По данным Всемирной организации здравоохранения, более 23 миллионов человек живут с шизофренией, но большинство из них не получают надлежащей помощи. С этим психическим расстройством связано множество стереотипов, из-за чего пациенты и их родственники часто боятся обращаться к специалистам.
«Такие дела» и фармацевтическая компания «Гедеон Рихтер» рассказывают, как себя вести с родственником, у которого диагностировали шизофрению, и как изменить быт и привычки, чтобы помочь человеку с расстройством.
Фото: pxhere.com
Содержание
Что такое шизофрения
Шизофрения — это психическое расстройство, которое влияет на мышление, восприятие, эмоции и поведение. Диагностировать заболевание не всегда просто: расстройство многогранно и по-разному проявляется у каждого человека, а клиническая картина может довольно быстро меняться.
Среди симптомов наиболее часто обнаруживаются две большие группы — позитивные и негативные. Позитивная симптоматика — появление тех признаков, которые в норме не свойственны человеку (бреда и галлюцинаций). Негативная — это угасание привычных функций (воли, эмоциональности, желания и умения общаться, определенных мыслительных способностей).
Шизофрения развивается в позднем подростковом или раннем взрослом возрасте. Точные причины возникновения расстройства неизвестны, считается, что на это влияют наследственность, факторы окружающей среды, нейробиологические нарушения, психологические и социальные взаимодействия.
Шизофрения поддается терапии — медикаментозное лечение в сочетании с психосоциальной поддержкой дает эффект. В 2015 году в США было зарегистрировано лекарство, которое может помочь справиться как с позитивными, так и с негативными симптомами. В 2019 году такой препарат был зарегистрирован в России, с августа он доступен пациентам.
Стереотипы мешают лечению
Людям с шизофренией и их родственникам часто приходится бороться не только с болезнью, но и со стигмой в обществе. Согласно опросу, проведенному ВЦИОМ по инициативе фармацевтической компанией «Гедеон Рихтер», 70% россиян знают о шизофрении только в общих чертах и лишь 20% хорошо разбираются в симптомах расстройства. При этом 38% уверены, что человека с шизофренией нужно изолировать от общества.
По словам эксперта в области АВА-терапии и системы альтернативных коммуникаций Александры Губаревой, в обществе распространен стереотип, что все «нормальные» люди — разные, а все люди с психическими расстройствами — одинаковые, и их одинаково надо бояться.
Сами люди с шизофренией чаще всего отрицают свою болезнь — из-за неспособности воспринимать изменения в своем состоянии или из-за страха попасть на психиатрический учет и лишиться возможности работать и полноценно жить. Отрицание диагноза приводит к тому, что нуждающийся человек может оказаться без квалифицированной медицинской помощи.
Специалисты указывают: чем раньше будет оказана квалифицированная медицинская помощь, тем лучше для человека с шизофренией. Во всех регионах России можно записаться к участковому врачу в психиатрическом диспансере. При острых психозах нужно вызвать скорую психиатрическую помощь на дом. Вопрос о госпитализации в стационар регулируется законом о психиатрической помощи — нужно согласие пациента на госпитализацию. Недобровольная госпитализация возможна только в случае причинения вреда себе и окружающим.
Как обустроить быт
Кандидат медицинских наук, доцент, и.о. заведующего кафедрой психиатрии, психотерапии и психосоматической патологии ФНМО Медицинского института РУДН Владимир Медведев говорит, что после постановки диагноза семье придется многое изменить в быту. Прежде всего, стоит объяснить родственнику с шизофренией, что ему не стоит делать (например, самому включать газ или выходить на улицу одному), а что делать надо обязательно (например, следить за приемом лекарств, соблюдать гигиену).
«Пока человек отдает себе отчет в своих действиях, сохраняет волю, физические силы, необходимо напоминать ему о том минимуме действий, которые необходимы для самообслуживания, — сходить в туалет, умыться, одеться, прибрать», — объясняет специалист.
Медведев советует приобрести вспомогательные средства, которые могли бы облегчить выполнение повседневных функций: например, одноразовую посуду или вилку с закругленными зубчиками. Также он рекомендует закрывать острые углы на мебели, покупать одежду, которую легко снимать и надевать, вкладывать в карманы записку с домашним адресом.
