Международные правовые акты о труде

И.К. Иванова *

АКТ О ПРАВАХ ЧЕЛОВЕКА 1998 г.: ИНКОРПОРАЦИЯ КОНВЕНЦИИ О ЗАЩИТЕ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА И ОСНОВНЫХ СВОБОД В ПРАВОВУЮ СИСТЕМУ СОЕДИНЕННОГО КОРОЛЕВСТВА

Все государства — участники Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. (далее — Конвенция) различными способами имплементируют ее положения в свою правовую систему. Выбор форм и средств имплементации зависит от особенностей правовых традиций конкретной страны. В этой связи представляет интерес опыт Великобритании, для которой характерна дуалистическая модель соотношения международного и внутреннего права и существенная специфика в конституционализации прав и свобод человека.

В отличие от других стран западного мира Великобритания неохотно воспринимала идеи французской Декларации прав человека и американского Билля о правах, в которых провозглашались фундаментальные свободы личности и государство брало на себя обязательство обеспечивать, чтобы органы государственной власти не нарушали эти свободы. Источники английских прав и свобод — Великая хартия вольностей 1215 г. или Билль о правах 1689 г. — далеки от современной концепции универсальных прав человека, сложившейся под влиянием мировых катаклизмов, произошедших в XX в.

С конца XVII в. английская конституция следует модели отношений с подданными, которая в наиболее общем виде сводится к следующему: парламент и суды, каждый на своем конституционном месте, обещают оберегать подданных от недопустимого ограничения их личной свободы. Британская конституция оперировала не позитивными правами, а понятием свободы1, предоставляла судам полномочие определять личные права граждан и отвергала идею кодифицированного билля о правах.

* Научный сотрудник Института государства и права РАН, кандидат юридических наук.

1 Свобода понимается как область неограниченного статутами и общим правом поведения гражданина. Она имеет остаточный характер в том смысле, что разрешено все, что не запрещено законом. 119

Труды Института государства и права Российской академии наук № 6/2014

Такой подход имел мало общего с инструментами защиты прав человека, предусмотренными в международных конвенциях, участницей которых являлась Великобритания. Она ратифицировала Конвенцию 8 марта 1951 г.2, однако граждане Соединенного Королевства получили право подавать жалобы в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) только в 1966 г.3 Это обстоятельство не только изменило жизнь отдельных граждан страны, но и отразилось на конституции и правовой системе страны в целом. В первую очередь это было обусловлено увеличением количества жалоб британских граждан в ЕСПЧ и ростом числа признанных нарушений .

Сложившаяся ситуация свидетельствовала о серьезных противоречиях между интеграционными процессами и демократическими тенденциями, с одной стороны, и действующей конституцией и традиционными британскими ценностями — с другой. При этом Великобритания оставалась верна пониманию свобод, сложившемуся в национальной истории задолго до современной европейской системы прав человека, и декларировала верховенство парламента как неизменный принцип британского конституционного правления.

Влияние Конвенции на жизнь британского общества становилось из года в год все заметней, в значительной мере благодаря активности правозащитных организаций и средств массовой информации. Британские судьи и другие представители юридических профессий были не меньше обеспокоены ситуацией с правами человека и проблемами их эффективной защиты. На протяжении второй половины XX в. влияние Конвенции и идеологии прав человека на судебное мышление было

Конвенция вступила в силу 3 сентября 1953 г.

3 Впервые ЕСПЧ установил нарушение Соединенным Королевством предусмотренных в Конвенции прав в 1975 г. в деле Голдера, признав, что изданный министром внутренних дел приказ привел к нарушению права гражданина на доступ к правосудию и тайну корреспонденции. См.: Голдер против Соединенного Королевства // Европейский суд по правам человека. Избранные решения / Пред. ред. коллегии В.А. Туманов. В 2 т. Т. 1. М., 2000. С. 39-80.

очень сильным, в 1990-х гг. право Европейской конвенции5 нашло отражение в решениях судей высших судебных инстанций. Они обращались к тексту Конвенции и практике ЕСПЧ для аргументации своих позиций и мотивации решений. Судебная власть была осторожным, но надежным проводником Конвенции в английское право6.

В предшествующий инкорпорации период можно отметить два важных направления в развитии английского права и конституции, связанных с влиянием Конвенции. Во-первых, судьи обращались к Конвенции и к практике ЕСПЧ как к авторитетным источникам принципов и стандартов публичной политики, если нельзя было найти прямых ответов в общем праве и в законодательстве или если вопрос входил в круг дискреционных полномочий судьи7. Во-вторых, под влиянием европейской системы защиты прав человека в общем праве сформировался институт «фундаментальных прав». Английская конституционная традиция не знает категории конституционных или фундаментальных прав и защищает принцип общего и равного права для всех граждан. С позиции конституции установление приоритета норм ведет к ограничению законодательного верховенства парламента, связывая волю последующего парламента ранее принятым законом или нормой, которая объявляется фундаментальным (конституционным) правом.

Вопреки ортодоксальным подходам в конституционной теории британские судьи следовали за развитием международного права в области прав человека. Они использовали категорию фундаментальных прав, чтобы обеспечить справедливый приоритет прав и интересов отдельной личности по отношению к другим правам и интересам в судебном процессе и предоставить эффективное средство защиты8.

5 В английской юридической литературе часто используется данный термин, под которым понимаются положения Конвенции в трактовке ЕСПЧ.

6 Акт о правах человека 1998 г. использует язык и методы, применявшиеся ранее в практике высших судов Великобритании.

7 До вступления в действие Акта о правах человека толкование неясной статутной нормы в свете Конвенции и практики ЕСПЧ не являлось, тем не менее, обязанностью судей.

8 Считается, что этот процесс начался с дела Моррис против Биадмор, рассматривавшегося в 1980 г. в Палате лордов (Morris v Beardmore AC 446). В своей речи лорд Скарман обратился к фундаментальным правам, особо защищаемым в общем праве, при этом проводя различие между ординарными частными правами и основными гражданскими и политическими правами. Он указывал, что определение «фундаментальный» незнакомо юристам общего права,

Со временем в общем праве сложился «каталог» фундаментальных прав, в который вошли свобода выражения мнений, право на свободный доступ к правосудию, право на равное обращение и отсутствие дискриминации, право на уважение частной жизни.

Институт фундаментальных прав получил развитие в общем праве, однако дифференциация прав не нашла отражение в Акте о правах человека. Вместе с тем трудно представить, что указанный институт не будет признан парламентом в случае принятия писаной конституции или нового британского Билля о правах, планы разработки которых активно обсуждаются правительством.

Выделение фундаментальных прав в особую категорию не повлияло на структуру английского права с характерным для него делением на статутное и общее право, однако способствовало установлению ценностных координат для судей. Эти права превратились во вспомогательное средство общего права для защиты ценностей, признанных международным правом.

Английские суды использовали свои возможности, для того чтобы адаптировать судебную практику к стандартам Конвенции, сохраняя при этом уважение к парламентскому суверенитету9. Судьи были

в первых рядах тех, кто выступал за скорейшую ее инкорпорацию .

но в общем праве фундаментальные права пользуются особым вниманием и относятся к правам, защищаемым Конвенцией. См.: Hickman T. Public Law after the Human Rights Act. Oxford, 2010. P. 17.

9 В решении по делу Бринда 1991 г. Палата лордов признала, что более тщательная судебная проверка административных решений необходима, когда решение нарушает права человека. Одновременно с этим судебные лорды не признали себя связанными или ограниченными Конвенцией при толковании полномочий, предоставляемых статутом. По их мнению, инкорпорация Конвенции «через заднюю дверь» является узурпацией (присвоением) функции парламента. См.: R. v. Secretary of State for the Home Department, ex parte Brind IAC 696 (HL).

