Уважаемые покупатели, большая просьба, прежде, чем сделать ставку, уточните пожалуйста у продавца наличие лота, через функцию — задать вопрос продавцу. Спасибо
метал- сплав (тяжёлый)
Сохранность по фото
(имеются сколы эмали на звёздочке и белом щите (видно по фото)
Дополнительная информация: (6 апреля 1954 г. приказом МО СССР № 44 был учрежден нагрудный знак «Танкист», отображавший классность в вождении танков и самоходно-артиллерийских установок. Предназначен он был для всего личного состава бронетанковых войск и имел четыре степени: мастер вождения, механик-водитель 1-го класса, механик-водитель 2-го класса и механик-водитель 3-го класса.
Одновременно было утверждено Положение о знаке и его описание. Вручался, вместе с удостоверением о присвоении соответствующей квалификации, генералам, офицерам и сверхсрочнослужащим за плату, а сержантам и солдатам срочной службы — бесплатно. Рисунок знака был разработан художниками Техкома ГИУ МО СССР и изготовлялся на Фабрике военной фурнитуры. Просуществовал до 1961 г., когда были введены единые знаки для классных специалистов всех родов войск.)
Победители
Содержание
Такое простое и сложное счастье
Мемуары солдата
Александр Викторович
Матвеев
Танковой бригаде, в которой воевал А.В. Матвеев, было присвоено звание «Оршанской» после того, как она первая ворвалась в Оршу, освобождая город от врага. В июне 1994 года исполнялось 50 лет со дня освобождения Орши. Там широко отмечалась эта дата, были приглашены ветераны, среди них и Александр Викторович.
«Представьте себе, через 50 лет встретился с начальником штаба нашей танковой бригады,— рассказывает А.В. Матвеев — Я его, Павлова Владимира Михайловича, сразу узнал. Мы обнялись, расцеловались, долго вспоминали минувшие дни. Выяснилось, что он является внештатным сотрудником Музея Вооруженных Сил, отдела бронетанковых войск. Там есть мемуары маршалов, генералов, полковников. Но нет воспоминаний непосредственных исполнителей команд полководцев — простых рядовых солдат. «Напиши, ты человек грамотный,— попросил Павлов.— Это было бы очень ценно для музея». Я написал, но довольно коротко. Попросили дополнить рассказ «живыми» подробностями. Так и получилась небольшая повесть «За рычагами тридцатьчетверки». Сейчас она хранится в Музее Вооруженных Сил.
«Врастал корнями»
«Мой старший брат Владимир был кадровым военным, все время «на чемоданах». А меня кочевая жизнь пугала,— рассуждает А.В. Матвеев.— Где бы я ни был, всегда, что называется, «врастал корнями». Даже на войне, как попал в свою танковую бригаду, так и воевал там до Победы. Дважды убегал в пижаме из госпиталей. Почему? Я хотел вернуться именно в свою родную бригаду, а после выписки из госпиталя меня могли направить куда угодно…
В конце войны после взятия Кенигсберга произошел интересный случай. Мы пошли на взятие форта Пилау. К тому времени я уже имел три ордена, звание гвардии старшины. В промежутке между боями вызывает командир бригады: «Собирайся, завтра едешь в Москву. Направляем тебя в Академию бронетанковых войск имени товарища Сталина (потом, после смерти «отца народов», она стала имени Малиновского). Выучишься на офицера». Я отказался — быть кадровым военным мне очень не хотелось. «Это приказ! Поедешь!» «Нет,— отвечаю,— не поеду!» Посадили меня на гауптвахту за невыполнение приказа. Сижу. Идет война, а я отдыхаю, кормежка отличная, отсыпаюсь. Командир видит — я не сдаюсь, говорит: «Да ты что, не понимаешь, я жизнь твою хочу сберечь. Ладно, больше воевать не будешь, отправляйся работать на вспомогательных машинах». В первом же сражении я, вытаскивая своей вспомогательной машиной с поля боя подбитый танк, был ранен. Маленький осколочек рассек губу, прошил челюсть, порвал язык, застрял в горле. Командир бригады приказал срочно везти меня, истекающего кровью, на своей машине в госпиталь в Каунас. Подлечившись, оттуда я опять сбежал, не дожидаясь выписки, в свою родную бригаду. Победу встретил в Потсдаме.