Психиатр указывает, что нужно поддерживать близкого человека: обязательно отмечать успехи, чтобы это мотивировало его развиваться. «Поощрять родственника нужно так, как это обычно происходило в семье до постановки диагноза. Не следует акцентировать внимание на его заболевании, тем самым еще раз подчеркивая его инаковость», — советует специалист.
Медведев говорит, что стоит попробовать ввести хобби в жизнь человека с шизофренией: коллекционирование, моделирование, чтение, посещение культурных или спортивных мероприятий, занятия спортом в одобренных врачом объемах, творческие проекты. «Проводите с ним время совместно: выходите гулять, устраивайте семейные трапезы, пикники. Старайтесь вовлекать больного в общие развлечения и интересы», — предлагает психиатр.
Как объяснить, что у близкого человека шизофрения
Владимир Медведев уверен, что стыдиться диагноза не нужно, но не стоит сообщать о нем посторонним без специального запроса. Если в семье есть дети, надо в доступной форме предупредить их, что у их родственника могут наблюдаться особенности поведения: например, неожиданный плач, смех, разговоры с самим собой, забывчивость.
«Детям надо объяснить, что это поведение — не повод для шуток, насмешек или игр. Болеющий человек заслуживает сочувствия и помощи. Также ребенку следует разъяснить, что на родственника не следует обижаться, что те или иные действия он совершил из-за болезни», — говорит психиатр. Он считает, что не стоит употреблять в разговоре с детьми медицинские термины, поскольку позже они могут повторить их в детсаду или в школе, что вызовет обеспокоенность среди других взрослых.
Также детей нужно подготовить к возможным изменениям состояния человека с шизофренией. «В зависимости от проявляющихся симптомов ребенок может напомнить о приеме лекарств, вызвать врача, ласково поговорить или, напротив, постараться не попадаться на глаза. Обо всех изменениях он должен сообщать другим взрослым», — поясняет Медведев.
Психиатр предупреждает, что для человека с шизофренией неприятно подчеркнутое обхождение «как с больным». «Внешне надо стараться не менять стиль общения с заболевшим человеком. Необходимо стараться как можно дольше поддерживать для больного привычный стереотип жизнедеятельности», — говорит Медведев. При этом, уточняет эксперт, нужно сократить число провоцирующих ситуаций: конфликтов или получения плохих новостей.
Возвращение в общество возможно
В нынешней системе медпомощи при обострении шизофрении человека госпитализируют в стационар для купирования острого состояния. Когда оно переходит в стабильную фазу, пациента выписывают — и он наблюдается у районного психиатра. Открываются отделения первичного эпизода при психиатрических больницах, чтобы своевременно оказать квалифицированную помощь первичному пациенту и уменьшить прогрессирование заболевания.
Многие люди считают, что «закосить под шизофреника» может каждый дурак. В чем то они правы. «Под шизофреника» может начать косить только дурак. Даже сама идея прибощиться к массам российских психически больных, гонимых обществом, уже наводит мысль на некоторое душевное нездоровье. Кроме того, шизофрению в реальности практически невозможно имитировать. Это не просто прочитал учебник и сказал, что у меня голоса в голове и сразу все поверили. Фигли, кто ж проверить может эти голоса. Но это еще и масса других мелких и крупных знаков, которые оставляет болезнь. Шизофрения это особая жизнь, а жизнь нельзя сыграть, ей нужно жить каждую минуту не расслабляясь.В общем шизофреника может хорошо симулировать только шизофреник.
Еще один немаловажный и весьма показательный факт, что здоровому человеку, попавшему в отделение с больными людьми , крайне сложно там адаптироваться в силу специфики контингента. Он всегда стремится общаться больше с персоналом, чем с соседями по палате, либо выбирает самых сохранных из пациентов.
Продолжение статьи: gutta-honey : Косить под шизу
При шизофрении психотерапевтическая помощь не только возможна, но и показана
Предлагаем вашему вниманию интервью с Сергеем Эрнстовичем Медведевым. Сергей Эрнстович — психиатр-психотерапевт, кандидат медицинских наук, врач высшей категории, семейный терапевт, член Общества семейных консультантов и психотерапевтов, ведущий семинара «Семейная психотерапия при психических расстройствах (шизофрения, аутизм, биполярное расстройство)».