10 Первым призывом к инкорпорации Конвенции был доклад судьи лорда Лестера «Демократия и права личности» в Фабианском обществе в 1967 г. (см.: Lester A. Democracy and Individual Rights // Fabian Tract. 1968. November. № 390). В 1974 г. лорд Скарман (судебный лорд Палаты лордов) был сторонником проведения кампании за прямое действие в Великобритании прав, предоставленных Конвенцией (см.: Lord Scarman. English Law — The New Dimension. Hamlyn Lectures. 1974). В 1977 г. Постоянный консультативный комитет по правам человека Северной Ирландии опубликовал доклад, в котором его члены единодушно призывали к инкорпорации Конвенции (см.: The Protection of Human Rights in Northern Ireland (1977) Cmnd 7009). В 1978 г. Специальный комитет Палаты 122

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Вместе с тем на протяжении 1980-х гг. консерваторы и лейбористы выступали против инкорпорации, и единственной политической силой, ее поддерживающей, оставались либерал-демократы.

Критики инкорпорации Конвенции в право Соединенного Королевства апеллировали к достоинствам британских национальных институтов. Выдающийся английский судья лорд Деннинг в 1970-е гг. предостерегал: «Конвенция составлена в стиле, отличном от нашего законодательства. Она содержит широкие и общие заявления о принципах, порождающие трудности в применении из-за неопределенности понятий. Они плохо поддаются систематизации. Примером этого является статья 8 (право на уважение частной и семейной жизни, неприкосновенности его жилища и тайны корреспонденции). Она допускает слишком широкое толкование, препятствующее ее практическому применению. Таким образом, для нас будет лучше придерживаться наших собственных статутов и принципов и обращаться за руководством к Конвенции только в случае сомнений»11.

Перелом в политической ситуации произошел в 1993 г., когда на конференции Лейбористской партии была одобрена новая программа, предусматривавшая проведение конституционной реформы в два этапа. На первом этапе было предложено инкорпорировать Конвенцию, а на втором этапе — приступить к обсуждению Билля о правах, содержавшего права и свободы, выросшие на национальной почве.

В 1994 г. в парламент было внесено два частных законопроекта, в которых предлагался свой вариант инкорпорации Конвенции12. Первый билль предусматривал предоставить Конвенции статус, аналогичный статусу права Европейских сообществ на территории Соединенного Королевства, и наделить судебную власть правом отклонять акты парламента в случае их несоответствия Конвенции. В ходе обсуждения в Палате лордов было признано нежелательным отступление от принципа парламентского суверенитета.

лордов рекомендовал инкорпорировать Конвенцию (см.: Report of the Select Committee on a Bill of Rights. HL 176 (1978)).

11 Корона против Главного Офицера Иммиграционной службы, от лица Саламита Биби //R. V Chief Immigration Officer, ex parte SalamitBibi All E.R. 843.

12 Их автором был лорд Лестер, в настоящее время член Совместного комитета палат по правам человека.

Второй билль основывался на положениях Акта о правах человека 1990 г. Новой Зеландии13 и предусматривал обязанность судей делать все возможное для истолкования акта парламента в соответствии с Конвенцией14. Из новозеландского акта был заимствован также институт «декларации о соответствии», предусматривавший обязанность министров делать заявление о том, что правительственный билль, который вносится в парламент, не противоречит Конвенции или что правительство предлагает принять законопроект, несмотря на наличие в нем противоречий.

Несмотря на то что ни один из частных биллей не был принят, соответствующие наработки использовались лейбористами при подготовке Акта о правах человека 1998 г.

Приход к власти Лейбористской партии в 1997 г. ознаменовал начало эпохи конституционных реформ, которая продолжается до сих пор. В предвыборном манифесте лейбористов первостепенное место занимал Билль о правах человека, предполагавший инкорпорацию Конвенции в правопорядок Соединенного Королевства15. Вопреки возражениям лейбористы при поддержке электората провели конституционную реформу, ориентированную на демократизацию общества и модернизацию конституции. 2 октября 2000 г. Акт о правах человека16, подписанный Королевой 9 ноября 1998 г., вступил в действие на территории Англии и Шотландии17. В соответствии с данным Актом в национальное право были имплементированы положения ст. 1-12 и ст. 14 Конвенции, ст. 1-3 Протокола № 1 и ст. 1-2 Протокола № 6 к

13 Human Rights Act 1993 // URL: www.legislation.govt.nz/act/public/1993/0082/latest/ DLM304212. html (дата обращения: 21.11. 2014).

14 Эта формулировка содержалась также в решении по делу R. v Secretary of State for the Home Department, ex parte Brind .

15 Накануне выборов 1997 г. лейбористы изложили свое видение проблемы в докладе «Возвращая свои права: планы лейбористов по инкорпорации Европейской конвенции о правах человека в право Соединенного Королевства». См.: Bringing Rights Home: Labour’s Plans to Incorporate the European Convention of Human Rights into UK Law. 18 Dec. 1996 // EHRLR. 1997. P. 71-80.

16 Human Rights Act 1998 // URL: www.legislation.gov.uk/ukpga/1998/42 (дата обращения: 21.11. 2014).

17 Представители Консервативной партии проголосовали за принятие Акта о правах человека при условии, что реформа будет продолжена и будет принят британский билль о правах, который будет действовать наряду с Актом о правах человека или займет его место.

Конвенции и предусмотрены обязанности органов государства, связанные с обеспечением соответствующих прав.

Чтобы не ослаблять эффективность Акта о правах человека, было решено не включать в него доктрину «подразумеваемой отмены» (doctrine of implied repeal), которую использует законодательство стран общего права18. В соответствии с этой доктриной считается, что парламент намерен отменить принятый ранее акт, если он одобряет акт, полностью или частично ему противоречащий .

В Акте о правах человека используется понятие «публичные власти» (public authorities) применительно к действующим от имени государства органам, организациям и лицам20. Для целей Акта содержание этого понятия было расширено, что позволило отнести к их числу Корону, суды и трибуналы, а также «любое лицо, определенные функции которого имеют публичный характер»21. Вместе с тем в соответствии со ст. 6 Акта в качестве публичных властей не рассматриваются палаты парламента и иные лица, осуществляющие свои полномочия в связи с парламентскими процедурами.

Статья 2 Акта о правах человека обязывает любой суд или трибунал, в котором рассматривается дело о нарушении предусмотренных в Конвенции прав, принимать во внимание решения ЕСПЧ, мнения Европейской комиссии по правам человека или решения Комитета министров, имеющие отношение к делу. При этом вопрос о применении соответствующих решений или мнений в рассматриваемом деле относится к сфере усмотрения суда (ч. 1 ст. 2). Таким образом, практика ЕСПЧ не получила статус обязывающего прецедента.

Ключевой для механизма применения положений Конвенции национальными судами является ст. 3, предписывающая делать все возможное для истолкования и применения акта в соответствии с пра-

18 См., например, ст. 4 новозеландского Акта о правах человека.

19 См.: YoungA.L. Parliamentary Sovereignty and the Human Rights Act. Oxford, 2009. P. 54-56.

20 Однако на основании ст. 6 Акта о правах человека в качестве публичных властей не рассматриваются палаты парламента и лица, исполняющие свои обязанности во время парламентской процедуры, не рассматриваются как органы, действующие в качестве публичных властей.

21 «Частное лицо должно действовать в соответствии с правом Конвенции, если управляет тюрьмой, железной дорогой или выступает в качестве органа по рассмотрению жалоб на прессу». См.: Jowell J., Oliver D. The Changing Constitution. Oxford, 2000. P. 106.

вом Конвенции. Использованное в ст. 3 выражение «насколько это возможно» означает, что судья должен применить все доступные ему подходы к толкованию, чтобы привести смысл нормы в соответствие с правом Конвенции. При этом ожидалось, что такое толкование будет

осуществляться в 99% случаев и не потребуется принятия «деклара-

ции о несоответствии» .

Вместе с тем невозможность истолковать норму в соответствии с правом Конвенции не влияет на ее юридическую силу, введение в действие или применение. Это касается как первичного, так и вторичного законодательства, независимо от времени его принятия, при условии, что противоречие вторичного законодательства праву Конвенции проистекает из так называемого родительского акта (parent’s act)23.