«в Лопасне — речка, соловьи и работа по специальности»
«Когда в 45-ом я вернулся домой в Ленинград, выяснилось, что жить мне и моей семье негде,— продолжает рассказ А.В. Матвеев,— наша комната в коммуналке разрушена. Очередь на получение жилья огромная. Жене, больной туберкулезом, нужна отдельная комната, свежий воздух, хорошее питание. А тут друг пишет из Лопасни: «Здесь, всего в семидесяти километрах от Москвы — чудесная речка, соловьи, грибов навалом, есть работа по специальности».
Когда Александр Викторович приехал в Лопасню, сразу же был принят на Венюковский арматурный на должность заместителя главного конструктора. Позже был назначен главным конструктором. Работал на этой должности вплоть до выхода на пенсию и довольно успешно.
Производственникам известно, что конструкторский отдел — это «мозговой центр» предприятия. За ним тянется вся производственная цепочка. Весь Советский Союз объездил по долгу службы Александр Викторович, побывал на всех электростанциях, для которых производил продукцию ЧЗЭМ: в Орше, Минске, Иркутске, Братске, Мурманске, Ташкенте. Никогда не боялся брать на себя ответственность. Как руководитель, старался понять проблемы своих подчиненных.
К боевым наградам, среди которых три(!) ордена Красной Звезды, ордена Великой Отечественной Войны I и II степени, медаль «За взятие Кенигсберга», прибавились и трудовые награды. Как автор шести изобретений, А.В. Матвеев был награжден медалью «Изобретатель СССР».
За рычагами «тридцатьчетвёрки»
Публикуем воспоминания бывшего механика-водителя танка Т-34 213-ой отдельной Оршанской Краснознамённой ордена Кутузова 2 степени танковой бригады, названные автором: «Война и мир». (Отпечатано с помощью друзей в 1996-2002г. Передано в музей собственноручно 20 февраля 2002 года.)
…После пребывания в формировочном полку я был направлен во 2-ой гвардейский танковый корпус, в котором с середины октября 1943 года и началась моя боевая служба.
Воевать пришлось на знакомой мне английской технике. Вот уж дрянь! Не говоря о том, что броня тонкая, пушка малокалиберная, самое плохое то, что двигатель предназначен для эксплуатации на бензине. В результате, при малейшем попадании танк вспыхивает, взрываются бензобаки, за ними — боеукладки. Экипаж, как правило, не успевает выбраться из машины и, даже не получив ранений, сгорает заживо. Вдобавок, узкие гусеницы в значительной мере снижают проходимость танка не только на болотистой местности, но и в рыхлом снегу и на свежевспаханном поле. Танк теряет скорость, вязнет и становится удобной мишенью для противника. Кроме того, большая высота танка по сравнению с шириной существенно уменьшает его устойчивость, ограничивает применение при боковом крене, что не позволяет в должной мере использовать рельеф местности для маскировки и укрытия от огня противника.
Воевал во 2 танковом корпусе более или менее успешно, согласно уставу – с задраенным лобовым люком. В процессе одной из наступательных операций удалось раздавить две вражеские пушки, одну – вместе с «прислугой». Но вот, в конце декабря 1943 года, часа в 4 пополудни, мою машину подбили: попаданием снаряда были перебиты гусеницы, и танк не мог более передвигаться. Спасаясь, командир машины и артиллерист-заряжающий пытались выскочить, но были убиты автоматными очередями и остались висеть в люках башни. Пока я открывал лобовой люк, машину подожгли. Радист-пулемётчик попытался вылезти через открывшийся лобовой люк, но тоже был расстрелян и остался в люке. С учётом печальной участи экипажа, мне пришлось выбираться через десантный люк, находящийся в днище танка.