— Сергей Эрнстович, согласно имеющейся информации, лабораторной диагностики для данного заболевания не существует, как же специалистам удается распознавать шизофрению?
— Вы правы, лабораторных методов диагностики на данный момент нет. Диагноз определяет консилиум врачей-психиатров по критериям действующей международной классификации болезней (МКБ).
Появление понятия «психическое заболевание», возникновение медицинской модели в психиатрии было прогрессивным. Оно позволило специалистам приступить к изучению этого феномена с научных позиций. Недостатков у данной модели тоже хватает. Выделяют различные варианты течения шизофрении, расширяют и сужают диагностические рамки. За эту неконкретность современную психиатрию многие критикуют, зачастую, вполне справедливо. Есть даже специалисты, которые призывают отказаться от термина «шизофрения» вообще. Так в Японии вместо прежнего термина «seishin-bunretsu-byo», переводимого, как «болезнь расщеплённого разума», с 2004 года применяют термин «tōgō-shitchō-shō», означающий «расстройство интеграции». Сейчас в психиатрии идет замещение и других терминов, которые широко использовались в прошлом. Так в современной действующей классификации уже нет таких диагнозов как «дебильность», «имбицильность», «идиотия», «истерия» и так далее, поскольку данные термины с течением времени превратились в стигмы. Я думаю, что это правильный подход, поскольку психиатрия должна быть ориентирована на потребителя психиатрических услуг, а потребителем в данном случае является психически больной и его семья.
— Но является ли в данном случае семья потребителем? Ведь в нашей стране по закону лечением таких больных должно заниматься государство, а не родственники: психические заболевания относятся к заболеваниям, которые подлежат обязательному медицинскому страхованию.
— Действительно, в России помощь психическим больным по закону оказывают государственные учреждения здравоохранения, но государству не удается удовлетворить все потребности таких людей: оно предоставляет психиатрическую помощь, которая может заключаться в госпитализации и назначении фармакотерапии. Психологическая же помощь данной категории пациентов, — а тем более психотерапия, — не входит в перечень услуг, подлежащих обязательному медицинскому страхованию. Поэтому психологическую помощь больные психическими заболеваниями получают, увы, гораздо реже, чем им это требуется.
Тем не менее, психотерапевты работают с больными шизофренией и, зачастую, очень успешно. Здесь мы затрагиваем очень важную проблему, о которой стоит сказать подробнее: проблему взаимодействия двух специалистов, – психотерапевта (психолога) и психиатра, – которые работают с одним и тем же пациентом. Современная помощь психически больному человеку должна быть комплексной. Это означает сочетание биологических методов лечения, которыми владеет психиатр, и психологически ориентированных методов, которыми владеют психолог и психотерапевт. Если я, являясь психотерапевтом с медицинским образованием и зная лекарственные средства, буду вмешиваться в назначения лечащего врача-психиатра, то я вступлю с ним в конкуренцию, и это неизбежно снизит эффективность помощи, как пациенту, так и его семье. Если психиатр будет обсуждать с пациентом и критиковать мои психотерапевтические интервенции, то конфликт также неизбежен. Эффективность работы снижается, если один из специалистов пытается взять на себя все и говорит, например, что шизофрения должна лечиться исключительно психотерапией или, наоборот, говорит о том, что психотерапия больному шизофренией не нужна и даже противопоказана, достаточно только лекарств. Психофармакотерапия действительно достигла высокого уровня эффективности и безопасна, при квалифицированном ее применении, но нельзя ожидать от лекарств того, чего они не могут сделать.
— А что именно они не могут сделать?
— Лекарства помогут улучшить состояние пациента, но они не в силах заменить психотерапию. Здесь мы опять возвращаемся к медицинской модели шизофрении. Она сыграла позитивную роль: благодаря появлению этой модели к психически больным людям стали относится более гуманно, ведь, если мы считаем шизофрению заболеванием, то мы должны распространить на нее и все остальные положения, которые касаются заболеваний. А современный био-психо-социальный подход в медицине подразумевает, что человеку нужно оказать помощь биологическими средствами (например, назначить лекарственные препараты, если это необходимо), способствовать решению психологических проблем и помочь адаптироваться социально. То есть, современная модель включает в себя сочетание разных подходов. Психологическая помощь может быть полезна не только самому человеку, но и его семье.
