Мне хотелось бы сегодня обратиться к теме пенсионного законопроекта. Просто по-человечески поразмышлять вслух. Не ставлю своей целью никого переубеждать, здесь сидят взрослые, разумные, опытные люди, у каждого своя точка зрения, с большим уважением к этому отношусь. Просто давайте проведем десять минут в состоянии душевного диалога. Забудем на время все штампованные аргументы «за» и, простите, не менее штампованные аргументы «против». И попробуем взглянуть на изменение пенсионного возраста в неожиданном ракурсе. Как на явление гуманитарное.
Основательно или не очень проработан этот проект — в том виде, в каком он попал к нам, вовремя или нет он вносится, но я искренне, интуитивно чувствую, что мы переживаем момент исторического перелома. Мы стоим на пороге очень важной ментальной революции.
Скажу честно, еще в начале обсуждения изменений в пенсионной системе я настойчиво говорила, что надо нащупать идеологию происходящего, и пусть эту идеологию разносят максимально широко самые разные люди — и медийные, и простые. Теперь, когда вижу на федеральных каналах 90-летних бабушек, которые учатся прыгать с парашютом, или читаю экзерсисы типа «заработай на яхту и отдыхай до конца жизни, в чем проблема?», вспоминаю Виктора Степановича Черномырдина… Хотели как лучше, честное слово.
Боюсь даже произносить вслух, что, вообще-то, уже давно Фонд кино, Министерство культуры, те же федеральные телеканалы должны рассматривать сценарии фильмов и сериалов о людях «серебряного возраста». Но, боюсь, это будет все та же песня о серебряном парашюте…
Когда в благополучные брежневские годы потребность в отдельном жилье стала гораздо выше, чем возможность его получить, появился фильм «По семейным обстоятельствам». И навсегда остался в числе наших самых любимых. Потому что авторы вышли за рамки социальной проблематики. Доступно и ненавязчиво показали, что быт изменить — не фокус, ты попробуй сначала измени себя.
Я говорю сейчас не о пропаганде. Я говорю о тонкой, талантливой перенастройке человеческого сознания. Полезной и для самого человека, и для государства. Потому что окно возможностей открывается, только когда ты выходишь из зоны комфорта. Это аксиома. В зоне комфорта — как в нашем зале пленарных заседаний — окон нет.
Было бы прекрасно, если бы все реформы ложились на подготовленную почву. Было бы здорово, если бы пенсионные изменения сегодня начинались с изменений в дошкольном образовании давным-давно. С другого отношения к образованию в целом. Иной информационной политики. Декларирования иных ценностей вместо «возьми от жизни все, ты этого достоин». И так далее — каждый из вас может этот список продолжить.
Более того, в любом учебнике по психологии написано: предлагайте людям перемены, только когда они пребывают в хорошем настроении, в приподнятом состоянии духа. Иначе лояльность к новизне — ноль. Исходя из этого, удачно ли выбрано время? Риторический вопрос. Почему неудачно? Потому что решение многократно откладывали.
Значит ли это, что стоило бы отложить еще раз? Нет, это значит, что придется решать несколько задач одновременно. Прежде всего — создавать новые поводы для общенационального воодушевления и внедрять принципиально новую систему воспитания и формирования человеческой личности.
Утешает одно: страна не впервые работает в режиме многозадачности. Это исторически наш стиль — спохватываться в последний момент.
Я критику пенсионного законопроекта на данном этапе понимаю и во многом принимаю. Но, знаете, и такой выдающийся реформатор, чьим именем мы все любим клясться, — Петр Аркадьевич Столыпин — тоже не был популярен у современного ему общества. И инициативы его поддержкой не пользовались. Во многом потому что не было внятных толкователей, не была понятна идеология перемен.
Русский человек не задает первым вопрос «сколько?». Он задает первым вопрос «ради чего?». Мы так устроены, что нас угнетают не столько проблемы в настоящем, сколько неопределенность целей в будущем.
Коллеги-депутаты часто говорят: нужны пенсионные послабления для такого-то региона, для таких-то граждан. В большинстве случаев это не вызывает возражений. Однако, когда речь идет о тектонических сдвигах в общественном сознании, надо не только делить граждан — по месту жительства, профессиям, категориям. Не менее важно складывать и умножать. Искать зерно общего смысла.
Почему в России так важен вопрос пенсий? Потому что нам свойственно обостренное чувство справедливости. Слабый должен быть защищен. Так вот, взывая к чувству справедливости: проект ущемляет нынешних стариков? Нет, их пенсии должны увеличиваться. Обижает нынешних детей? Нет, надеюсь, это их страховка от ситуации, при которой от пенсионного обеспечения однажды пришлось бы отказаться вообще.
