«Любая попытка Организации Объединенных Наций разработать декларацию прав человека, основанную на индивидуалистических представлениях, неизбежно обречена на провал», – утверждал английский профессор политологии Гарольд Дж. Ласки (1893-1950). По его мнению, для выхода за рамки индивидуалистического мировоззрения требуется вмешательство государства, которое должно обеспечить своим гражданам определенный объем социальных прав. Ниже мы публикуем выдержки из его эссе Towards a Universal Declaration of Human Rights («На пути к всеобщей декларации прав человека»), которое он направил ЮНЕСКО из Лондона в июне 1947 года в ответ на опрос ЮНЕСКО о философских основах прав человека.
Гарольд Джозеф Ласки
Если мы хотим, чтобы всеобщая декларация прав человека долгое время оставалась значимой и не утрачивала актуальности, при ее подготовке крайне важно помнить о том, что великие декларации прошлого являются, прежде всего, наследием западной цивилизации, что они тесно связаны с протестантской буржуазной традицией, которая сама по себе характерна для прихода к власти буржуазии, и что, несмотря на их предполагаемую универсальность, усилия по их осуществлению слишком редко давали результаты на уровнях ниже, чем уровень среднего класса.
«Принцип равенства перед законом» ничего не значил для рабочего класса в большинстве политических сообществ и еще менее того – для негров на юге Соединенных Штатов Америки. В Великобритании «свобода ассоциаций» была признана за профсоюзами лишь в 1871 году. Во Франции, не считая краткого периода в 1848 году, она вступила в силу только в 1884 году. Чтобы добиться хотя бы частичного ее признания в Германии, пришлось дожидаться последних лет бисмарковского режима. В Соединенных Штатах Америки она реально обрела силу лишь с принятием в 1935 году Национального закона о трудовых отношениях (National Labour Relations Act), на который в настоящее время серьезно покушается Конгресс. Все права, провозглашенные в великих документах такого рода, выражают лишь чаяния, осуществление которых в любом политическом сообществе зависит от того, усматривает ли правящий класс в них угрозу для своих интересов или нет.
Помимо этого, не стоит забывать, что старые декларации прав исходят из предположения об антагонизме в политическом сообществе между свободой индивида и властью правительства. Проблема здесь не только в том, что права граждан рассматриваются в политическом плане сквозь призму индивидуализма. Еще более глубокая проблема связана с тем фактом, что авторы этих деклараций более или менее сознательно считали, что любое расширение власти правительства означает сокращение личной свободы. Знаменитые максимы – такие, например, как сказанное Бентамом: «Никто не знает, что нам нужно, лучше нас самих» и «Каждому следует рассчитывать только на себя, и не более» – применимы лишь к такой форме общественной организации, которую столь красноречиво описал Адам Смит. Он говорил о ней, в частности, что люди, вовлеченные в ожесточенное соперничество на экономическом поле, в результате «простой игры естественной свободы» будут, «ведомые невидимой рукой, служить единой цели, которую никто из них, будучи взят в отдельности, перед собой не ставит». И цель эта под воздействием некой таинственной алхимии оказывается благом для общества.
Даже если утверждать, – но утверждение такое будет, мягко говоря, сомнительным, – что эта либеральная концепция когда-то была верной, то сегодня она совершенно точно не верна. Некоторые важнейшие элементы общего блага зависят от действий государства. Условия образования, жилья, здравоохранения, страхования от безработицы не могут достичь уровня, удовлетворяющего все развитое общество в западной цивилизации путем простого сотрудничества граждан без вмешательства правительства. И потому при ближайшем рассмотрении вопроса становится ясно, что хотя существует неизбежный антагонизм между личной свободой и государственной властью, в некоторых областях общественной жизни применение такой власти необходимо для обеспечения свободы. Не учитывающая этого декларация прав к нашей эпохе неприменима.
Идеологические различия
В свете этих соображений любая попытка Организации Объединенных Наций разработать декларацию прав человека, основанную на индивидуалистических представлениях, неизбежно обречена на провал. Такая декларация будет иметь мало веса в тех политических обществах – а их число растет – которые все ощутимее испытывают нужду в упорядочении и планировании своей социальной и экономической жизни. Резонно предположить, что защитники исторических принципов, которые в настоящее время активно оспариваются, могут увидеть в декларации, основанной на принципах индивидуализма, угрозу для нового уклада жизни. Эффект состоял бы в разобщении, а не в объединении первых же попыток достичь общей цели через общие институты и общие принципы поведения – тех попыток, которые такого рода декларация призвана поощрять.