Психологическое благополучие – это часть понятия «здоровье», она не менее важна, чем физическое состояние человека. И это касается не только психических заболеваний. От психологического состояния пациента напрямую зависит, будет ли он выполнять назначения врача. Это верно для любой области медицины — травматологии или офтальмологии, например. Я намеренно не упоминаю такие специальности как неврология, кардиология и гастроэнтерология. В этих областях медицины необходимость психотерапевтической помощи очевидна для всех.
Я работаю в многопрофильной больнице Медицинского университета. В ней 9 корпусов, из них 7 лечебных и лечащие врачи из каждого корпуса направляют ко мне пациентов. Психологическая помощь способствует сокращению сроков лечения, улучшает его результаты и, в конечном счете, способствует повышению качества работы врачей.
— И государству тоже это выгодно, поскольку сокращаются сроки пребывания человека в больнице.
— Государству это чрезвычайно выгодно! Под руководством профессора Эдмонда Георгиевича Эйдемиллера (одного из основоположников семейной психотерапии в СССР) я провел исследование, которое называется «Особенности аналитико-системной семейной психотерапии и динамика психопатологических адаптационных и семейных показателей у больных параноидной шизофренией». Диссертация была защищена в НИПНИ имени В. М. Бехтерева
В этом исследовании доказано, что проведение, в среднем, около 20 сессий в течение полугода (в формате аналитико-системной семейной психотерапии) приводит к снижению количества повторных госпитализаций в течение года почти вдвое. Содержание пациента в психиатрическом стационаре – с койко-днями, питанием и дорогостоящими медикаментами, с зарплатой квалифицированно подготовленному персоналу и различными надбавками за вредность, обходится государству очень дорого. Снижение повторных госпитализаций приводит к снижению затрат из казны. Кроме того, успешная терапия способствует повышению социальной компетенции психически больных, они полностью или частично отказываются от государственных пособий и устраиваются на работу. Это исследование показывает, что психотерапия может использоваться как эффективный и экономически выгодный для государства способ реабилитации психически больных.
С момента начала исследования уже прошло 4 года и мы имели возможность наблюдать состояние пациентов в динамике. Те пациенты, которые поддерживают контакт с психотерапевтом (уже не чаще одного раза в месяц) и принимают назначенные лекарства, за это время ни разу не были госпитализированы. Это закономерно: стены не лечат, лечат препараты. В некоторых развитых странах (например, в Германии) те 20 сессий, которые требуются для реабилитации пациента и восстановления его социальной компетенции, могут быть оплачены по страховке. При неврозах и пограничных расстройствах на Западе больше шести сессий не оплатят, но при тяжелых психических заболеваниях до 20 сессий пациент и его семья могут получить по страховке.
На Западе проводится деинституционализация психиатрической помощи. Это означает отказ от институциональной психиатрии и сведение к минимуму пребывания пациентов в стационарах.
Государственные средства используются более эффективно в том случае, если применяются современные препараты, которые помогают быстрее добиваться ремиссии, зачастую, позволяя пациенту вернуться на доболезненный уровень функционирования. Психотерапия способствует повышению уровня социальной компетенции больного и улучшает лекарственный комплайенс. Пациент не отказывается от лекарств, а находит им место в своей жизни и лекарства не мешают, а наоборот помогают ему жить. Человек начинает относиться к своему заболеванию сознательно: «у меня есть некоторые особенности моей психики, которые заставляют меня избегать некоторых вещей, придерживаться определенных правил и принимать лекарства». Этот подход применим не только к психическим, но и к соматическим заболеваниям. Например, есть больные сахарным диабетом, постоянно принимающие инсулин. Многие из них живут активной жизнью. Почему бы психически больному человеку, который соответствующим образом информирован о состоянии своего здоровья и получает лечение, также не вести активный образ жизни? Это вполне возможно и психотерапия может способствовать повышению уровня его адаптации.
— Почему при исследовании и лечении шизофрении вы обратились именно к системной семейной психотерапии?
— Потому что это эффективно. С таким заболеванием как шизофрения связано множество мифов. Например, есть миф о том, что при шизофрении психотерапия не нужна или даже вредна. Я сталкивался с тем, что коллеги с ужасом говорили: «А что я там буду делать? Это же шизофрения!». Однако в системном подходе нет принципиальной разницы между работой с семьей психически больного и психически здорового человека. При всех формах шизофрении психотерапевтическая помощь семье не только возможна, но и показана. От того, что не все умеют это делать, сам подход плохим не становится.
Важно отметить, что слово «системный» в настоящее время используется неоправданно широко. В данном случае, под «системной» имеется ввиду психотерапия, основанная на принципах Общей теории систем. С позиций системной семейной психотерапии проблема заключается не в конкретных симптомах кого-то из членов семьи, а в функционировании семейной системы в целом. В этом преимущество системного подхода при шизофрении. Психотерапевт будет учитывать и само по себе влияние на создаваемую для семьи новую реальность нарратива о психическом заболевании.
Приведу клинический пример из собственной практики, который также описан в форме ситуационной задачи в главе «Семейная психотерапия при шизофрении» практикума под редакцией профессора Э. Г. Эйдемиллера «Системная семейная психотерапия». Он скоро выйдет из печати.
Двадцатишестилетний больной шизофренией Игнат переводился из одного психиатрического отделения в другое, потому что все время затевал драки с пациентами. Молодой человек астенического телосложения выбирал себе в качестве противника самого сильного и рослого мужчину в отделении. На вопросы о том, зачем он это делает, он отвечал, что он думает, что должен подраться, потому что иначе его сочтут гомосексуалистом и изнасилуют его мать. Приходя на отделение, я встречал медсестер, нянечек и пациентов, наперебой рассказывавших о тех странных вещах, о которых Игнат им сегодня поведал.
На приеме он рассказывал мне об этих и других своих болезненных переживаниях, выделяя для этого их из всех остальных и как бы жалуясь на них. Например, он говорил: ему кажется, что его мать людоедка и она съела его отца. Каждый раз внимательно выслушивая его рассказ, я неизменно хвалил его за то, что он, несмотря на свое болезненное состояние, находит в себе силы определять эти мысли как болезненные и рассказывать мне о них. То есть я акцентировал внимание именно на здоровой части его личности и ресурсах.
По сути, в общении со мной он воспроизводил свой привычный способ взаимодействия со значимыми для него людьми. В его отношениях с матерью было много напряжения и противоречий. Матери на свиданиях в больнице он рассказывал о своих болезненных мыслях, а она в ужасе и гневе старалась ему запретить об этом говорить, ругала Игната и пыталась отвлечь, избегала приходить к нему на встречи. Однако в очередной ее приход Игнат снова встречал ее новой порцией «мыслей». Копилось напряжение, получавшее разрядку в эмоционально насыщенных конфликтных объяснениях. Исследовав их взаимодействие и предложив его позитивную коннотацию, а затем и предписав им парадоксальный ритуал, я смог добиться снижения эмоционального напряжения в этих отношениях.
На одной из встреч он сказал мне: «Знаете, Сергей Эрнстович, я думаю, что вы сейчас изнасилуете мою мать, и ей это понравится». Я спросил его, почему он говорит именно об изнасиловании. Он напрягся и, сжав кулаки, подошел ко мне. «Сейчас я хочу вас ударить». Я от всей души поблагодарил его за то, что он сказал мне о своем желании, но не сделал этого. Я сказал ему, что он молодой и сильный человек, и если бы он меня действительно ударил, мне было бы очень плохо. Я обратил его внимание на то, что он нашел в себе силы осознать свое побуждение и рассказать мне о нем.