Исходя из положений ст. 3 и общего смысла Акта о правах человека, можно предположить, что механизм реализации права Конвенции был рассчитан на использование судьями всего арсенала имеющихся подходов к толкованию. Ранее британские суды, адаптируя национальное право к нормам права ЕС, исходили из презумпции, что парламент был намерен принять закон, соответствующий обязательствам Великобритании как государства — члена ЕС . В 1991 г. в деле Бринда лорд Бридж утверждал, что при толковании какой-либо нормы статута (представляющейся неясной в свете ее соответствия или противоречия Конвенции) судьи также должны исходить из убеждения, что парламент был намерен принять закон, соответствующий Конвенции, а не противоречащий ей25. Такой подход развивает более раннюю презумпцию запрета толкования, предполагающего ограничение конституционных свобод.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Необходимо отметить, что в общем праве наряду с указанными презумпциями сложился широкий набор иных презумпций толкова-

26 г

ния , применение которых является вопросом личного выбора судьи, и Акт о правах человека не ограничивает его в данном отношении. В ст. 3 говорится о поиске возможных смыслов нормы в отличие от ее

22 См.: Jowell J., OliverD. Op. cit. P. 102.

23 Акт первичного законодательства, являющийся основанием для деятельности органов исполнительной власти.

24 См.: Решение по делу Гарланд против Британских железных дорог (1983) // Garland v British Rail Engineering 2AC751, at 771.

25 См.: R. v Secretary of State for the Home Department, ex parte Brind 1All ER 720.

26 См.: Carroll A. Constitutional and Administrative Law. Oxford, 1998. P. 43. 126

буквального прочтения, что является целью традиционного подхода к толкованию, сложившегося в общем праве27.

С недавнего времени при толковании статутов стал применяться принцип пропорциональности, широко использующийся в практике ЕСПЧ. В случае выявления ограничения статутом предусмотренного в Конвенции права судья должен установить: (1) является ли предусмотренная статутом цель настолько существенной, чтобы оправдать ограничение предусмотренного в Конвенции права; (2) способствуют ли предусмотренные в статуте меры достижению соответствующей цели; (3) не являются ли они чрезмерными; (4) соблюдается ли справедливый баланс между интересами лица, право которого ограничивается, и теми интересами, на защиту которых направлен соответствующий статут.

Несмотря на то что Акт о правах человека не предусматривает

права судов отменять положения первичного законодательства , он предоставляет высшим судам полномочие делать официальное заявление о несоответствии законодательства праву Конвенции (ст. 4). Такие «декларации о несоответствии» принимает суд, когда он не может посредством толкования придать положениям статута смысл, согласующийся с правом Конвенции. Согласно ч. 6 ст. 4 Акта декларация не оказывает воздействия на продолжение действия или применение положений, в отношении которых она была издана, а также не создает последствий для участников соответствующего процесса. Вынесение декларации не предполагает юридических последствий для парламента или правительства, однако политические последствия этого вполне очевидны. Существует высокая степень вероятности обращения в ЕСПЧ, который может прийти к аналогичному заключению.

В связи с принятием «декларации о несоответствии» правительство может внести исправления в законодательство, не отвечающее требованиям Конвенции. Министры Короны осуществляют необходимые исправления посредством приказов (remedial orders) — «приказов в Совете» после предварительного одобрения их обеими палатами парламента.

27 См.: Loveland J. Constitutional Law, Administrative Law and Human Rights Act. Oxford, 2006. P. 718.

28 В понятие «первичное законодательство» Акт о правах человека включает приказы в Совете, принятые на основании прерогативы.

В соответствии с Актом о правах человека министры, ответственные за внесение законопроекта в парламент, должны перед вторым чтением сделать заявление о соответствии билля Конвенции. Такое заявление, именуемое «декларацией о соответствии», должно быть сделано в письменной форме и опубликовано таким способом, который министр сочтет уместным (ст. 19). Данное требование распространяется также на вторичное и делегированное законодательство.

Принятие Акта о правах человека явилось решением тех проблем, с которыми столкнулась Великобритания в связи с общественными переменами второй половины XX в. и сложившимися императивами международного сотрудничества. Несмотря на то что идея разработки билля о правах являлась принципиально новым конституционным решением, порывающим с традицией отношений государства с подданными на основе признания их абстрактной свободы и переводящим эти отношения на язык формальных прав, Акт о правах человека модернизировал британскую конституцию, не разрушая ее основ. Обозначенные проблемы были решены на основе текста Конвенции. Механизм реализации Акта был построен на классической британской конституционной модели с добавлением новых подходов. Конвенция была инкорпорирована в правовую систему Соединенного Королевства без создания особого режима для применения права Конвенции британскими судами. Инкорпорация не предусматривала для права Конвенции ни верховенства, каким обладает в Соединенном Королевстве право ЕС, ни статуса фундаментальных норм, который имеют права человека в правовых системах других государств.

В заключение следует отметить, что вопрос о продолжении конституционной реформы и разработке британского билля о правах остается актуальным до сих пор. Радикальное решение данного вопроса предлагается в частном билле о выходе Великобритании из состава государств — участников Конвенции, второе чтение которого в Палате общин состоится 6 марта 2015 г.29

Большое значение для источников права имеют такие акты, как Всеобщая декларация прав человека, принятая Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г. Не меньшее значение для российского законодательства имеют и конвенции МОТ(международная организация труда), акты, принятые этой международной организацией и ратифицированные правительствами отдельных стран, и в том числе России.

Все нормы МОТ сформулированы очень корректно. Например, в таком акте, как Конвенция об инспекции труда (1950 г.), в которой речь идет о необходимости осуществления контроля за соблюдением законодательства, «относящегося к условиям труда и к охране трудящихся в процессе их работы», казалось бы, больше, чем в каком-либо другом, должен был проявиться характер императивности. И тем не менее МОТ очень осторожно формулирует последствия нарушений (ст. 18), указывая на то, что «национальным законодательством предусматриваются и применяются соответствующие санкции за нарушения законодательных положений, применение которых подлежит контролю со стороны инспекторов труда, и за противодействие, оказанное инспекторам труда при осуществлении ими своих обязанностей».

Учитывая особенности этих норм, национальное законодательство должно строиться в соответствии с ними, обеспечивать их соблюдение и придавать их исполнению обязательный характер.

Очень важной в этом смысле представляется ст. 15 Конституции РФ, в которой сказано, что «общепринятые принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора». Принцип приоритета норм международного права отражен в ст. 10 Трудового кодекса РФ, где воспроизведена конституционная норма о том, что «общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ являются составной частью правовой системы Российской Федерации»

Общепризнанные принципы и нормы находят свое отражение в декларациях (Всеобщая декларация прав человека 1948 г., Декларация МОТ об основополагающих принципах и правах в сфере труда 1998 г.), пактах (Международный пакт о гражданских и политических правах и Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах 1966 г.). Наиболее распространенным видом международного договора в сфере труда являются конвенции Международной организации труда. Значительная часть конвенций МОТ обязательна для России в силу их ратификации еще Союзом ССР и самой Российской Федерацией. Часть конвенций МОТ обязательна в силу самого членства России в этой международной организации. Декларация МОТ 1998 г. об основополагающих принципах и правах в сфере труда напомнила, что, вступая в МОТ, государства-члены признали принципы и права, закрепленные в Уставе и Филадельфийской декларации, и обязались добиваться достижения всех целей организации, а также что эти принципы и права получили свое выражение и развитие в форме конкретных прав и обязательств в конвенциях, признанных в качестве основополагающих как в самой организации, так и за ее пределами.

В настоящее время в России действует 58 конвенций МОТ. Среди основных можно назвать Конвенцию 1948 г. «О свободе ассоциации и защите права на организацию», Конвенцию 1958 г. «О дискриминации в области труда и занятий», Конвенцию 1957 г. «Об упразднении принудительного труда», Конвенцию 1949 г. «Об охране заработной платы» и др.