Изменения напрямую касаются нескольких поколений, моего в том числе. И я абсолютно убеждена, что человек, который говорит: «Не хочу несколько лишних лет работать, чтобы сегодняшние старики получали пенсию побольше», автоматически теряет право предъявлять правительству моральные претензии. Только — экономические, прагматические. Такими заявлениями он выводит себя из поля морали и этики.
Оправданна лишь одна постановка вопроса: я готов работать, дайте мне возможность чувствовать себя востребованным. Поддержка людей предпенсионного возраста — сейчас основная задача не только депутатов «Единой России», но и всех наших коллег. Это главный вопрос, который мы все — вне зависимости от наших политических взглядов — адресуем правительству и ждем конкретных ответов.
В редакции газеты, которой я руководила, до сих пор есть несколько сотрудников пенсионного возраста на ключевых должностях. Выход газеты без их участия я просто плохо представляю. Но были и те, кого в предпенсионном возрасте мне пришлось уволить. Люди откровенно не тянули, выбивались из ритма, позволяли себе расслабиться…
Можно считать эти увольнения дискриминацией по возрастному признаку? Ни в коем случае. От самого человека во многом зависит, какой проект он реализует. Проект «Жизнь» или проект «Угасание». Разумеется, у каждого свои обстоятельства, свои условия труда и быта, но нельзя, доводя все до абсурда, утверждать, будто человек всегда и везде — просто безвольная щепка в море житейских обстоятельств. Это и неуважение, и лукавство, и психологическая мина под наше будущее.
Судя по количеству интернет-шуток, мемов, демотиваторов на тему пенсионного законопроекта (очень остроумных в большинстве, в чувстве юмора нашему народу не откажешь), ранний выход на пенсию не является для нас чем-то сакральным. Для многих — не для всех, конечно же, но для многих — это не острая необходимость, а вопрос привычки, та же зона психологического комфорта. Причем ведь только психологического.
Знаете, один мой дед — фронтовик — умер от последствий контузии вскоре после войны. Другой был значительно моложе, на фронт не попал и прожил на пенсии полтора десятка лет: воспитывал внуков, заседал в правлении садового товарищества… Обе бабушки прожили и, соответственно, получали пенсию еще дольше, Царствие им всем Небесное. Но мы ведь с вами понимаем: нынешние пенсии — не об этом. А должны быть об этом. Пенсия обязана обеспечивать действительно пожилому человеку нормальную, спокойную жизнь.
Но в таком случае одних лишь пенсионных изменений мало. Мы получили от правительства предложение, на чем экономить деньги. Теперь нам всем хотелось бы поподробнее услышать, как мы будем их зарабатывать.
А что касается готовности поработать, за этим, я думаю, дело не станет. Было бы где и ради чего.
25 июля Госдума утвердила депутата Елену Ямпольскую главой думского комитета по культуре. Яркие высказывания госпожи Ямпольской — в подборке «Ъ”.
О пенсионной реформе
«Ранний выход на пенсию не является для нас чем-то сакральным. Для многих — не для всех, конечно же, но для многих — это не острая необходимость, а вопрос привычки, та же зона психологического комфорта. Причем ведь только психологического».
(на пленарном заседании Госдумы 18 июля 2018 года)
Об интеллигенции
«Я теперь часто присутствую на всяких встречах творческой интеллигенции с Владимиром Путиным… Они сразу говорят: «Денег давай!” Но, как только вы денег даете, вы тут же немедленно должны отойти, потому что вообще-то мы вас презираем. Вообще-то мы на вас плюем. Вот это какая-то чудовищная подлость современной интеллигенции, она меня просто поражает».
(в эфире телепередачи «Воскресный вечер с Владимиром Соловьевым» 8 декабря 2013 года)
О либералах и патриотах
«Либеральная идея на просторах нашего Отечества дискредитирована. У этого были объективные факторы и субъективные, я этому совершенно не радуюсь, потому что в либерализме есть ценности, необходимые в современном мире. Но патриоты «с капустой в бороде” дискредитируют патриотическую идею. Это намного опаснее — она гораздо ценнее для нас, чем либеральная».
(в эфире программы «Есть вопрос» областного челябинского телеканала ОТВ 28 ноября 2017 года)
О коррупции
«Позволю себе предположить, что такой болезненный для нашего общества вопрос, как коррупция, во многом связан с тем, что у нас появилось слишком много душевно неразвитых людей».
(на заседании совета при президенте по культуре и искусству 25 декабря 2015 года)
О Сталине
«Сталин был инструментом, который использовали для нашего вразумления, для определенного искупления. Потому что нагрешили много: наубивали, храмы посносили, священников порасстреливали. И в качестве кнута был послан Иосиф Виссарионович. Господь Бог не объясняет, почему он такие инструменты использует».