Очень неприятно, когда на тебе горит ватник, на который льётся горящий бензин! Выбравшись из танка, я не рискнул сразу же выползти из-под него, чтобы не разделить судьбу экипажа, а остался лежать под горящей бронемашиной. Снег под танком и вокруг него таял от жары. Лёжа под днищем танка, я в первую очередь потушил горящий бушлат и начал ворочаться со спины на живот, с боку на бок: сверху — горячо от раскалённого днища танка, снизу — холодно и мокро. Хорошо ещё, что почти полностью в ходе боя были израсходованы как бензин, так, в особенности, и боеукладка. Провалявшись под танком больше часа (уже смеркалось, и стрельба прекратилась), вылез из-под него и по следу своей гусеницы, вдавленной в снег, пополз в сторону исходных позиций. Полз долго, в полубессознательном состоянии был подобран нашими пехотинцами и с их помощью отправлен в госпиталь.
В результате боевого крещения попал в госпиталь не только с ожогами рук, груди, но и с воспалением лёгких. Для себя сделал вывод: едучи «в дело», в нарушение устава надо держать лобовой люк открытым. В дальнейшем этот опыт часто помогал мне, хотя иногда приходилось убеждаться и в рискованности его применения. В госпитале был награждён знаком «Гвардия». После излечения из полка формирования в конце мая 1944 года меня направили в 213 отдельную танковую бригаду, в составе которой провоевал до конца войны…
Находясь в бригаде, принимал активное участие в её действиях по плану операции «Багратион», которая обеспечивала освобождение Белоруссии от немецко-фашистских захватчиков. Перед бригадой была поставлена конкретная задача: прорвать Оршанский участок «Восточного вала» немцев и овладеть крупным железнодорожным узлом и городом Орша.
Подходы к узлу и городу были сильно укреплены: сооружена глубоко эшелонированная система окопов полного профиля с проволочными заграждениями, минными полями и замаскированными артиллерийскими позициями, пулемётными гнёздами и ДЗОТами (деревоземляными огневыми точками). Ближайшей задачей являлось овладение одним из опорных узлов на линии обороны, в который была превращена деревня Батраковцы, и расчистка пути для пехоты.
Исходные позиции наших танков находились на опушке небольшого леска восточнее деревни. Перед нами было открытое поле, около пятисот метров в длину, которое надо было пересечь. После мощной артиллерийской подготовки и обработки переднего края авиацией мы вышли в атаку в надежде, что противотанковые орудия противника подавлены, а в минных полях армейские сапёры сделали проходы. К сожалению, всё оказалось не так просто…
В течение суток 23-24 июня 1944 года в результате тяжёлых боёв у деревни Батраковцы половина нашей бригады была выведена из строя – кто сгорел, кто подорвался на мине, кто был подбит. В числе последних был и мой Т-34. (В дальнейшем я всё время воевал на тридцатьчетвёрке). Спаслись мой радист-пулемётчик и я. Два других члена экипажа – командир и заряжающий, находившиеся в башне, погибли от прямого попадания снаряда.
В ходе наступательных боёв сразу же осуществлялось «сколачивание» новых экипажей из оставшихся боеспособными танкистов. Я стал механиком-водителем ещё одного Т-34.
При продолжении наступления в направлении деревни Соловьи, что северо-восточнее города Орши, к исходу 26 июня был подбит мой третий танк. Дело сложилось так. Оставшимся в батальоне шести танкам была поставлена задача: овладеть деревней Соловьи, что находится в четырех-пяти километрах от исходных позиций. В ней, предположительно, размещался штаб немецкой части. Деревня эта расположена с левой стороны от дороги, по которой мы должны проехать те самые четыре или пять километров.
Мы были предупреждены, что справа от дороги находится то ли батарея, то ли танки противника, и что оттуда можно ждать неприятностей. Танкам приказано было двигаться по дороге, не сворачивая (во избежание возможных мин), походной колонной с интервалом 150-200 метров, с максимальной скоростью движения, при обнаружении противника справа – подавлять его огнём из орудий. Поехали! С ветерком!!!
Моя машина была третьей в колонне.
Проехав километра полтора-два, вижу, что идущая впереди машина, стреляя, берёт влево и обходит головную, которая остановилась. Проехав ещё около километра, замечаю, что идущая впереди машина замедляет ход и останавливается. Соображаю, что с ней что-то случилось, и мне её надо объезжать слева, поскольку мы все были предупреждены, что по нам будут бить справа. Значит, обходя подбитый танк слева, я на какие-то секунды скрываюсь от противника.