Конвенция МОТ № 1 «Об ограничении рабочего времени на промышленных предприятиях до 8 часов в день и сорока восьми часов в неделю»

Конвенция МОТ № 2 «О безработице»

Конвенция МОТ № 3 «О труде женщин до и после родов»

Конвенция МОТ № 17 «О возмещении трудящимся при несчастных случаях на производстве»

Конвенция МОТ № 29 «Относительно обязательного или принудительного труда»

Конвенция МОТ № 42 «О возмещении трудящимся в случае профессиональных заболеваний»

Конвенция МОТ № 44 «О пособиях лицам, являющимся безработными по независящим от них обстоятельствам»

Конвенция МОТ № 47 «О сокращении рабочего времени до 40 часов в неделю»

Конвенция МОТ № 50 «О регламентации некоторых особых систем вербовки трудящихся»

Конвенция МОТ № 51 «О сокращении продолжительности рабочего времени на общественных работах»

Конвенция МОТ № 52 «Относительно ежегодных оплачиваемых отпусков»

Конвенция МОТ № 66 «О вербовке, трудоустройстве и условиях труда трудящихся-мигрантов»

Конвенция МОТ № 67 «О продолжительности рабочего времени и отдыха на дорожном транспорте»

Конвенция МОТ № 78 «Относительно медицинского освидетельствования детей и подростков с целью выяснения их пригодности к труду на непромышленных работах «

Конвенция МОТ № 79 «Об ограничении ночного труда детей и подростков на непромышленных работах»

Конвенция МОТ № 87 «Относительно свободы ассоциаций и защиты права на организацию»

Конвенция МОТ № 88 «Об организации службы занятости»

Конвенция МОТ № 89 «О ночном труде женщин в промышленности»

Конвенция МОТ № 90 «Относительно ночного труда подростков в промышленности»

Конвенция МОТ № 95 «Относительно защиты заработной платы»

Конвенция МОТ № 96 «О платных бюро по найму»

Конвенция МОТ № 98 «Относительно применения принципов права на организацию и заключение коллективных договоров»

Конвенция МОТ № 103 «Относительно охраны материнства»

Конвенция МОТ № 111 «Относительно дискриминации в области труда и занятий»

Конвенция МОТ № 122 «О политике в области занятости»

Конвенция МОТ № 123 «О минимальном возрасте допуска на подземные работы в шахтах и рудниках «

Конвенция МОТ № 127 «О максимальном грузе, допустимом для переноски одним трудящимся»

Конвенция МОТ № 128 «О пособиях по инвалидности, по старости и по случаю потери кормильца»

Конвенция МОТ № 132 «Об оплачиваемых отпусках»

Конвенция МОТ № 135 «О защите прав представителей трудящихся»

Конвенция МОТ № 138 «О минимальном возрасте для приема на работу»

Конвенция МОТ N 140 «Об оплачиваемых учебных отпусках»

Конвенция МОТ № 157 «Об установлении международной системы сохранение прав в области социального обеспечения»

Конвенция МОТ № 168 «О содействии занятости и защите от безработицы»

Конвенция МОТ № 171 «О ночном труде»

Конвенция МОТ № 173 «О защите требований трудящихся в случае неплатежеспособности предпринимателя»

Конвенция МОТ № 175 «О работе на условиях неполного рабочего времени»

Конвенция МОТ № 177 «О надомном труде»

Конвенция МОТ № 181 «О частных агентствах занятости»

Конвенция МОТ № 182 «О запрещении и немедленных мерах по искоренению наихудших форм детского труда»

——— ПРАВО ——————-

Международные акты о правах и свободах личности и их роль в национальном уголовном процессе

И.Н. Кондрат

^атья посвящена изучению роли международных документов в сфере отправления уголовного правосудия для национальной законотворческой деятельности и правоприменительной практики производства по уголовным делам.

На мировой арене утвердилась позиция, что отношение к правам человека не является внутренним делом отдельного государства. Именно права человека выступают в качестве основного критерия легитимности самого государства, поскольку оно ставит себя им на службу1. Международным сообществом разработан ряд документов, содержащих положения, получившие признание в качестве руководящих, ключевых основ и единых стандартов отправления правосудия по уголовным делам. И прежде всего в контексте обеспечения прав и свобод граждан, вовлекаемых в сферу уголовного судопроизводства.

В русле всеобщего процесса правовой интеграции, активным участником которого стала Россия, сближение российского законодательства с этими стандартами является естественным и необходимым. Расширяющееся в мире признание примата международного права предполагает дальнейшее развитие национальных правовых систем на основе международных стандартов. Международные нормативно-правовые акты, регулирующие область уголовного судопроизводства, можно подразделить на две группы. К первой из них относятся международные правовые акты общего значения применительно к сотрудничеству России во внешней сфере, включая взаимо-

действие с процессуальными органами других государств при производстве по уголовным делам. Другую группу составляют акты, касающиеся прав и свобод человека (именно эта группа актов станет объектом более пристального внимания в настоящей работе).

Основополагающие принципы и нормы, подчеркивающие ценность прав и свобод личности для мирового сообщества и их закрепляющие, содержатся во множестве международно-правовых актов. В первую очередь- это Всеобщая декларация прав человека2 1948 г. Ее уникальность заключается в том, что, будучи принята в форме резолюции-рекомендации Генеральной Ассамблеи ООН, она фактически стала общей обычной нормой международного права, нередко именуемой «выдающимся документом в истории человечества» или «Хартией вольностей для всего человечества»3.

Значимость Всеобщей декларации заключается в том, что она явилась первым международным стандартом в области прав человека, компактно и доступным языком, излагающим положения, составляющие основу «общепризнанных принципов и норм международного права», о которых идет речь в ст. 17 Конституции Российской Федерации. Трактуя права и свободы человека как неотъемлемое свойство личности, Всеобщая декларация

Кондрат Иван Николаевич — к.ю.н., профессор кафедры правового обеспечения управленческой деятельности МГИМО(У) МИД России. E-mail: inkondrat@mail.ru

закрепляет их доминирующее положение, что проявляется в установлении конкретных требований к правомерным ограничениям прав и свобод человека со стороны государства. Суть этих требований заключается в том, что они основываются на законе и осуществляются с целью, указанной в ст. 29 Всеобщей декларации прав человека, «уважения прав и свобод других, удовлетворения требования морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе». При этом, допуская возможность ограничения прав и свобод в исключительных случаях, Декларация в ст. 30 в категоричной форме запрещает «какому-либо государству, группе лиц или отдельным лицам заниматься деятельностью или совершать действия, направленные к уничтожению прав и свобод».

Нельзя не отметить, что большинство прав человека, закрепленных во Всеобщей декларации, в той или иной степени имеют отношение к сфере уголовного судопроизводства. Среди них:

— право на жизнь, свободу и личную неприкосновенность, предусмотренное ст. 3;

— право на равную защиту закона, закрепленное в ст. 7;

— право каждого человека на определение его прав и обязанностей и на установление обоснованности предъявленного ему уголовного обвинения на основе полного равенства, на то, чтобы его дело было рассмотрено гласно и с соблюдением всех требований справедливости независимым и беспристрастным судом, определенное в ст. 10;

— право на презумпцию невиновности по уголовным делам, закрепленное в ст. 11;

— право на защиту от произвольного вмешательства в его личную и семейную жизнь и произвольного посягательства на неприкосновенность его жилища, тайну его корреспонденции или на его честь и достоинство (право на неприкосновенность частной жизни, охрану чести и достоинства), гарантированное ст. 12.

