чукавиной, эксперта екатеринбургского отделения Межрегионального центра прав человека, на всю Свердловскую область в системе ФСИН есть только четыре инфекциониста – на 3500 ВИЧ-инфицированных заключённых, не считая других инфекционных больных.

В отчёте прокуратуры значится, что даже когда врачи есть, они часто работают незаконно: без сертификатов на занятие медицинской деятельностью или с просроченными сертификатами (врачи проходят обязательную сертификацию каждые пять лет). Иногда врачи одной специализации незаконно оказывают медицинскую помощь по другим специальностям или вовсе не имеют медицинского образования: так, к примеру, в якутской МСЧ-14 психологом работал специалист с дипломом педагогического вуза.

Должностные лица ИК на это не отреагировали, своевременный вызов бригады скорой медицинской помощи не обеспечили, что привело к наступлению смерти

Более того, некоторые медицинские учреждения ФСИН должны вовсе быть закрыты, потому что работают без лицензии. Так, у адыгейской МСЧ-23 не было лицензии на оказание первичной врачебно-санитарной помощи по стоматологии и эндокринологии, а в крымской МСЧ-91 не было лицензии на переработку медицинских отходов. Остаётся догадываться, как сотрудники крымского ФСИН утилизировали шприцы, материал для анализов и прочие отходы, которые несут опасность для окружающих.

В любом учреждении ФСИН можно найти десятки случаев, когда пациенты погибали из-за несвоевременного или некачественного оказания медицинской помощи. Прокуроры в своём представлении выделили два: больному, поступившему с гипертоническим кризом в МСЧ-74 Курганской области, вместо препаратов для снижения давления внутривенно ввели «Дроперидол», который применяют для обезболивания, например, при инфаркте миокарда. Пациент скончался. Другой случай в ИК-1 Крыму: «Осуждённый Д.Ю. неоднократно обращался к администрации ИУ с просьбой вызвать врача для оказания ему медицинской помощи в связи с плохим самочувствием. Однако должностные лица ИК на это не отреагировали, своевременный вызов бригады скорой медицинской помощи не обеспечили, что привело к наступлению смерти Д.Ю.». Любопытно, что даже диагноз Д.Ю. в документе не указан.

Жаловаться бесполезно

Прокуроры из гособвинения договариваются с надзирающим прокурором, чтобы тот закрывал глаза на жалобы заключённых

Отдельно прокуроры указали руководству ФСИН на пренебрежение к обращениям граждан. «Наиболее распространёнными являются оставление без надлежащего рассмотрения всех доводов заявителя и неполнота данного ему ответа». Во ФСИН вообще, как следует из отчёта прокуратуры, нет ведомственного нормативного акта, который бы регламентировал порядок обращений. На практике это значит, что пациентов повально не слушают и переводят их в лечебные учреждения, только когда есть опасность, что заключённый умрёт в колонии: статистику портить не хочет никто. Впрочем, прокуратура тут нашла бревно в чужом глазу: по словам Владимира Осечкина, прокуроры на местах сами не выполняют свои обязанности по надзору. «Существует проблема круговой поруки и коррумпированности надзирающих прокуроров на местах, – говорит Осечкин. – Они дружат с руководством колоний, получают подарки в виде вырезных нард ручной работы, шахмат. Могут брать и деньгами. Плюс у нас в большинстве случаев надзором за исполнением наказаний в районных прокуратурах занимаются или те же люди, которые отвечают за поддержку гособвинения в судах, либо их коллеги из соседнего кабинета. Соответственно, если сотрудники колонии помогут прокурору склонить обвиняемых к даче явки с повинной, к признанию своей вины в суде, к даче показаний против третьих лиц – в обмен на такую услугу прокуроры из гособвинения договариваются с надзирающим прокурором, чтобы тот закрывал глаза на жалобы заключённых».

По мнению Осечкина, данная проверка – даже не полумера, прокуратура заинтересована скорее в том, чтобы скрыть преступления сотрудников ФСИН (в самом документе говорится, что похожие представления не раз выносились раньше, однако улучшений не последовало). «Они предложили Генпрокуратуре совместно с ФСИН рассмотреть это представление и провести проверки, чтобы кого-то привлекать, хотя на самом деле замгенпрокурора должен был направить его в СК, потребовав от них провести доследственные проверки и возбудить уголовные дела. Вместо него это сделаем мы. Там в каждом абзаце признаки преступлений: халатности, неоказания медицинской помощи, злоупотреблений, служебных подлогов. На основании этого представления должны быть возбуждены десятки уголовных дел, – говорит Осечкин. – Вообще же необходимо думать о реформировании тюремной медицины и её передаче в Минздрав, потому что сегодня тюремные медики – в первую очередь сотрудники ФСИН и только во вторую – врачи».