Одновременно слышу – заговорило и моё орудие, значит командир танка засёк огневые точки противника. И тут, как назло, вижу, что мне дорогу переползает раненый механик-водитель второй в колонне машины. Сворачивать некуда и некогда. Ну, думаю, была не была! И проскочил! (Потом, на исходной, мы встретились с ним, и он сказал, что моя левая гусеница прошла в 10 сантиметрах от его ступней).
Проскочив второй подбитый танк, понимаю – теперь я головной, теперь моя очередь. А до деревни осталось километра полтора. Ехал, как всегда, с открытым лобовым люком.
Метров через четыреста-пятьсот болванка ударила справа по открытой крышке люка. Меня оглушило и временно контузило. На какое-то мгновенье потерял сознание и стал валиться на спинку сиденья водителя. Однако сразу же очнулся и только успел увидеть мелькнувшие в лобовом люке сапоги моего радиста. (Потом, когда встретились на исходной, я его материл за то, что он меня бросил. Он оправдываясь говорил, что, увидев, как я валяюсь, подумал, что меня убило).
Придя в себя, обнаружил, что осколком перебило рычаг управления левым фрикционом, раздробило голеностопный сустав левой ноги и мелкими осколками поранило кисти рук и лицо.
Выбравшись из танка, сразу же переполз на правую сторону дороги, в придорожный кювет. Выглянув из кювета, посмотрел на мой танк: в башне была дыра от снаряда. ( Как потом выяснилось, командир и заряжающий погибли).
Снял сапог, кое-как перевязал рану бинтом из индивидуального пакета и пополз по кювету в сторону исходной позиции. Кювет и прилегающее к нему поле заросли травой, и ползти через неё, волоча ногу, было трудно. Продвинувшись таким образом на четыреста-пятьсот метров, услышал внезапно немецкий разговор.
Приблизившись ещё метров на десять, сквозь траву увидел, что к дороге, по которой мы ехали, с обеих сторон примыкает окоп и в нём стоят трое немцев, что-то говорят и смотрят в бинокль в сторону нашей исходной, то есть спиной ко мне. Сказать по правде, почувствовал себя неуютно: один, ранен. Единственное утешение, что в руки живым не попадусь – при мне был трофейный «Вальтер» (пистолет, вроде нашего ТТ). Стрелять по этим немцам не счёл правильным: их троих прикончить – пустяк, но где гарантия, что на мои выстрелы не набегут другие немцы. Тогда для меня остаётся последний патрон.
Залёг в кювет и стал ждать. Разговаривали они минут двадцать, после чего ушли по окопу в правую сторону. Больше часа выжидал. Когда наступила тишина и ничьих голосов не было слышно, выполз из кювета на дорогу, переполз окоп и опять спустился в кювет. Прополз километра полтора, а потом был подобран и доставлен в медсанроту бригады, в которой и находился до излечения.
За участие в прорыве обороны противника в районе Орши был награждён первым орденом Красной Звезды и повышен в воинском звании до гвардии старшины.
Бригаде, продолжавшей бои и первой ворвавшейся в город Оршу было присвоено звание «Оршанской».
В Восточной Пруссии
… Подлечившись, принимал участие в прорыве Укреплённого района (УР) на границе Восточной Пруссии, в направлении г. Гумбиннен (ныне г. Гусев). Бои, начавшиеся 10 октября 1944 года, были исключительно тяжёлыми. В течение первой недели бригада потеряла свыше 15 боевых машин. Погиб недавно назначенный командир бригады полковник Клименко, прокомандовавший бригадой только 1,5 месяца, один командир батальона и один – тяжело раненый. Много полегло тогда танкистов.
Мне повезло: машину сохранил и вскоре, 18 октября, вместе с бригадой пересёк государственную границу Восточной Пруссии. За участие в боях по прорыву УР я был награждён вторым орденом Красной Звезды. Бригада была награждена орденом боевого Красного Знамени.