Права человека, имеющие отношение к сфере уголовного судопроизводства, закреплены и в других международно-правовых актах. В первую очередь это принятые в 1966 г. Международный пакт о гражданских и политических правах и Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах, участницей которых является Россия. В ст. 9 принятого 16 декабря 1966 г. Международного пакта о гражданских и политических правах, в частности, закреплено право каждого, кто лишен свободы вследствие ареста или содержания под стражей, на разбирательство его дела в суде, который может безотлагательно вынести постановление относительно его задержания и распорядиться о его освобождении, если задержание незаконно. Здесь же зафиксировано также право каждого, кто пал жертвой незаконного ареста или содержания под стражей на компенсацию, обладающей исковой силой.

В ст. 14 Пакта закреплено положение, согласно которому все лица равны перед судами и трибуналами. Каждый имеет право при рассмотрении любого уголовного обвинения, предъявляемого

ему, на справедливое и публичное разбирательство дела компетентным, независимым и созданным на основании закона беспристрастным судом. Также каждый имеет право при рассмотрении любого предъявляемого ему уголовного обвинения, как минимум, на следующие гарантии на основе полного равенства:

— быть в срочном порядке и подробно уведомленным на языке, который он понимает, о характере и основании предъявляемого ему обвинения;

— иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты и сноситься с выбранным им самим защитником;

— быть судимым без неоправданной задержки;

— быть судимым в его присутствии и защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника;

— если у него нет защитника, быть уведомленным об этом праве и иметь назначенного ему защитника в любом случае, когда интересы правосудия того требуют, безвозмездно для него в любом таком случае, когда у него нет достаточно средств для оплаты этого защитника;

— допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос его свидетелей на тех же условиях, какие существуют для свидетелей, показывающих против него;

— пользоваться бесплатной помощью переводчика, если он не понимает языка, используемого в суде, или не говорит на этом языке;

— не быть принуждаемым к даче показаний против самого себя или к признанию себя виновным.

Права человека, относящиеся к сфере уголовного судопроизводства, в целом аналогичные закрепленным во Всеобщей декларации и в Международном пакте о гражданских и политических правах, получили закрепление и в региональных соглашениях. В частности, в данном случае может быть приведен пример Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, принятой Советом Европы 4 ноября 1950 г. Значимость упомянутых международно-правовых актов по правам человека заключается:

а) в более детальной трактовке прав человека;

б) в закреплении гарантий их реализации государством;

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

в) в выделении особой категории фундаментальных прав человека, не подлежащих ограничению со стороны государств ни при каких обстоятельствах (право на жизнь, недопустимость пыток, право на судебную защиту).

Вступая в Совет Европы, Российская Федерация брала на себя обязательство идти по пути развития демократических институтов, отвечающих разработанным европейским сообществом стандартам и критериям, а также имеющих в своей основе признание прав и свобод человека в качестве высшей ценности. Одним из важнейших шагов по реализации взятых на себя обязательств стала ратификация Российской Фе-

дерацией 5 мая 1998 г. Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Это предоставило российским гражданам право на обращение с индивидуальными жалобами в Европейский суд по правам человека.

Европейская конвенция о правах человека -международный договор, имеющий большую историю, назначение которого состоит в том, чтобы гарантировать соблюдение прав человека. Поэтому предоставляемый ею инструментарий защиты является наиболее развитым. Он послужил богатейшим источником международных судебных решений по правам человека. Конвенция

— это также и уникальная система, выступающая в качестве международного общего права и функционирующая в режиме преемственности и независимости. О ней можно говорить как о системе общего права в том смысле, что она развивается благодаря создаваемому Европейской комиссией по правам человека и Европейским судом по правам человека прецедентному праву. При этом контрольные органы Конвенции признают себя связанными прецедентом (принцип stare decisis), а Комиссия считает себя обязанной следовать решениям Суда. Свойственные ей качества преемственности и независимости обуславливаются тем, что страсбургские учреждения функционируют независимо от национальных судебных органов государств-участников Конвенции. Для них эти учреждения не являются «четвертой инстанцией». Европейская комиссия и Европейский суд дают толкование оспариваемых положений внутреннего законодательства и оценку правоприменительной практики исключительно с точки зрения их соответствия требованиям Конвенции4.

И хотя Протокол № 2 наделяет Европейский суд по правам человека очень ограниченной консультативной компетенцией, нельзя не учитывать, что право и полномочия страсбургских учреждений на разработку и выражение общих европейских стандартов в области защиты прав человека требует особого внимания к внутреннему законодательству и правоприменительной практике стран-участниц, чтобы поддерживать единообразие всей системы на международном уровне.

После присоединения России к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод в нашем государстве в ст. 413 УПК РФ нового Уголовно-процессуального кодекса была включена норма о том, что вступившие в законную силу приговор, определение и постановление суда могут быть отменены и производство по делу возобновлено ввиду новых обстоятельств. Таким новым обстоятельством было названо установ-

ленное Европейским судом по правам человека нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении судом Российской Федерации уголовных дел, связанных с применением нарушающих соответствующие положения Конвенции законов РФ.

В этой же связи правозащитными организациями в тесном взаимодействии с научными работниками и судейским сообществом разрабатываются многочисленные рекомендации по применению норм Конвенции при осуществлении правосудия5, которые имеют важное значение и для органов прокуратуры, и органов предварительного расследования, и в работе адвоката. Знание положений Конвенции и научно-практических работ по их применению в национальной правоприменительной практике, несомненно, будет способствовать повышению эффективности защиты прав и свобод лиц, вовлекаемых в производство по уголовным делам, а значит, и совершенствованию уголовно-процессуальной деятельности.

В Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод очень четко и лаконично определяются основные права лиц, вовлекаемых в сферу отправления правосудия по уголовным делам. При этом нельзя не заметить, что не все они нашли свое отражение в новом уголовно-процессуальном законодательстве Российской Федерации и воплощены в правоприменительной практике суда, прокуратуры и органов предварительного расследования. В качестве примера можно привести сложившуюся в Российской Федерации правоприменительную практику реализации права на судебное рассмотрение уголовного дела в разумный срок. В ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, ратифицированной Российской Федерацией, предусмотрено право каждого «при рассмотрении любого уголовного обвинения, предъявляемого ему, на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок…».

Однако, несмотря на то что, согласно международно-правовым нормам, быть судимым без неоправданной задержки составляет одно из основополагающих прав человека, неразрывно связанное с правом на справедливое судебное разбирательство. Но ни в науке, ни в процессуальном законе, ни в правоприменительной практике производства по уголовным делам в нашей стране оперативность никогда не рассматривалась как право лица, вовлекаемого в сферу уголовно-процессуальной деятельности, чтобы его дело было рассмотрено в разумный срок. Вместе с тем в настоящее время проблеме процессуальных сроков необходимо уделить первостепенное внимание. В том числе и потому, что в силу целого ряда причин, как объективного, так и субъективного характера, положение со сроками предварительного расследования и судебного рассмотрения уголовных дел обстоит далеко не лучшим образом, о чем свидетельствует официальная статистика. Сроки рассмотрения уголовных дел вызывают особую

озабоченность еще и потому, что около тридцати процентов лиц, обвиняемых в совершении преступлений, содержатся под стражей. Принимая во внимание условия содержания под стражей в нашей стране, это становится не только правовой, но и социальной проблемой.

Важным обстоятельством, как уже отмечалось выше, является и тот факт, что российские граждане получили возможность обратиться за защитой своих прав в Европейский суд по правам человека, и в настоящее время значительное число жалоб из России поступило на нарушение права быть судимым без неоправданной задержки. Задержки при решении правовых споров стали причиной наибольшего количества жалоб, поступающих в Европейский суд по правам человека от граждан европейских государств6.

Однако это не должно успокаивать, так как в случае констатации нарушения указанного права жалобщик приобретает право на возмещение причиненного ему ущерба. Ущерб в ряде случаев может быть достаточно серьезным, если принять во внимание те последствия, которые могут наступить для обвиняемого в связи с длительным содержанием под стражей в ненадлежащих условиях.