(в эфире радиостанции «Говорит Москва» 21 сентября 2016 года)
О Ленине
«Самое глупое, что мы можем сделать,— это похоронить человека, чья бурная деятельность, безусловно, была причиной в том числе братоубийственной войны, и этими похоронами создать очередное гражданское напряжение. Это будет просто преступно».
(в эфире передачи «Воскресный вечер с Владимиром Соловьевым» от 24 апреля 2016 года)
О религии
«Я считаю, что за это время (последние 20 лет.— «Ъ”) мы потеряли практически все, а приобрели только одно — возвращение религии в нашу естественную, повседневную жизнь. Но это единственное приобретение постсоветского периода стоит так дорого, что дает нам надежду: мы из болота все-таки выберемся. В принципе Советский Союз устоял бы, если бы не государственный атеизм, я в этом абсолютно уверена».
(в интервью ресурсу pravoslavie.ru 10 июля 2012 года)
О цензуре
«Настоящая цензура — это диалог на стадии замысла, а не за пять минут до премьеры, когда уже и деньги потрачены, и пиар-кампания началась, и люди в курсе».
(комментируя скандал вокруг фильма «Матильда» в эфире программы «Есть вопрос» телеканала ОТВ 28 ноября 2017 года)
О редактуре
«Проблема не в том, что у нас дефицит патриотов, а в нашествии дилетантов. Совершенно исчезла редактура. Практически по любому фильму видно, что сценария не касалась рука редактора: длинноты, нестыковки, неудачные диалоги. А это необходимый этап, обязательное технологическое требование, фактически гигиена культуры».
(в эфире программы «Есть вопрос» областного челябинского телеканала ОТВ 28 ноября 2017 года)
Об ответственности художника
«Свобода художника неотделима от его моральной ответственности. Мы не записали в основах государственной культурной политики, что деятели культуры в том числе отвечают за улучшение психологического климата в обществе, за моральное и физическое здоровье нации. Вроде бы казалось, что это — очевидные вещи, но, может быть, нам стоит тогда прописать их в стратегии? Может быть, их стоит проговаривать?»
(на заседании Совета федерации 3 июня 2015 года)
Об эротике
«В моем облике нет ничего аскетического, да и в облике газеты тоже («Культуры”, редколлегию которой возглавляет госпожа Ямпольская.— «Ъ”). Более того, мы нередко получаем рекламации от наших читателей — в основном пожилого возраста — за то, что опять напечатали нечто пикантно-эротическое. Однако здоровая эротика — неотъемлемая часть жизни. Мы ведь не монастырский вестник».
(в интервью «Литературной газете» 9 октября 2013 года)
О гей-пропаганде
«Знаете, заметный рост нашей аудитории минувшим летом объясняется тем, что «Культура” поддержала закон о запрете гей-пропаганды. Нас теперь называют гомофобной газетой. Но мы продолжаем гнуть свою линию, и эти материалы — из числа самых читаемых. Нас и в антисемитизме обвиняют».
(в интервью «Литературной газете» 9 октября 2013 года)
О поддержке Pussy Riot
«Когда часть культурных деятелей поддержала Pussy Riot, я впервые задумалась о том, что необходимо сменить культурную элиту страны».
(на встрече сенаторов с деятелями культуры 10 октября 2013 года)
О 1990-х
«Мы пережили фактически рейдерский захват. Очень подлый, очень хитрый, мастерски проведенный. Захват, при котором мы показали себя полными дурачками… Мир пришел к нам так же хитро, как всегда Запад приходит в Россию, и на этот раз у них получилось».
(в интервью «Вестнику Кавказа» 10 февраля 2015 года)
О Москве
«Москва больше не является столицей исторической России. В этом Вавилоне смешение языков, религий, национальных традиций и этнических особенностей темперамента образовало жуткую какофонию. Нет главной темы. Нет ощущения, что Москва — центр русского православного государства».
(в статье «Манежный возраст» газеты «Известия» от 16 декабря 2010 года)
О русском языке в странах бывшего СССР
«Когда мы слышим или читаем о самоубийственной так называемой дерусификации Украины; о том, как представители прибалтийских стран, чей вклад в сокровищницу мировой мысли чрезвычайно скромен, называют русский «языком дикарей»; как переходят на латиницу в дружественном Казахстане…?— разные чувства обуревают: недоумение, печаль, раздражение, в том числе на самих себя. За все, что упустили, уступили, недоработали».
(на пленарном заседании Госдумы 21 февраля 2018 года)
Самое важное в канале Коммерсантъ в Telegram