С 13 января 1945 года я участвовал в прорыве обороны немцев западнее г. Шталлупенена (ныне г. Нестеров) и овладению г. Гумбиннен. При прорыве обороны бригада располагалась в виде охватывающей противника вогнутой дуги, причём взвод (три машины), в составе которого находился и мой танк, находился на одном из окончаний этой дуги. Такое местоположение было очень выгодным: во-первых, все три танка оказались в фольварке, где были укрыты от противника строениями и имели возможность скрытого маневра;
во-вторых, танки противника, имея общее направление в середину вогнутой дуги, по отношению к нам шли, подставив бок. Начало боя было удачным: в течение считанных минут нашему взводу удалось подбить две и поджечь четыре немецкие боевые машины. После этого наши три танка вышли из укрытия и приняли участие в общем наступлении бригады.
Как всегда, ехал с открытым лобовым люком. Но 15 января осколком разорвавшегося перед танком снаряда был ранен: осколок размером в половину кубического сантиметра пробил нижнюю губу, выбил все зубы из нижней челюсти с правой стороны, порвав правую часть языка, и застрял в гортани. Состояние после ранения позволило мне передать рычаги для дальнейшего продвижения радисту. Сам же вылез из танка и побежал в направлении штаба бригады, в родную медсанроту. Что потом случилось с танком, мне осталось неизвестным.
Поскольку ранение было тяжёлым, меня эвакуировали во фронтовой госпиталь, расположенный в Каунасе, где находился на излечении до 10 марта 1945 года. Излечение проходило сложно: после первичной операции, во время которой был удалён осколок снаряда, осколки зубов и челюсти, мне сшили обрывки языка, но, по-видимому, не все костные осколки были удалены, т.к. раны во рту постоянно кровоточили, язык распух и почти полностью занял всю полость рта. Пришлось делать повторную операцию – снять швы, более тщательно вычистить рану языка и наложить повторные швы.
Когда повторные швы были сняты, и меня готовили к выписке из госпиталя, мне крупно повезло: привезли раненых на санитарной машине с опознавательным знаком нашей бригады (изображаемым на крупномасштабных картах знаком «ёлочка»). Я не преминул воспользоваться этим и , как был в пижаме, так и «дезертировал» в свою бригаду, где меня встретили как родного и сразу же сообщили в госпиталь, чтобы обо мне не беспокоились. За участие в боях под Гумбиннем был награждён орденом Отечественной войны II степени.
Учитывая, видимо, мою тяжёлую, но эффективную боевую работу и серьёзные ранения, командование бригады решило направить меня на учёбу в Академию бронетанковых войск им. Сталина. Поскольку это меня ни в какой степени не устраивало, за отказ уехать получил 10 суток гауптвахты; на третьи сутки был вызван командиром бригады полковником Киселёвым, который, выслушав мои доводы ( дескать, кто нужнее разрушенному народному хозяйству :офицер с боевым опытом в звании лейтенант, максимум старший лейтенант, или дипломированный гражданский инженер с опытом работы в промышленности?), согласился с ними . После чего я был переведён из состава линейных машин в ремонтную службу.
Но, как говорят, хрен редьки не слаще: с 13 по 31 апреля, уже в новом качестве, участвовал в боях бригады за овладение приморским городом Розенталь, городом – портом Пиллау ( ныне Балтийск), косой Фришес Нерунг, занимаясь эвакуацией подбитых танков на СПАМ (сборный пункт аварийных машин). При эвакуации с поля боя очередного танка был 25 апреля 1945 года в районе г. Пиллау легко ранен в спину и правую руку в результате миномётного обстрела. Лечился в медсанроте бригады. Был награждён третьим орденом Красной Звезды. Бригада за бои в Восточной Пруссии была награждена орденом Кутузова II степени.
В октябре 1945 года бригада была передислоцирована в район г.Потсдам под Берлином. Здесь я и был демобилизован из родной 213-й отдельной Оршанской Краснознамённой ордена Кутузова II-ой степени танковой бригады.
За время войны сменил три танка, подбитых противником, был многократно ранен, награждён четырьмя боевыми орденами, а также медалями: «За взятие Кенигсберга» и «За победу над Германией»; позднее получил пятый орден – Отечественной войны I степени к юбилею 40-летия Победы в Великой Отечественной войне.