В этой связи российским законодателям и правоприменителям необходимо познакомиться с подходом Европейского суда по правам человека к рассматриваемой проблеме, чтобы реально оценить ее сложность и многосторонность и сделать необходимые шаги на пути ее разрешения. Итак, согласно п. 1 ст. 6 Европейской конвенции каждый имеет право при определении его гражданских прав и обязанностей или при рассмотрении любого уголовного обвинения, предъявленного ему, на справедливое публичное судебное разбирательство в разумный срок. К слову сказать, и ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, перечисляя права, которые, как минимум, должны принадлежать лицам, обвиняемым в совершении преступления, в п. «с» указывает на право быть судимым без неоправданной задержки. Обращает на себя внимание то, что речь в указанных нормах идет не о лицах, преданных суду, а о лицах, которым предъявлено обвинение. Поэтому начальным моментом, когда у человека появляется право быть судимым в разумный срок, считается момент предъявления обвинения, если он был задержан или в отношении него избрана мера пресечения, то соответственно с этого момента. Конечным сроком считается вступление приговора в законную силу. С означенных позиций в нашей стране сложилась очень сложная ситуация.

Толкование формулы «разумный срок» зависит от того, находится обвиняемый под стражей или нет, поскольку находящееся под стражей лицо имеет право на то, чтобы его дело рассматривалось в первоочередном порядке и чтобы процесс шел достаточно быстро. Поэтому разумный срок, о котором идет речь, применительно к содержащимся под стражей лицам, должен быть более коротким. Комиссия по правам человека разъяснила, что

длительная задержка в судебном разбирательстве может быть приемлемой и обоснованной по причине, например, сложности дела, однако это не может оправдывать длительное содержание лица под стражей.

Определяя, какой срок является «разумным», Европейский суд постановил, что все решают конкретные обстоятельства дела. Суд должен учесть, в частности, сложность фактических и юридических вопросов, постановленных в деле, поведение заявителей и компетентных властей и то, какие интересы первых были поставлены на карту; кроме того, лишь задержки, в которых можно обвинить государство, могут оправдать вывод о невыполнении требования, касающегося «разумного срока».

Для более тщательного анализа задержек, вызванных «наличием в судебной системе портфеля нерассмотренных дел», Европейский суд разделил такие портфели на два типа. Первый возникает при чрезвычайных ситуациях, таких, как экономический кризис, когда государство заранее не могло предвидеть резкое увеличение числа споров и, осознав проблему, принимает быстрые и эффективные меры для ее устранения. «Конвенция возлагает на договаривающиеся государства обязанность организовать свои правовые системы так, чтобы судьи могли выполнять требования п. 1 ст. 6, включая требование проводить разбирательство «в разумный срок». Тем не менее временное накопление работы не влечет за собой ответственности договаривающихся государств при условии, что они достаточно оперативно принимают меры к устранению исключительной ситуации такого рода»7.

Портфель второго типа называется структурным и предполагает существование большего количества дел, чем способна рассмотреть судебная система. При таких обстоятельствах Европейский суд проявляет большую жесткость, поскольку здесь не обнаруживаются обстоятельства, которые свидетельствовали бы о непредвиденной и чрезвычайной ситуации. В таких случаях имеет место запущенное состояние с кадрами судей и судебной нагрузкой. Такую позицию Суд продемонстрировал в деле «Cuincho против Португалии». По данному делу Суд постановил, что, поскольку наплыв дел, вызванный возвращением Португалии к демократии, не был совершенно непрогнозируемым, усилий Португалии (оказавшихся неэффективными) недостаточно для освобождения ее от ответственности.

Исходя из вышеизложенного, можно с полной ответственностью утверждать, что ситуация, сложившаяся в российской судебной системе в целом и при рассмотрении и разрешении уголовных дел, в частности, связанная с недофинансированием судов, систематическим увеличением нагрузки при неукомплектованности судебных кадров, не будет приниматься во внимание Европейским судом по правам человека при рассмотрении жалоб российских граждан на несоблюдение сроков рассмотрения их дел судами.

Ситуация с несоблюдением «разумного срока» рассмотрения дел сложилась давно и была прогнозируемой при принятии Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации и внесении в него соответствующих изменений. В этой связи в организационно-правовом плане следует решить вопрос о допустимой и обоснованной судейской нагрузки. В Уголовно-процессуальном кодексе необходимо более детально, чем это сделано в ст. 6.1 УПК РФ, закрепить международную норму судебного разбирательства в разумный срок дел по разным их категориям.

В целом же в настоящее время критерием любого закона должно стать признание его соответствия положениям международного права, которые, в свою очередь, наиболее полно отражают общечеловеческие ценности. При этом, строго отстаивая права и свободы личности во взаимоотношениях с государством, в том числе в сфере уголовного судопроизводства, международное сообщество озабочено и другим, не менее важным вопросом — противодействием преступности. Не секрет, что в мире наблюдается значительный рост преступности, в том числе и транснациональной, которая дестабилизирует экономику, оказывает разрушительное влияние на политику и общественную жизнь, представляет угрозу для безопасности государств. «Организованная преступность не просто наладила международные связи и вышла на международную арену, но заняла там твердые позиции, стала элементом международной преступной деятельности, широко влияющей на положение дел в мире, международную политику»8.

Наиболее действенной мерой борьбы с преступностью на международном уровне является объединение государств, согласованное сотрудничество и создание единых целенаправленных программ с реально обеспеченным исполнением. Поэтому особую значимость приобретает взаимодействие Российской Федерации с другими государствами и их помощь. Российская Федерация в последние годы активизировала международную деятельность и продолжает расширять ее. На территории России действуют:

— Венская конвенция о борьбе против незаконного оборота наркотических и психотропных веществ 1988 г.;

— Конвенция о захвате заложников 1979 г.;

— многосторонние и двусторонние договоры о сотрудничестве в области борьбы с военными преступлениями, преступлениями против мира и безопасности человечества, геноцида, расовой и иной дискриминации, жестокого обращения и др.

В сфере уголовной юстиции наша страна является участницей более 300 международных договоров, в том числе и по оказанию правовой помощи по уголовным делам. Среди них Минская конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г., участниками которой являются Армения, Беларусь, Казахстан, Кыргызстан, Молдова, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан, Украина.

Аналогичные двусторонние договоры заключены с Алжиром, Албанией, Болгарией, Ираком, Вьетнамом, Италией и многими другими странами.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

В рассматриваемом контексте примечательна также Декларация основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотреблений властью, принятая резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 40/34 от 29 ноября 1985 г. Жертвы преступлений в соответствии с ее положениями -это лица, которым индивидуально или коллективно был причинен вред, включая телесные повреждения или моральный ущерб, эмоциональные страдания, материальный ущерб или существенное ущемление их основных прав. Вне зависимости, в результате ли действия или бездействия, нарушающего действующие национальные уголовные законы, включая те, которые запрещают преступное злоупотребление властью. Они имеют право на доступ к механизмам правосудия и скорейшую компенсацию за нанесенный им ущерб в соответствии с национальным законодательством.

В свою очередь, закрепляя указанные положения, ст. 52 Конституции Российской Федерации гарантирует охрану прав потерпевших от преступлений и обеспечение им доступа к правосудию. Она обеспечивает реализацию конституционных положений п. 1 ч. 1 ст. 6 УПК Российской Федерации, в котором сформулирована главная цель уголовного судопроизводства — защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений. В этой связи в Постановлении Конституционного суда Российской Федерации от 15 января 1999 г. №1 отмечается, что любое преступное посягательство на личность, ее права и свободу является одновременно и наиболее грубым посягательством на человеческое достоинство, поскольку человек как жертва преступления становится объектом произвола и насилия. Государство, обеспечивая особое внимание к интересам и требованиям потерпевшего от преступления, обязано способствовать устранению нарушений его прав и восстановлению достоинства личности9.

И в заключение отметим, что в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры являются составной частью ее правовой системы. Именно в таком ключе, то есть как составная часть правовой системы Российской Федерации, международноправовые принципы, нормы и международные договоры в сфере охраны прав и свобод личности при осуществлении уголовного судопроизводства и подлежат рассмотрению.