На самом деле, если в этой декларации не будут учтены важные идеологические различия между политическими обществами и их воздействие на поведение индивидов и коллективов, то пользы от нее не будет никакой, а вот потерять от ее принятия можно будет немало. Игнорировать эти различия означало бы полностью отрицать пропасть в отношении социалистического общества или даже общества, пытающегося поставить социалистический эксперимент, с одной стороны, и общества капиталистического, с другой стороны, к частной собственности, к гражданскому и уголовному праву, к услугам здравоохранения и образования, к возможности для каждого человека в определенном возрасте освободиться от необходимости работать ради хлеба насущного, к роли, которую играет в обществе искусство и культура в самом широком смысле этого слова, к методам распространения информации и идей, к выбору профессии, к профессиональному росту и к связям профсоюзного движения с экономическим прогрессом.
Вес правящего класса
Сложно также не прийти к выводу, прекрасно сформулированному Марксом, заявившим, что «доминирующие идеи эпохи – это те идеи, которые принадлежат ее правящему классу». Из этого следует, что с исторической точки зрения декларации о правах человека были фактически не чем иным, как попытками освятить те права того или иного правящего класса, которые он в данный момент развития политического общества считал важными для своих собственных членов. Нет сомнений, что эти декларации зачастую, и даже как правило, писались, чтобы носить универсальный характер, и эта претензия на универсальность, может быть, даже позволяла им иметь влияние и за пределами той сферы, для которой они предназначались. На практике же их всеобщий характер во многом определялся конкретными обстоятельствами и, насколько это было возможно, приводился в соответствие с тем, что, по мнению правящего класса, было в его интересах – или, по крайней мере, не выходило за рамки уступок, на которые он был готов пойти.
На пути к смелой декларации и конкретным правам
Международная декларация прав человека, основанная на этих предпосылках и разработанная в соответствии с этими выводами, в которой мужчины и женщины всего мира могли бы увидеть программу действий, несомненно, способствовала бы признанию необходимости реформ, которую никак нельзя больше отрицать, не вызывая яростную революцию в одной стране, мощную контрреволюцию в другой и не открывая еще худшую перспективу международного конфликта, который легко может обернуться глобальной гражданской войной.
Чтобы такая декларация обрела желаемую значимость, она должна отличаться смелостью общих принципов и конкретикой частных положений. Она должна скорее исходить из зарождающихся возможностей, чем из традиций, агонизирующих на наших глазах. Будет лучше вовсе обойтись без декларации, чем иметь робкий и расплывчатый документ, пытающийся найти шаткий компромисс между непримиримыми социальными принципами. Вместо положительного воздействия такая декларация может возыметь самые гибельные последствия, если она не будет провозглашена с твердой надеждой, что члены Организации Объединенных Наций сознательно и без оговорок обяжутся ее соблюдать.
В эпоху, подобную нашей, когда оказалась беспомощной Лига Наций, беззастенчиво игнорируется пакт Бриана-Келлога, международное право и традиции цинично нарушаются, когда люди живут при варварской тирании режимов, чья политика оправдывает пытки и массовые убийства, нельзя позволить себе новый провал, который может иметь непредсказуемые последствия. Мы не имеем права пробудить у человечества надежду, если не сможем создать условия, без которых эта надежда не сможет реализоваться. Вновь поправ то, что простые люди считают основой своего человеческого достоинства, государственные деятели породят катастрофу, после которой у нашей цивилизации более не останется надежд на выживание.
Фото: Бубекер Хамси
Либерально-юридический подход исходит из различения права и закона (позитивного права) и под правом (в его различении и соотношении с законом) имеет в виду не естественное право, а бытие и нормативное выражение (конкретизацию) принципа формального равенства (как сущности и отличительного принципа права). Принцип формального равенства трактуется и раскрывается как единство трех основных компонентов правовой формы (права как формы отношений) — абстрактно-всеобщего равенства (равной для всех нормы и меры), свободы и справедливости.
Концепция справедливости также утверждает, что этически корректное решение должно основываться на принципах равенства, честности и непредвзятости. С точки зрения менеджеров, существует три типа справедливости.
Распределительная справедливость требует, чтобы отношение менеджера к подчиненным основывалось на объективных критериях. Таким образом, если решение относится к подобным друг другу индивидам, оно должно в равной степени распространяться и на того, и на другого. Следовательно, если мужчина и женщина выполняют одно и то же рабочее задание, они получают примерно равную заработную плату. Однако если между сотрудниками существуют значительные различия (например, в плане навыков работы или ответственности), отношение менеджмента к ним изменяется в соответствии с уровнем квалификации или проявляемым чувством ответственности. Но отношение менеджера к подчиненным должно быть четко связано с целями и задачами организации, а не с иными источниками.
Процедурная справедливость требует честного администрирования действий подчиненных. Правила должны быть четкими, понятными, постоянно и непредвзято проводиться в жизнь.
Компенсационная справедливость обязывает ответственную сторону возмещать людям причиненный ущерб. Более того, люди не должны нести ответственность за события, которые находятся вне сферы их контроля.
Концепция справедливости наиболее близка к области законодательства, так как основывается на правилах и предписаниях. Данная теория не требует сложных расчетов, как при утилитаристском подходе, и не служит личным интересам, что возможно при подходе индивидуалистическом. Она требует, чтобы менеджеры определяли для себя характеристики-атрибуты, в соответствии с которыми и оцениваются действия работников. К примеру, могли бы вы предложить свое решение проблемы компенсации ущерба от дискриминации в прошлом представителям национальных меньшинств? Концепция справедливости поддерживает попытки исправления ошибок прошлого, равно как и честную игру в рамках установленных правил. В соответствии с ней основанием для разной оплаты труда или продвижения по службе могут выступать причины, связанные исключительно с выполняемыми рабочими заданиями. Большинство регулирующих управление человеческими ресурсами правил и законов основывается на концепции справедливости.
Тот, кто принимает подход социальной справедливости, судит о том, насколько его действия справедливы и беспристрастны при распределении наград и ценностей между отдельными личностями и группами. Эти идеи проистекают из двух принципов, известных как принцип свободы и принцип разногласия. Принцип свободы утверждает, что человек имеет определенные свободы, совместимые С такими же свободами, которыми другие люди. Принцип разногласия утверждает, что если возникают сомнения в правильности какого-либо решения, то все социальные и экономические несправедливости должны устраниться таким образом, чтобы можно было более справедливо распределить товары и услуги.
Кроме этих определяющих принципов существует еще три «практических принципа», которые являются необходимыми при использовании подхода социальной справедливости:
- 1) согласно принципу правосудия отношение к человеку не должно меняться в зависимости от произвольных характеристик, таких как раса, пол, религия и национальность. Этот известный принцип воплощен в США, например, в акте о гражданских нравах 1964 г.;
- 2) принцип справедливости утверждает, что рабочие должны и будут заниматься совместными действами, подчиняясь правилам компании, при условии, что правила компании считаются справедливыми. Наиболее очевидным является факт, что, для того чтобы способствовать общим интересам других рабочих, рабочие должны ограничивать свою личную свободу выбора (присутствовать или отсутствовать на работе);
- 3) принцип естественных обязанностей заостряет внимание на множестве общих обязательств, включающих обязанность помогать тем, кому нужна помощь, или обязанность не нанести вреда другим, когда спасаешь свою жизнь, обязанность не быть причиной страданий, обязанность подчиняться справедливым правилам организации.
Все эти подходы и концепции представляют собой общие принципы, которыми менеджеры могут пользоваться при принятии этически сложных решений. Однако мало просто знать теорию, необходимо превратить эти принципы в продукт своего сознания, в результате чего понимание и смысл принципов принимают субъективный характер, и уметь применять ее на практике.
Легистский подход выражает «объективное право». Право — продукт государства (его власти, воли, усмотрения, произвола); право — приказ (принудительное установление, правило, норма, акт) официальной (государственной) власти, и только такой властный приказ есть право. Здесь право сводится к принудительно-властным установлениям, к формальным источникам так называемого позитивного права (законам, указам, постановлениям, судебному прецеденту и т.д.), г.е. к закону (в собирательном смысле) — к тому, что официально наделено в данное время и в данном месте .законной (властно-принудительной) силой.