В этот момент, определились наши роли: он мужчина, а я другой мужчина, представитель другого поколения и я могу быть с ним в одном мире, даже могу быть рядом с его матерью, и мы с ним можем об этом разговаривать. Дополнительной поддержкой его ресурсов было то, что я признаю его мужественность и силу. Игнат успокоился и сел на прежнее место. Немного посидев, он встал и ушел к себе в палату. После этого он отменил несколько встреч, за день или за два предупреждая меня об этом по телефону. Психотерапевты, работающие с психически больными, подтвердят, что психотики обычно не проявляют инициативы в общении с психотерапевтом и легко могут проспать назначенную встречу. А этот пациент каждый раз звонил мне накануне, чтобы перенести консультацию! И мы перенесли четыре встречи (прошел месяц). Потом мы встретились втроем, вместе с его мамой. Он был очень собран и серьезен. Он сказал мне: «Я отказываюсь от дальнейших занятий. Вы неправильно со мной работаете: вы должны были с самого начала мне объяснить, что никто не собирается насиловать мою мать, что ей уже 60 лет, что я не обязан ничего делать, чтобы ее защитить. Почему вы мне сразу об этом не сказали?». Я ответил: «Может быть, если вы так ясно понимаете свою ситуацию, не так уж важно, как я ее рассматриваю?».
Врачи стали отмечать постепенное улучшение его психического состояния, спокойствие и упорядоченность поведения. Через некоторое время после этого он был выписан. Я знаю, что в настоящее время он принимает лекарства и посещает врача амбулаторно.
Разумеется, для того, чтобы работать с тяжелыми случаями, нужна определенная подготовка. Необходимо знание психиатрии и системной психотерапии, а также прохождение супервизии и личной терапии. Психотерапевт должен хорошо знать свою собственную семейную историю и разбираться со своими «скелетами в шкафах». Это позволяет, в частности, понимать процессы, происходящие в семье психически больного человека. От заблуждения, что шизофрения является единственным во всей нозологической классификации заболеванием, которое не требует психотерапевтической помощи, пора избавляться. Это миф.
Беседовала Юлия Смирнова
Опубликовано 1 мая 2010
Расторжение брака с лицом, признанным судом недееспособным, действительно в соответствии с п.2 ст. 19 СК РФ производится по заявлению одного из супругов независимо от наличия у супругов общих несовершеннолетних детей в органах записи актов гражданского состояния. В соответствии с п. 3 указанной статьи расторжение брака и выдача свидетельства о расторжении брака производятся органом записи актов гражданского состояния по истечении месяца со дня подачи заявления о расторжении брака.
Поскольку Ваш муж не был признан недееспособным, Вы написали соответствующее заявление о признании лица недееспособным в суд. Однако установление опеки над гражданином осуществляется после вынесения решения о признания гражданина недееспособным согласно ст. 285 ГПК РФ. В соответствии с п. 1 ст. 35 ГК РФ если лицу, нуждающемуся в опеке или попечительстве, в течение месяца не назначен опекун или попечитель, исполнение обязанностей опекуна или попечителя временно возлагается на орган опеки и попечительства.
Также исходя из п.4 указанной статьи в том случае, если недееспособный гражданин под надзор в образовательные организации, медицинские организации, организации, оказывающие социальные услуги, или иные организации опекуны или попечители не назначаются. Исполнение обязанностей опекунов или попечителей возлагается на указанные организации.
В том случае, если Ваш суд вынесет решение об отказе в признании лица недееспособным, то расторжение брака осуществляется в судебном порядке на основании ст. 21 СК РФ в связи с наличием у Вас общих несовершеннолетних детей.
В «Газету.Ru» пришло письмо от читателя, страдающего шизофренией, в котором он пытается понять, почему могла случиться трагедия в Нижнем Новгороде: «Я прочел новости о массовом убийстве в Нижнем Новгороде и хочу дать на них ответ с противоположной стороны баррикады. Надеюсь, Вы его опубликуете».
Итак, я страдаю шизофренией и являюсь инвалидом второй группы. Я хочу порассуждать о том, почему такие, как я, могут совершить противоправное деяние в той или иной форме.
Первое, на что хотелось бы обратить внимание — это то, что болезнь, как правило, ни при чем. Она сама по себе может толкнуть на преступление в очень редких случаях. А что может? Давайте разберемся на примере меня.
Сама по себе шизофрения является эндогенным психозом, то есть возникающим по причине неправильной работы мозга. Но вот сопутствующие ей расстройства — депрессии, тревога, алкоголизм и прочие — вполне могут носить реактивный характер и существенно утяжелять течение основного недуга. А они-то как раз и зависят от того, в каких условиях рос человек ранее и как родные принимают его болезнь сейчас.
В моем случае семья неблагополучная, родители никогда не понимали меня, я был лишен заботы, внимания, ласки и любви. В настоящее время они меня даже не кормят, открыто намекая, что им плевать на мою инвалидность. Впрочем, в ранние детские годы отношение ко мне с их стороны было ничуть не лучше. Все это вызывает апатию, отчаяние, нежелание жить, депривацию безопасности, ощущение собственной ничтожности.
Может ли все это в совокупности склонить к преступлению? Безусловно, да.
Причем преступление может касаться незнакомых лиц, как это зачастую бывает в случае с серийными убийцами, так и направлено непосредственно на агрессора, то есть расправа с членами семьи.
Второй аспект. У шизофреника, в отличие от здорового человека, есть дополнительные требования к близким. Они заключаются в содействии, выполнении навязчивых ритуалов, принятии сверхценных идей, осознании необходимости учитывать бредовые фабулы и много чего еще. Если близкие люди, далекие от психиатрии, считают все это пустяком, не достойным внимания, и не готовы видеть в шизофренике личность, которой, помимо общечеловеческих потребностей, нужно удовлетворять еще дополнительные свои, то это тоже вызывает эскалацию напряженности, отчуждение шизофреника, конфликтность, и, как следствие, может привести к печальным уголовно наказуемым последствиям.
Третий момент. Взаимоотношение с социумом и противоположным полом. Ни для кого не секрет, что социальная стигматизация больных психическими расстройствами, в особенности шизофренией, очень высока. Люди стараются максимально дистанцироваться и отгораживаться от такой публики. Отношения с девушками представляются и вовсе практически невозможными, а для мужчин это всегда удар в самооценке, потеря уважения и падение социального статуса, и без того опустившегося ниже плинтуса. Сексуальное воздержание и у здорового-то человека может вызвать психические сдвиги, что уж говорить о больном.
Может ли это спровоцировать преступление? Безусловно. У шизофреника могут попросту не выдержать нервы.
Четвертый пункт — бедность. Как Вы совершенно правильно отметили, шизофреники в наибольшем количестве случаев очень бедны. Мне вот, например, как я отмечал, даже есть нечего. Бедность, как говорится, не порок, это хуже.
Лишенный средств к существованию психически больной человек в конечном итоге попросту перестает бояться тюрьмы.
А чего, действительно, опасаться, если жизнь там для некоторых может оказаться лучше, чем на воле? И оденут, и социально адаптируют, и хоть как-то накормят.
Пятый, самый важный пункт — это субъективное переживание счастья. По причине всеобщего осуждения и непонимания шизофреник чувствует себя крысой, загнанной в угол, лишенной всех возможных моральных и материальных благ, отверженной социумом. В итоге он чувствует себя на субъективном уровне глубоко подавленным, несчастным, одиноким и отвергнутым человеком, изгоем.
Все это в совокупности приводит к нарастанию внутренней напряженности, иссяканию душевной гармонии и, как следствие, росту криминогенности и растормаживанию криминальных установок.
Какой выход из ситуации я вижу для себя?
Думаю, что заявленного вами усиления надзора за больными явно недостаточно.
Во-первых, очень важно дать общественности понять, что шизофреники, в большинстве своем, не более опасны для социума, чем рядовые граждане.
Сейчас же все происходит с точностью до наоборот — из каждого инцидента с участием шизофреника средства массовой информации делают информационный повод. Важно вести просветительскую работу в обществе.
Во-вторых, надо обеспечить социальную интеграцию больных, снизить пресловутую стигматизацию, помогать людям с отклонениями обустраиваться по жизни и вливаться в трудовые коллективы.
В-третьих, важно приглашать на прием к психиатру не только больного, но и членов его семьи, предотвращать возникновение конфликтов, доводить до сведения родственников особенности протекания болезни и потребности больного.
Как правило, им нужна сверхзабота и сверхопека по сравнению со здоровым человеком, но на практике больной и то, и другое получает не в избытке, а в дефиците.
Все это поможет больным свободнее себя ощущать и минимизирует возможности развития девиантного поведения.
Автор — шизофреник, инвалид второй группы. napishi-maksimu@yandex.ru