Указанное выше конституционное положение открывает путь непосредственному применению положений международного права об охране прав и свобод личности в различных областях внутригосударственной деятельности, в том числе при производстве по уголовным делам. Однако как сама возможность, так и условия такого применения являются предметом широкой дискуссии в юридической науке. Изучив ее, а также правот-

ворческую деятельность и правоприменительную практику в нашей стране, считаем необходимым отметить:

— внутригосударственные правовые средства имплементации международных стандартов по правам человека в национальном уголовном судопроизводстве являются достаточно устойчивыми и эффективными;

— система государственных органов Российской Федерации и установленные процедуры их деятельности могут обеспечить функционирование механизма имплементации путем:

а) конституционного обеспечения выполнения международных норм о правах человека в уголовном судопроизводстве;

б) законодательного обеспечения выполнения международных норм о правах человека в уголовном судопроизводстве;

в) судебного обеспечения выполнения международных норм о правах человека в уголовном судопроизводстве.

Таким образом, наличие внутригосударственного механизма имплементации международных норм позволяет сегодня обеспечить полную, всестороннюю и своевременную реализацию принимаемых государством международных обяза-

тельств, в том числе и в области прав человека в уголовном судопроизводстве. При этом национальное законодательство, регламентирующее уголовно-процессуальную деятельность, охрану прав и свобод личности при производстве по уголовным делам, еще нуждается в развитии, как и требуется совершенствование самого уголовного процесса с позиций решения поставленных перед ним уголовно-процессуальным законодательством в ст. 6 УПК РФ правозащитных задач.

Важны не только всеобщее признание и законодательное (конституционное) закрепление прав человека и гражданина, но и реальный и эффективный механизм их соблюдения и защиты. Формирование такого механизма, отлаживание его элементов остается одной из наиболее актуальных проблем совершенствования современного российского законодательства.

———— Ключевые слова ——————

Международные стандарты охраны прав и свобод личности, отправление правосудия, производство по уголовным делам.

————— Keywords ————

International Human Rights and Freedoms Protection Sstandards, Justice Administration, Criminal Proceedings.

Примечания

1. См.: Ледях И.А. Защита прав человека как функция конституционного правосудия // Конституция Российской Федерации и совершенствование механизмов защиты прав человека. М., 1994. С. 40.

2. Здесь и далее международно-правовые акты приводятся по: Международные акты о правах человека: Сб. документов. М., 2000.

4. См.: Гомьен Д., Харрис Д., Зваак Л. Европейская конвенция о правах человека и Европейская социальная хартия: право и

практика. С. 29.

5. См.: Алексеева Л.Б. Практика применения статьи 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод Европейским Судом по правам человека. Право на справедливое правосудие и доступ к механизмам судебной защиты. М., 2000; Н. Моул, К. Харби, Алексеева Л.Б. Европейская Конвенция о защите прав человека. Статья 6 Право на справедливое судебное разбирательство: прецеденты и комментарии. М., 2001; Маковей М., Разумов С.А. Европейская Конвенция о защите прав человека. Статья 5 Право на свободу и личную неприкосновенность: прецеденты и комментарии. М., 2002; Рекомендации по применению статьи 6 Европейской Конвенции о защите прав человека — право на беспристрастное разбирательство дела. Издание Санкт-Петербургской общественной организации «гражданский контроль» и Шведского Агентства международного сотрудничества и развития. СПб., 2002.

6. Дженис М., Кэй Р., Бредли Э. Европейское право в области прав человека. Практика и комментарии. М., 1997. С. 485.

7. Решение от 25 июня 1987 г. МііаБІ против Италии // Указ. соч. С. 489.

8. Долгова А.И. Преступность // Преступность и реформы в России: Сборник статей / Под ред. А.И. Долговой. М., 1998. С. 43.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Понятие международно-правового регулирования труда

Международно-правовое регулирование труда представляет собой регламентирование с помощью международных соглашений государств (многосторонних и двусторонних договоров) и других международно-правовых средств вопросов, связанных с применением наемного труда, улучшением его условий, охраной труда, защитой индивидуальных и коллективных интересов работников .

Формально-юридическим выражением международно-правового регулирования труда являются нормы (стандарты) труда, закрепленные в актах, принятых международными организациями, и в двусторонних договорах и соглашениях отдельных государств.

В соответствии с Конституцией РК (ст. 4) общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РК являются составной частью ее системы. Если международным договором РК установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются нормы международного договора.

Международные договоры РК с другими государствами и международными организациями заключаются от его имени уполномоченными государственными органами. После официального признания, ратификации и одобрения международные договоры в установленном порядке приобретают обязательную силу на всей территории Казахстана.

Таким образом, в Конституции РК закреплен принцип приоритета международно-правовых норм перед нормами национального законодательства. Аналогичный принцип фиксируется и в отраслевых законах.

«Проникновение» норм международно-правового регулирования в трудовое законодательство Казахстана имеет 2 направления:

• во-первых, путем ратификации конвенций и иных актов международных организаций и их органов;
• во-вторых, путем заключения двусторонних и многосторонних международно-правовых договоров с другими государствами .

Первое направление связано с нормотворческой деятельностью Организации Объединенных Наций, Международной организации труда, европейского регионального объединения государств Совета Европы, Содружества Независимых Государств (в первую очередь, это конвенции и рекомендации МОТ); второе — с совместной нормотворческой практикой двух или нескольких конкретных государств, заинтересованных в обоюдном или региональном урегулировании вопросов трудового законодательства.

Это, в свою очередь, приводит к изменению сложившихся стереотипов в формировании казахстанской правовой системы и в применении правовых норм:

• во-первых, становится возможным и необходимым прямое (непосредственное) применение международных норм в случае их ратификации РК;
• во-вторых, происходит включение международно-правовых норм в казахстанское законодательство, в структуру конкретных законов.
• в-третьих, имеет место реализация положений, закрепленных в международно-правовых нормах через принятие соответствующих актов казахстанской правовой системы и через правоприменительную практику.

Таким образом, международно-правовое регулирование трудовых отношений становится одним из важнейших разделов науки трудового права и трудового права как учебной дисциплины.

В международной практике для исследования социально-трудовой сферы при­меняются 3 основные классификации:

• Международная стандартная отраслевая классификация видов экономиче­ской деятельности (ISIC) упорядочивает предприятия по сферам деятель­ности исходя из характера производимой продукции или предоставляемых услуг и имеет четыре уровня;
• Международный стандартный классификатор профессий (ISCO) группиру­ет профессии также по четырем уровням. Критерием группировки служит сходство квалификации, требуемой для выполнения работы на данном ра­бочем месте, причем в квалификации учитываются ее уровень и специализа­ция. В свою очередь, для определения уровня квалификации международ­ный стандартный классификатор профессий опирается на Международную стандартную классификацию образования (ICSED);
• Международная классификация статуса занятых (ICSE) предусматривает выделение шести категорий занятости — наемные работники, работодатели, лица, работающие за свой счет, члены производственных кооперативов, по­могающие члены семьи и работники, не классифицированные по статусу за­нятости.

Источники международно-правового регулирования труда

Источниками международно-правового регулирования труда являются правовые акты различного уровня, в той или иной степени регулирующие вопросы отношений в сфере труда, принятые различными международными организациями. Эти акты распространяют свое действие на страны, их подписавшие и (или) признающие.

Принципиальное значение среди этих актов имеют акты ООН. Это, прежде всего, Всеобщая декларация прав человека и Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах.

Эти акты отличаются по юридической силе. Всеобщая декларация прав человека одобрена Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г. в виде резолюции. Она не имеет обязательного характера. Это в большей мере программный, политический документ, однако именно он заложил краеугольный камень в международную защиту прав и свобод человека.