Заключение
Подводя итоги, отмечу следующее:
1. Считаю, что мой опыт идти в бой с открытым люком вполне себя оправдывает. Не говоря о том, что при этом обзор местности (а значит, и противника) несравненно лучше, чем через триплекс (прибор наподобие призмы – оптической системы, монтируемой в лобовом люке танка), значительно повышается индивидуальная возможность спасения механика – водителя и радиста – пулемётчика из вышедшего из строя танка. Когда мне говорили, что при открытом лобовом люке я становлюсь мишенью для любого немецкого солдата, я всегда отвечал, что психологически солдат противника, на которого движутся танки, каждый из которых стреляет из пушки и двух пулемётов, не будет терять время на прицеливание, постарается поскорее спрятаться в окоп. И вообще, из двух зол – мучительной смерти, сгорая заживо, или быть раненым – я предпочитаю второе.
2. Необходимо сказать несколько слов о танке Т-34, за рычагами которого мне пришлось провоевать почти всю войну. Выше я отметил недостатки английских танков, частично свойственные и немецким. Я убедился, что отрицательные особенности, присущие английским танкам, полностью исключены в нашей боевой технике. А именно: Танк-34 рассчитан на эксплуатацию не на бензине, а на дизельном топливе, что значительно снижает опасность загорания топлива (и в целом – танка). Огневая мощь нашего танка значительно выше, чем английских танков, а также немецких Т-III и Т-IV. Первоначально оснащённая пушкой калибром 76 мм тридцатьчетвёрка в 1944 г. Получила 85 мм орудие. Широкие гусеницы обеспечивали высокую проходимость и маневренность. При изготовлении корпуса и башни танка применяются стали повышенной прочности, которая достигается применением при выплавке стали так называемых легирующих присадок (добавок) в виде молибдена или хрома. Первый повышает прочность материала и придаёт ему вязкость. Второй, повышая прочность, одновременно делает металл хрупким. В Т-34 использован молибден. При попадании пули из противотанкового ружья или снаряда зачастую они не пробивают броню, а как бы застревают в ней. У немцев молибдена не было. Броню своих танков они легировали хромом, вследствие чего она не выдерживала попадания пули или снаряда и трескалась наподобие стекла. Хочу добавить, что высокие ходовые качества Т-34 позволили использовать его и в мирное время. Не так давно в программе «Вести» российское телевидение сообщило о широком применении этого танка в сугубо мирных целях: на Украине сконструировали плуг, для которого в качестве трактора-тягача предусмотрена знаменитая тридцатьчетвёрка, много лет назад снятая с вооружения. Вот так жизнь меняет «мечи на орала».
3. В личном плане опыт, накопленный в первых боях, по всей вероятности, способствовал преодолению тяжёлого психологического барьера – боязни перед возникновением страха смерти. Такой страх – источник паники, поспешных непродуманных решений и поступков, ведущих, как правило, к негативным последствиям. Во всяком случае, после боёв за деревни Батраковцы и Соловьи во всех последующих боях участвовал с мыслью, что не останусь живым, что этот бой – последний самый. И когда выходил из боя – целый или раненый – думалось: «И на этот раз повезло, чёрт возьми!»
Светлана Костычева. 2000 г., «Экскурсии в прошлое».
Военное удостоверение, полученное в войсковой части с указанием марок машин, применяемых в народном хозяйстве обменивается на удостоверение тракториста-машиниста установленного образца без сдачи экзаменов. Категории открываются в соответствии с марками изученных машин. Удостоверение механика-водителя Вооруженных сил и других войск РФ возвращается владельцу, при этом в нем делается отметка о выдаче удостоверения тракториста-машиниста (тракториста).
В случае, если удостоверение механика-водителя Вооруженных Сил и других войск РФ не содержит информации о марках изученных машин, применяемых в народном хозяйстве, владельцу данного удостоверения необходимо пройти обучение на любую гражданскую профессию в образовательном учреждении. При этом необходимо будет сдать соответсвующие экзамены, за исключением экзамена по ПДД. Категории открываются в соответствии с присвоенной квалификацией, при этом в графе «Особые отметки» делается запись о присвоенной квалификации, согласно документу об образовании.
← Вернуться к списку