Во Всеобщей декларации прав человека выделен и сформулирован пакет основных неотъемлемых и неотчуждаемых трудовых прав человека:

• право на труд;
• право на свободный выбор работы;
• право на защиту от безработицы;
• право на справедливые и благоприятные условия труда;
• право на равную оплату за равный труд без какой-либо дискриминации;
• право на справедливое и удовлетворительное вознаграждение, обеспечивающее достойное человека существование для него самого и его семьи и дополняемое при необходимости другими средствами социального обеспечения;
• право создавать профессиональные союзы и вступать в профессиональные союзы для защиты своих интересов;
• право на отдых и досуг, включая право на разумное ограничение рабочего дня и на оплачиваемый периодический отпуск.

Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах одобрен Генеральной Ассамблеей ООН в 1966 г. По своей юридической природе это многосторонний международный договор (конвенция), ратифицированный огромным большинством государств — членов ООН.

Среди других актов, принятых на уровне ООН, можно отметить Международную конвенцию о защите прав всех трудящихся-мигрантов и членов их семей, принятую в 1990 г.

Специализированным учреждением ООН является МОТ. МОТ создана в 1919 году на основании Версальского мирного договора в качестве структурного подразделения Лиги Наций. Она была основана по инициативе и при активном участии западной социал-демократии. Устав МОТ был разработан Комиссией по труду мирной конференции и стал частью XIII Версальского договора . Необходимость создания МОТ определялась следующими причинами:

Первая — политическая.

Поводом для создания МОТ послужили революции в России и ряде других Европейских стран. В целях разрешения возникающих в обществе противоречий взрывным, насильственным, революционным путем организаторы МОТ решили создать международную организацию, призванную всемирно содействовать социальному прогрессу, установлению и поддержанию социального мира между различными слоями общества, способствовать разрешению возникающих социальных проблем эволюционным мирным путем .

Вторая — социальная.

Тяжелыми и неприемлемыми были условия труда и жизни трудящихся. Они подвергались жестокой эксплуатации, их социальная защита практически отсутствовала. Социальное развитие значительно отставало от экономического, что тормозило развитие общества .

Третья — экономическая.

Стремление отдельных стран к улучшению положения трудящихся вызывало увеличение затрат, рост себестоимости продукции, что затрудняло конкурентную борьбу и требовало решения социальных проблем в большинстве стран .

В Преамбуле отмечается, что «непредоставление какой-либо страной трудящимся человеческих условий труда является препятствием для других народов, желающих улучшить положение трудящихся в своих странах» .

Высшим органом МОТ является ежегодно созываемая Международная конференция труда, состоящая из представителей — членов МОТ. Каждое государство представлено четырьмя делегатами: двумя — от правительства, по одному — от предпринимателей и от работников.

Важную роль в МОТ играет Международное бюро труда (МБТ), выполняющее роль секретариата МОТ. МБТ не является субъектом международно-правового регулирования труда, но оно выполняет свою роль, занимаясь подготовкой конвенций и рекомендаций МОТ и наблюдением за их применением.

Важнейшими документами, регламентирующими ее деятельность, являются Устав и Декларация об основополагающих принципах и правах в сфере труда .

Декларация основополагающих принципов и прав в сфере труда, принятая в июне 1998 г., сформулировала четыре основных принципа, соблюдение которых является обязательным для всех государств — членов МОТ независимо от ратификации ими конвенций. К ним относятся:

• свобода объединения и действенное признание права на ведение коллективных переговоров;
• упразднение всех форм принудительного труда;
• действенное запрещение детского труда;
• недопущение дискриминации в области труда и занятий.

В качестве приложения к Декларации утвержден механизм ее реализации. Главным принципом работы МОТ является трипартизм, означающий, что формирование почти всех ее органов базируется на основе трехстороннего представительства — от правительств, представителей работников и предпринимателей.

Смысл существования МОТ указан в преамбуле к ее Уставу. Она должна способствовать установлению всеобщего и прочного мира на основе содействия и развития социальной справедливости. В соответствии с этой идеей определены основные задачи, стоящие перед организацией, выработана программа действий с целью реализации идеи социальной справедливости.

Деятельность МОТ многообразна, но традиционно в основе задач МОТ лежали нормотворческая деятельность и сотрудничество с государствами-членами, а также с организациями предпринимателей и трудящихся.

Акты, принятые МОТ, являются одним из главных источников международно-правового регулирования труда. К настоящему времени МОТ приняты 184 конвенции и 194 рекомендации, касающиеся самых различных аспектов труда.

Процедура принятия конвенций и рекомендаций МОТ является достаточно сложной. До принятия они должны дважды (последовательно) обсуждаться на Международных конференциях (сессиях МОТ), чему предшествуют доклады МБТ, базирующиеся на обобщении законодательства и практики различных стран. Каждая конвенция или рекомендация обсуждается специальной комиссией, сформированной конференцией. Эти документы требуют одобрения большинства в 2/3 присутствующих на конференции делегатов .

Административный совет является исполнительным органом МОТ. Он руководит работой Организации в период между сессиями Генеральной конференции и определяет порядок выполнения ее решений. Ежегодно проводятся три сессии Административного Совета — в марте, июне и ноябре.

В состав Административного совета входят 56 членов (28 представителей от правительств, 14 от работодателей и 14 от трудящихся) и 66 их заместителей (28 представляют правительства, 19 работодателей и 19 трудящихся). Десять мест членов Административного совета, представляющих правительства, зарезервированы на постоянной основе за представителями правительств ведущих стран мира (Бразилии, Великобритании, Германии, Индии, Италии, Китая, Российской Федерации, США, Франции и Японии). Остальные члены Совета, представляющие правительства других государств, переизбираются Конференцией на ротационной основе каждые три года.

При одинаковых требованиях к процедуре принятия конвенции и рекомендации как источники международно-правового регулирования имеют различный правовой статус.

Конвенция приобретает статус многостороннего международного соглашения после ратификации ее как минимум двумя государствами — членами МОТ и с этого момента она налагает определенные обязательства как на ратифицировавшие, так и на не ратифицировавшие ее государства. Но для отдельно взятого государства — члена МОТ положения конвенции становятся юридически обязательными только после ратификации ее высшим органом государственной власти (конвенции содержат правила и о порядке их денонсации) .

Факт ратификации конвенции налагает на государство ряд обязательств:

• во-первых, оно обязано принять законодательные или иные акты, гарантирующие проведение ее в жизнь;
• во-вторых (и это является особо сдерживающим фактором), регулярно представлять в МОТ доклады относительно принятых мер по эффективному применению ратифицированной конвенции. Такие доклады представляются раз в 2 — 4 года .

По отношению к нератифицированным конвенциям государство все же обязано информировать МОТ по запросам ее Административного совета о состоянии национального законодательства и практики в отношении нератифицированной конвенции и о мерах, которые предполагается принять для придания ей силы.

Рекомендация также содержит международно-правовые нормы, но в отличие от конвенции она не требует ратификации и рассчитана на добровольное ее применение в национальном законодательстве государства — члена МОТ. Следует согласиться с мнением проф. И.Я. Киселева, что рекомендация является источником информации и моделью для совершенствования национального законодательства. Она детализирует, уточняет, а иногда и дополняет положения конвенции, делает их содержание более полным и гибким, расширяет возможности выбора для государств при решении вопроса о заимствовании международных норм .

Ратификация подлежит рассмотрению компетентными властями для принятия решения о возможностях ее использования в национальной системе права. Государства — члены МОТ должны давать по рекомендациям такую же информацию, как и по нератифицированным конвенциям. Устав МОТ предполагает возможность пересмотра устаревших международных актов, а также включает положения о контроле за соблюдением (применением) конвенций и рекомендаций. Довольно сложный механизм принятия конвенций и рекомендаций является гарантией от принятия поспешных решений. В то же время на государства — члены МОТ налагаются серьезные обязанности по отчетности перед этой организацией что не вызывает большого энтузиазма в деле взятия на себя подобных обязательств (особенно эта позиция заметна по отношению к ратификации конвенций).

Список литературы: