Преступления совершенные психически больными

Заключение диссертации по теме «Уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право», Теунаев, Асхат Юсуфович

Заключение

Исследование проблем уголовной ответственности лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, сегодня, когда приоритетным направлением уголовной политики стала защита личности, занимает важное место в науке уголовного права. Существует определенное количество работ в данной области . Шестилетний опыт применения ст. 22 УК РФ позволил накопить достаточно обширный и разносторонний эмпирический и аналитический материал, определились позиции по наиболее спорным проблемам. Дискуссия, длящаяся более 150 лет, выработала определенные исходные позиции. Все это требует обобщения полученных результатов, что позволит с современных позиций оценить достигнутое, определить место данного института среди близких уголовно-правовых категорий, сформулировать общие положения ответственности лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости. Такой подход диктуется необходимостью адекватно и полностью отразить в науке уголовного права приоритет общечеловеческих идеалов и ценностей.

Исследуемый институт ответственности лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, в российском уголовном законодательстве появился впервые в УК 1996 года.

Уголовному законодательству древней Руси не были известны понятия вменяемости и невменяемости, ответственности лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости. Однако, несмотря на отсутствие законодательного закрепления, правоприменительная практика отражала существующие жизненные реалии путем смягчения наказания для лиц, имеющих психические болезни и неправильное устройство органов сознания.

212 Например, труды таких ученых как Антонян Ю. М., Бородин С. В., Иванов Н. Г., Ситковская О. Д., Михеев Р. И., Коробеев А. И.

Впервые норма о непоставлении (невменении) в вину невменяемому содеянного законодательно была закреплена в 1669 г. в «Новоуказанных статьях о татебных, разбойных и убийственных делах». Но это положение не давало еще обобщающего определения и не могло рассматриваться как законодательная формула невменяемости

Становление абсолютизма в России в первой четверти XVIII века привело к появлению новых тенденций в развитии права. Артикулы Петра I полностью освобождали от наказания лиц «в лишении ума», кроме того, впервые в истории уголовного законодательства России предусматривалось уменьшение наказания, если преступление совершенно в состоянии крайнего возбуждения (раздражения), иными словами учитывались не только психические заболевания, но и психическое состояние виновного.

Определенный вклад в развитие русского уголовного права по вопросу вменяемости и уголовной ответственности лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, внесло Уложение 1885 г., которое на законодательном уровне закрепило положение о снисходительном отношении к психически больным и психически незрелым.

Дальнейшее законодательство также поднимало вопросы психического состояния, не исключающего вменяемости, отождествляя их с состоянием сильного душевного волнения, однако должного закрепления они так и не получили, в результате, обусловив лишь возникновение длительных дискуссий относительно соотношения вменяемости, невменяемости, ответственности лиц, с психическим расстройством, не исключающим вменяемости. Развитие медицины, права позволило ученым высказать свои собственные суждения по вопросам вменяемости, невменяемости, психических расстройств, что способствовало прогрессивному развитию не только уголовно-правовой мысли, а было нацелено на развитие всего уголовного законодательства с учетом требований буржуазного права, где субъектом правоотношений становится человек-гражданин.

Революция 1917 г. надолго изымает уголовно-правовые категории «вменяемость», «невменяемость», «вина» из уголовного законодательства.

Только в ст. 14 Руководящих начал по уголовному праву РСФСР 1919 г. вновь закреплялось положение, согласно которому уголовной ответственности и наказанию подлежит лишь лицо, виновное в совершении предусмотренного Руководящими началами противоправного деяния, и являющееся вменяемым.

Дальнейшее законодательство, вслед за Руководящими началами 1919г., также закрепляло в качестве обязательного признака субъекта преступления вменяемость, однако законодательное закрепление способности и неспособности лица понимать характер своих действий и руководить ими ограничивалось лишь понятиями вменяемости и невменяемости. Никакие иные понятия, отражающие степень указанной способности, действовавшему уголовному закону того периода неизвестны. Тем не менее, наличие судебно-следственной и психиатрической практики, которая нередко сталкивалась с так называемыми «пограничными состояниями» психики, настоятельно требовало закрепления на законодательном уровне института, который бы предусматривал ответственность лиц, страдающих психическим расстройством, не исключающим вменяемости. Результатом длительных дискуссий явилось закрепление в Основах уголовного законодательства 1991 г. понятия «ограниченной вменяемости» (ст. 15). Однако это еще более затруднило дифференциацию невменяемости от ограниченной вменяемости, и привело к отказу от закрепления данного термина в УК 1996 г.

Таким образом, детальный анализ как отечественного, так и уголовного законодательства зарубежных государств показывает, что как в прошлом, так и в настоящее время, вопросы, связанные с совершением лицом преступления в невменяемом или ограничено вменяемом состоянии достаточно полно законодателем не разработаны, либо вообще не решены, а это имеет принципиальное значение для привлечения к уголовной ответственности. Понятие невменяемости и вменяемости для лиц с психическими расстройствами представляет собой совокупность критериев (психического и юридического), которые, несомненно, требуют дальнейшего изучения, уточнения и совершенствования с точки зрения медицины, теории уголовного права и судебно-следственной практики. Мировая законодательная уголовно — правовая практика не выработала единой точки зрения по поводу природы и сущности уголовной ответственности лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, поэтому ее обобщенный законодательный опыт не может служить весомым аргументом в пользу той или иной точки зрения в науке российского уголовного права.

Появление в УК РФ статьи 22 иллюстрирует, что точка зрения ученых-юристов, настаивающих на законодательном закреплении вменяемости лиц, страдающих психическими расстройствами, победила. Законодатель определился в долгом теоретическом споре о том, считать ли этих лиц вменяемыми или невменяемыми. Психические расстройства виновных лиц, безусловно, являются вариантом вменяемости, а не промежуточным состоянием между вменяемостью и невменяемостью, что непосредственно следует как из названия статьи 22 УК РФ «Уголовная ответственность лиц с психическим расстройствам, не исключающим вменяемости», так и из текста самого закона.

Законодатель признал в статье 22 УК РФ вменяемыми лиц с психическим расстройством здоровья, определив свою позицию по поводу места категории вменяемости в ряду таких понятий как «вменяемость» и «невменяемость», однозначно установив, что не может быть уменьшенной невменяемости, может быть уменьшенная вменяемость.

Современное понимание вменяемости тесно связано с такой философской категорией как «свобода воли», свобода распоряжаться своими действиями, поступками.

Вменяемость в уголовно — правовом контексте представляет собой «способность к вменению», то есть психическое состояние преступника, при котором его действия могут быть вменены ему в вину.

Вменяемость для лиц, страдающих психическими расстройствами, предполагает наличие медицинского и юридического критерия.

К психическим расстройствам, не исключающим вменяемости, не могут быть причислены акцентуации личности или характера, характерологические особенности и тому подобные состояния. По своей нозологической природе психические аномалии, несомненно, шире психических расстройств, не исключающих вменяемости в свете ст. 22 УК РФ, поэтому не стоит отождествлять эти понятия.

Вопрос о возможности применения ст. 22 УК РФ к лицам, страдающим наркоманией, решается путем выявления достаточности волевых и интеллектуальных функций.

Обусловить ослабление сознательно-волевого контроля за своим поведением в рамках ст. 22 УК РФ может достаточно широкий круг психопатологических состояний. В их числе психопатии (расстройства личности), неврозы, психические расстройства вследствие черепно-мозговых травм и органических заболеваний центральной нервной системы, неглубокие степени слабоумия (умственной отсталости), эпилепсия без грубых нарушений личности.

Юридический критерий вменяемости, в контексте ст. 22, означает, что лицо, страдающее психическим расстройством, не исключающим вменяемости, не в состоянии в полной мере осознать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими.

В процессе судебно-психиатрической экспертизы, при достижении достаточного опыта, у эксперта нередко формируется сознание невозможности в некоторых случаях в рамках категоричного подхода к вменяемости и невменяемости достоверно решать поставленные вопросы.

Использование предусмотренной законом (ст. 22 УК РФ) оценочной категории «не могло в полной мере» при судебно-психиатрической экспертизе предоставляет возможность преодолеть издержки альтернативного решения, адекватно оценивать объективно существующую категорию психических расстройств, не исключающих вменяемости.

Единственной причиной, по которой в соответствии с ч. 3 ст. 20 УК РФ лицо не подлежит уголовной ответственности, а по ст. 22 УК РФ подлежит, является отсутствие или наличие вины у несовершеннолетних. Отсутствие уголовной ответственности несовершеннолетних, отстающих в психическом развитии, не связанных с психическим расстройством, объясняется через существующий принцип вины в уголовном праве, который нашел свое отражение в ст. ст. 5, 28 УК РФ.

Исходя из принципа вины, неважно, чем вызвано отставание в психическом развитии несовершеннолетнего (наличием или отсутствием психического расстройства, не исключающего вменяемости), основным является положение, что несовершеннолетний не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, то есть речь идет о невиновном причинении вреда.

На основании изложенного, с учетом принципов законодательной техники, ч. 3 ст. 20 УК РФ может быть изложена следующим образом:

Если несовершеннолетний достиг возраста, предусмотренного частями первой или второй настоящей статьи, но вследствие отставания в психическом развитии, во время совершения общественно опасного деяния не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, он не подлежит уголовной ответственности».

При аффекте в той или иной мере нарушается сознательный контроль в выборе действия. Человек не может в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) или руководить ими.

Это формально позволяет причислить состояние аффекта к психическим расстройствам в смысле ст. 22 УК РФ. Однако, однозначного ответа, который удовлетворял бы психологов и юристов, на этот вопрос нет. Это связано с видами аффекта. Менее интенсивные эмоциональные переживания присущи физиологическим аффектам, а сверхинтенсивные, при которых наступает полное помрачнение сознания, парализация воли, потеря самоконтроля — патологическим аффектам.

Физиологический аффект формально является психическим расстройством и, хотя попадает под действие ст. 22 УК РФ, не может рассматриваться в смысле ст. 22 УК. Ибо цель законодателя при формировании ст. 22 УК РФ была — дать легальную оценку практической ситуации, когда эксперты затрудняются вынести решение о вменяемости -невменяемости лица. Решая вопрос об уголовной ответственности, законодатель предоставил возможность учитывать эти пограничные состояния, которые являются исключением, а не правилом повседневной жизни. Состояние же аффекта слишком частое, даже обыденное явление нашей жизни.

Еще одной причиной, почему состояние аффекта, в частности, оправдательного аффекта не имелось в виду законодателем применительно к категории психических расстройств в смысле ст. 22 УК РФ является используемая им законодательная техника.

Следующей причиной, по которой нельзя признать состояние аффекта психическим расстройством, не исключающим вменяемости, в контексте ст. 22 УК Российской Федерации, является то, что основаниями аффекта являются внешний раздражитель и психо-эмоциональное состояние человека, в то время как психическое расстройство, не исключающее вменяемости, вызывается исключительно его психическими причинами. Не исключено, что преступление в состоянии аффекта может совершить лицо с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости. Однако это не повлияет на квалификацию содеянного как преступления, совершенного в состоянии аффекта. Состояние же психического расстройства будет учитываться при назначении наказания.

Состояние психического расстройства, не исключающего вменяемости, не должно связываться с обязательным смягчением наказания лицу, совершившему преступление в указанном состоянии. При назначении наказания суд должен исходить из всех обстоятельств дела и личностных характеристик преступника

Представляется, что при формулировке ч. 2 ст. 22 УК РФ, в частности, в отношении возможности применения принудительных мер медицинского характера, законодатель имел в виду назначение указанных мер наряду с наказанием. Это объясняется тем, что, во-первых, лица, страдающие психическими расстройствами, не исключающими вменяемости, так же как и психически здоровые лица являются субъектами преступления; во-вторых, поскольку указанные лица являются субъектами преступления, то они подлежат уголовной ответственности и наказанию; в-третьих, ни в ст. 22 УК РФ, ни в других статьях уголовного закона не указано, что наличие психического расстройства, не исключающего вменяемости, является основанием для замены наказания мерами принудительного медицинского характера.

На основании изложенного, для устранения разночтения при применении принудительных мер медицинского характера лицам с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости, ч. 2 ст. 22 УК РФ необходимо изложит в следующей редакции:

Психическое расстройство, не исключающее вменяемости, учитывается судом при назначении наказания и может служить основанием для назначения принудительных мер медицинского характера наряду с наказанием».

В случаях совершения преступления лицом, страдающим психическим расстройством, не исключающим вменяемости, принудительные меры медицинского характера назначаются наряду с наказанием. Уголовная ответственность реализуется в наказании; меры медицинского характера не изменяют уголовную ответственность, а дополняют ее.

Принудительные меры медицинского характера нужно отнести к проявлениям не дифференциации уголовной ответственности, а к дифференциации уголовно — правовых последствий совершения преступления.

Отбывание наказания лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, должно быть либо связано с курсом лечения в стационарном психиатрическом учреждении перед отбытием наказания или после, либо во время отбывания наказания создается специальное учреждение, в котором бы содержались ограниченно вменяемые в порядке исполнения наказания или даже взамен его.

В настоящее время не отработана методика анализа влияния психического расстройства, не исключающего вменяемости, на преступное поведение. Более пристальное внимание к детерминантам антиобщественного поведения позволит эффективно предупреждать и исправлять лиц, совершивших общественно опасное деяние, поэтому все лица, совершившие преступление и имеющие различные психические расстройства, не исключающие вменяемости, должны рассматриваться как объект специального изучения, профилактического и иного воздействия.

Наличие психических расстройств, не исключающих вменяемости, оказывает определенное влияние на формирование личности, восприятие окружающей среды, образ жизни и поведение. Влияние как на поведение вообще, так и на преступное поведение оказывают и социальные факторы, и биологические. Определенную роль в возникновении, развитии и протекании психических расстройств играет влияние среды, изменение которой может влиять на саму возможность возникновения патологических процессов. Исследования в области психиатрии свидетельствуют о том, что социальные условия оказывают многофакторное влияние на психическое здоровье.

Анализируя социальные детерминанты, необходимо учитывать их наложение на психофизиологические механизмы нервных реакций. Нельзя отрицать роль личностных обстоятельств в генезисе преступного поведения, поскольку структура личности преступника складывается из социальных характеристик и из нравственно-психологических свойств, многие из которых имеют не только социальную, но и естественную основу.

Несомненно, изменения психики оказывают определенное влияние на совершение преступлений, однако не следует преувеличивать криминогенность наличия психического расстройства, не исключающего вменяемости.

Понимание психических расстройств, не исключающих вменяемости, как причин преступности, необходимо рассматривать не только в пределах соотношения социального и биологического, но и в структуре личности, поскольку человеческое поведение зависит от того, на какой личностной основе возникают и развиваются расстройства психики.

Понять поведение личности с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, можно только через изучение личности. Несомненно, изменения психики изменяют личность, но во многом именно от личности зависит, какова будет степень этих изменений. Констатация наличия психического расстройства не объясняет, почему человек совершил преступление. Психическое расстройство не может однозначно приводить к совершению преступления.

Таким образом, не отрицая определенную криминогенную роль психических расстройств, не исключающих вменяемости, при изучении причин преступного поведения лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, необходимо учитывать социальный фактор и личностные особенности индивида, что позволит разработать наиболее эффективные меры профилактики противоправного поведения таких лиц.

Предупреждение, профилактика преступного поведения лиц, страдающих психическими расстройствами, не исключающими вменяемости, должна осуществляться в трех основных направлениях: во-первых, создание обстановки, которая бы удерживала от совершения преступлений граждан с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости; во-вторых, принятие мер, исключающих рецидив; в-третьих — предотвращение криминогенного действия факторов, выступающих в качестве причин и условий, способствующих совершению преступления.

Проблема предупреждения преступного поведения лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости, охватывает не только деятельность, направленную на устранение криминогенных факторов, но и на обеспечение наиболее благоприятных условий жизни, формирования личности, особенно на ранних этапах ее социализации.

Общее предупреждение преступного поведения должно охватывать крупные, имеющие долговременный характер виды социальной практики. В сфере экономики — развитие производства, укрепление национальной валюты и всей финансовой системы, обеспечение общей экономической стабильности. В политической сфере — упрочение демократических начал, федеративных начал, укрепление всех ветвей власти и т. д. В социальной сфере необходимо проводить меры, направленные на устранение резкого социального расслоения общества, поддержку малообеспеченных граждан, укрепление семьи, ограничение негативных последствий безработицы и т. д.

Для успешной предупредительной деятельности необходимо познать специфику личности субъектов с изменениями психики, генезис и механизм противоправных действий таких лиц, определить степень криминогенности психических расстройств.

Предупреждение преступного поведения лиц с отклонениями в психике необходимо проводить в сочетании с мерами медицинского характера, в частности, необходимо оказывать психиатрическую помощь тем, кто в ней нуждается. В основу профилактики необходимо положить принцип сочетания и взаимодополняемости социальных и медицинских мер, сближения специально криминологических и медико-реабилитационных программ, что может быть обеспечено путем сочетания консультативной помощи психиатра и мер, связанных с лечебным воздействием.

Следует обратить внимание на возможность введения в образовательных учреждениях, на производстве такой штатной единицы как психотерапевт, что позволит в ряде случаев снизить напряженную обстановку, способную привести к девиантному поведению.

Было бы целесообразно создать специальные службы или расширить количество уже существующих, где можно было бы получить необходимую квалифицированную рекомендацию, снять депрессию или излишнее эмоциональное напряжение и предотвратить антиобщественные деяния.

Для эффективной профилактики преступлений необходимо установление круга лиц, имеющих любые отклонения психики и выделение из этой среды группы повышенного криминального риска, что позволит не допустить перехода лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, на преступный путь.

Необходимо более широкое участие психологов и психиатров на всех этапах правоохранительной деятельности.

Эффективность предупреждения правонарушений может быть обеспечена надлежащей координацией деятельности правоохранительных и других государственных органов и общественности. Органы внутренних дел, медицинские учреждения должны выявлять лиц с изменениями психики, склонных к совершению правонарушений, не имеющих определенных занятий, неблагополучные семьи и т. д., проводить медицинское освидетельствование лиц, потенциально способных совершить преступления.

Таким образом, несмотря на существующие законы, регулирующие отношения в сфере охраны правопорядка, необходимо дальнейшее совершенствование норм уголовного, уголовно-процессуального, уголовно-исполнительного и административного законодательства, регламентирующих применение принудительных и воспитательных мер к правонарушителям, имеющим отклонения в психике. В целях наиболее эффективного предупреждения преступлений, совершаемых лицами с различными психическими расстройствами, необходимо обеспечить правоохранительные органы, медицинские учреждения рекомендациями по выявлению лиц с изменениями психики, не исключающими вменяемости, оказанию им психиатрической помощи, воспитательно-профилактическому воздействию на них, обеспечению наиболее благоприятных условий их жизни и деятельности.

Люся Андреева

В мире больше 21 миллиона человек живут с диагнозом «шизофрения» — это психическое расстройство, которое влияет на восприятие и самосознание. По данным опроса ВЦИОМ и фармацевтической компании «Гедеон Рихтер», 70% людей знают о симптомах шизофрении лишь в общих чертах, а у 20% есть родственники или знакомые с таким расстройством. При этом о нем существует множество мифов. Например, многие ошибочно полагают, что все люди с шизофренией опасны для окружающих. Вместе с компанией «Гедеон Рихтер» отвечаем на важные вопросы об этом расстройстве.

Говорят, у людей с шизофренией раздвоение личности. Это правда?

Нет, но так действительно считают многие. Согласно данным ВЦИОМ, 27% опрошенных думают, что именно раздвоение личности — наиболее характерный признак шизофрении. На самом деле раздвоение личности с шизофренией никак не связано и относится к диссоциативному расстройству идентичности.

Какие у шизофрении симптомы?

Признаки и симптомы у разных людей могут быть разными. В целом возникают проблемы с мыслительной деятельностью, поведением и выражением эмоций. Часто пациенты испытывают галлюцинации — видят или слышат вещи, которых не существует (это реже проявляется через другие органы чувств). Еще у людей с шизофренией возникают бредовые идеи — уверенность в скорой мировой катастрофе или своей знаменитости. Мысли могут становиться хаотичными и вызывают бессвязную речь, которая мешает коммуникации с другими людьми. Кроме того, человек с шизофренией может неадекватно эмоционально реагировать на события или впадать в апатию и начать пренебрегать личной гигиеной — то есть у него снижается способность нормально функционировать.

Люся Андреева

Существует стереотип, что человек с шизофренией слышит голоса, которые могут приказывать ему совершать преступления. Это вообще правда? И опасны ли люди с шизофренией для окружающих?

Нет. В действительности голоса, которые может слышать человек с шизофренией, чаще «приказывают» ему навредить самому себе (но не контролируют его поведение, то есть человек может и не послушаться). Кстати, по статистике, большинство людей с диагнозом «шизофрения» никогда не совершают преступления, связанные с насилием.

Из-за чего появляется шизофрения? Это как-то связано с психологической травмой в детстве?

Никто точно не знает, почему развивается это расстройство. Скорее всего, играет роль сочетание факторов окружающей среды, генетики и процессов в организме. Считается, что заболевание может передаваться по наследству, но отдельного «гена шизофрении» не существует. Есть различные комбинации генов, которые делают людей более уязвимыми перед этой болезнью, но не обязательно вызовут ее.

Есть исследования, которые показывают связь шизофрении с уровнем серотонина и дофамина в организме. Возможно, дисбаланс или изменение реакции организма на них тоже связаны с заболеванием.

Психологическая травма, а точнее, сильный стресс может стать «спусковым крючком» у людей с предрасположенностью к шизофрении, но не является причиной расстройства.

Люся Андреева

Шизофрению можно вылечить?

Нет, но есть методы лечения, которые могут помочь справиться с симптомами. И об этом знают немногие. Согласно опросу ВЦИОМ, 63% опрошенных считают, что люди с шизофренией не в состоянии контролировать свою болезнь. Да, человек может не принимать препараты так, как назначил врач, потому что считает себя здоровым или из-за побочных эффектов лечения. Однако сейчас есть современные препараты, при приеме которых меньше риск развития нежелательных реакций. Некоторые из них обладают пролонгированным действием, что позволяет им сохранять эффект, если человек по каким-то причинам забывает вовремя принять лекарство.

Подходящую схему лечения может назначить только лечащий врач, который в дополнение к лекарствам порекомендует определенные виды психологической поддержки и психотерапии. Например, когнитивно-поведенческую и семейную терапию. Важно понимать, что лечение будет продолжаться всю жизнь и назначения врача могут меняться, что может помочь достичь желаемого результата.

Как общаться с человеком с шизофренией? Есть ли какие-то правила поведения, которым важно следовать?

Эксперты рекомендуют сосредоточиться на чувствах и состоянии человека. Может быть трудно найти подходящие слова, когда пациент видит то, чего не видят остальные, или верит в то, во что невозможно поверить. В такой ситуации важно помнить, что для него все это — реально. Поэтому лучше говорить о том, что человек чувствует, и при этом не оценивать — где в его словах правда, а где нет. Будьте терпеливыми и сохраняйте спокойствие — это поможет человеку не тревожиться и понять, что он может говорить с вами открыто.

Люся Андреева

Я могу помочь человеку с шизофренией? Как?

Тут все зависит от того, насколько вы с этим человеком близки. Если это просто знакомый, ему или ей, возможно, ваша помощь и не нужна — часто люди с шизофренией не хотят специального отношения к себе. Если вы все же уверены, что ваша помощь нужна, проявите эмпатию и покажите готовность позаботиться. Это может быть помощь в повседневных делах, напоминание о том, что настало время принять лекарство, или совместный поход к врачу. Дайте человеку понять, что он не один, а вы всегда готовы выслушать и помочь. Обязательно сохраняйте социальные контакты — посещайте вместе общественные мероприятия и обсуждайте совместные дела.

Бывает, что люди отказываются от лечения. И как тогда быть?

Стоит попытаться понять, почему человек это делает. Иногда может потребоваться время, пока он почувствует, что может говорить открыто, — не давите на него и будьте терпеливыми. Попробуйте обсудить этапы лечения — подумайте вместе, какие вопросы нужно задать врачу и как пройдет прием. Не запугивайте человека, но будьте честны с ним, — например, когда обсуждаете побочные эффекты лекарств.

В России можно обратиться в психоневрологический диспансер и вызвать врача для близкого самостоятельно. Специалист расспросит вас о симптомах и попросит написать заявление, которое станет основанием для приема на дому. Если после осмотра врач решит, что состояние пациента не угрожает ему самому и окружающим, он предложит подписать согласие на лечение, от которого можно отказаться. Недобровольная госпитализация возможна только в случае тяжелого психического расстройства: поведение человека признали опасным, он не способен самостоятельно удовлетворять свои жизненные потребности или без психиатрической помощи его здоровье сильно пострадает.

• Напишите нам

ПРОБЛЕМЫ УКРЕПЛЕНИЯ ЗАКОННОСТИ И ПРАВОПОРЯДКА

А.Н. Шамгунов

ПРОБЛЕМЫ ПРИМЕНЕНИЯ НОРМЫ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЛИЦ С ПСИХИЧЕСКИМИ РАССТРОЙСТВАМИ,

НЕ ИСКЛЮЧАЮЩИМИ ВМЕНЯЕМОСТИ,

В СУДЕБНОЙ И СУДЕБНО-ПСИХИАТРИЧЕСКОЙ ПРАКТИКЕ

В Уголовный кодекс РФ 1996 г. была включена норма, регулирующая уголовную ответственность лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости, но ограничивающими их способность к осознанно-волевому поведению (ст. 22). В теории уголовного права данная категория получила название ограниченной (уменьшенной) вменяемости.

Институт ограниченной вменяемости достаточно типичен для уголовного законодательства романо-германской правовой семьи. Нормы применения ограниченной вменяемости наиболее разработаны в ФРГ, Швейцарии, Дании, во Франции 1.

Основной целью введения института (нормы) ограниченной (уменьшенной) вменяемости было повышение качества уголовно-правовой квалификации общественно опасных деяний, совершаемых лицами с психическими расстройствами, ограничивающими осознание личностью противоправности своего поведения, а также повышение качества судебно-психиатрической дифференциации психического состояния лиц, совершивших уголовно наказуемые деяния.

Общественно опасные деяния, совершаемые лицами, признанными ограниченно вменяемыми, являются одним из объектов уголовно-правовой квалификации. Необходимость уголовно-правовой квалификации преступлений, совершаемых данной категорией лиц, диктуется тем, что лица с ограниченной вменяемостью совершают уголовно-наказуемые деяния, не осознавая в полной мере характер, значение и последствия своих действий. По решению суда им могут быть назначены принудительные меры медицинского характера (ПММХ) и/или их психическое состояние в момент совершения преступления может признаваться судом обстоятельством, смягчающим наказание.

Теория уголовного права рассматривает совершаемые общественно опасные деяния при взаимной обусловленности объективных и субъективных признаков, с разных сторон характеризующих преступление как самостоятельное социальное явление. Содержательной конструкцией субъективной стороны преступления является психическая деятельность лица, совершившего противоправное деяние, т.е. те внутренние процессы, которые происходят в его сознательной и волевой сфере.

Субъективная сторона как элемент состава преступления, дающая представление о внутренних психических процессах, происходящих в сознании и воле лица, совершающего преступление, характеризуется конкретной формой вины, мотивом, целью и эмоциями.

Введением в российское уголовное законодательство нормы об уголовной от-

ветственности лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости, законодатель рассчитывал создать правовую базу, прежде всего, для назначения справедливого наказания таким лицам, а также их дальнейшей социальной реабилитации. Однако в полной мере данные ожидания не оправдались. Применение указанной статьи на практике оказалось весьма затруднительным по той причине, что в полной мере не были разработаны правила назначения наказания, а также из-за трудностей с назначением и исполнением принудительного лечения данной категории лиц.

В ч. 2 ст. 22 УК РФ имеется указание на необходимость учета такого психического состояния лица (ограниченной вменяемости) при назначении наказания. Но до настоящего времени не выработано единого мнения среди работников правоохранительных органов по вопросу, в какой мере и как следует учитывать данное состояние при вынесении приговора. Существуют полярные мнения — от смягчения наказания в обязательном порядке при подтверждении факта наличия у подсудимого психического расстройства, не исключающего вменяемости, до рассмотрения как отягчающего обстоятельства в случае совершения таким лицом нового преступления, если оно ранее уклонялось от исполнения назначенного ему принудительного амбулаторного лечения. Большинство же юристов-практиков считают, что психические расстройства, не исключающие вменяемости, не могут не учитываться при назначении наказания и не могут усиливать наказание ни при каких обстоятельствах.

Таким образом, в правоприменительной практике лица, попадающие под действие ст. 22 УК РФ, должны рассматриваться как субъекты преступления, обладающие специальными свойствами, которые обязательно должны учитываться при назначении и исполнении наказания. При квалификации уголовно-правовых деяний, совершенных лицами, признанными ограниченно вменяемыми, также строго должны соблюдаться базовые принципы уголовного права — законности, вины, справедливости и гуманизма.

Важнейшим условием назначения справедливого наказания таким лицам является правильная как юридическая, так и экспертная психолого-психиатрическая оценка содеянного.

Следует отметить тот факт, что ст. 22 УК РФ «Уголовная ответственность лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости» не отражает точно ее содержания, поскольку охватывает и тех лиц, психическое расстройство которых не оказало существенного влияния на их способность к осознанно-волевому поведению во время совершения общественно опасного деяния.

До настоящего времени недостаточно изученной остается проблема влияния на механизм преступного поведения так называемого психопатологического синдрома, вызванного психическим отклонением, не исключающим вменяемости 2.

Поэтому дальнейшее совершенствование комплекса юридических и медикопсихологических критериев для объективной дифференциации психического состояния данной категории лиц и, соответственно, степени их вины и юридических последствий является, безусловно, актуальным для развития теории уголовного права и правоприменительной практики.

Анализ опубликованных статистических данных за годы, прошедшие с момента принятия УК РФ 1996 г., свидетельствует о том, что количество лиц, у которых

судебными экспертами констатированы медицинские и юридические критерии ограниченной вменяемости, постоянно возрастает, особенно среди несовершеннолетних 3.

Рост числа лиц, признаваемых экспертами ограниченно вменяемыми, может свидетельствовать о росте квалификации экспертов, выработке ими соответствующих критериев для применения данной уголовно-правовой нормы и, соответственно, ее более широком применении в экспертной практике, а также о росте числа лиц с пограничными психическими расстройствами.

Данные, свидетельствующие о неуклонном росте в Российской Федерации числа лиц, страдающих психоневрологическими расстройствами, приводятся различными авторами 4.

В то же время анализ судебных материалов свидетельствует о достаточно сдержанном применении судами заключений экспертов, в которых применена норма ограниченной (уменьшенной) вменяемости.

Изложенное выше предполагает, что существует необходимость в дальнейшей разработке и совершенствовании института ограниченной вменяемости, сближении позиций экспертов и юристов, дальнейшем совершенствовании юридических и медицинских критериев данной уголовно-правовой нормы.

Необходимым представляется установление оптимального уровня равновесия между экспертной и юридической теорией и практикой, медицинскими и юридическими критериями нормы ограниченной вменяемости.

Субъектами уголовной ответственности могут быть лишь такие лица, которые обладают определенными интеллектуальными, волевыми и эмоциональными качествами, обуславливающими способность понимать предъявляемые к ним правовые установления, сознавать общественную опасность противоречащего правовым требованиям своего поведения и способности руководить им, а также удерживаться от импульсивного поведения.

Вменяемость, в т.ч. и ограниченная, является обязательным юридическим признаком основания уголовной ответственности, характеризующим субъект преступления. Только при наличии вменяемости могут быть поставлены и разрешены вопросы: о субъекте уголовной ответственности и личности преступника; о виновности субъекта; степени его вины; наличии самого основания уголовной ответственности — состава преступления.

Психолого-психиатрической предпосылкой введения института (нормы) ограниченной (уменьшенной) вменяемости в юридическую и экспертную практику явилось учение о так называемых «пограничных состояниях», которые влекут снижение способности осознавать значение своих действий и контролировать их.

Проводя судебно-психиатрическое (психологическое) исследование, эксперт в заключении должен дать описание и оценку предпосылок, относящихся к области психиатрии и психологии, которые привели к правонарушению. Если предпосылки достигают определенной степени болезненного психического состояния, эксперт может приходить к выводу о состоянии, характеризующемся уменьшенной вменяемостью.

Суд может оценивать эти психолого-психиатрические предпосылки как смягчающее наказание.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Под медицинским (биологическим) критерием понимается сам факт наличия

психического расстройства, который может быть выражен в форме нозологического или синдромального диагноза.

Диапазон психических расстройств, которые могут служить медицинским критерием для применения ст. 22 УК РФ, уже достаточно широкий в настоящее время имеет явную тенденцию к расширению, что связано с развитием таких научно-практических дисциплин, как пограничная психиатрия и судебная патопсихология.

В то же время понятие «психическое расстройство», предусмотренное законодателем в УК РФ, четко не регламентировано и охватывает значительное феноменологическое пространство 5.

В частности, эксперты-психологи рассматривают даже пограничные конституциональные формы темперамента (холерический и меланхолический) как психические состояния, которые могут влиять на осознано-волевой компонент противоправного поведения лиц и, соответственно, могут уменьшать вменяемость лица. В данном контексте рассматриваются и акцентуации характера.

По мнению Т.К. Ушакова, пограничные формы нервно-психических патологий составляют до 80% 6.

Судебная психиатрия продолжает разрабатывать судебно-психиатрические критерии так называемых пограничных состояний между вменяемостью и невменяемостью. В этом аспекте можно выделить следующие основные группы: не резко выраженные хронические психические заболевания (эпилепсия, органические поражения головного мозга, шизофренические дефекты, сифилис мозга, хронический алкоголизм), временные психические расстройства (реактивные и интоксикационные психозы, посттравматические стрессовые расстройства), психические аномалии (умственная отсталость, расстройства личности (психопатии), акцентуации характера), неврозы, аномальные процессы (беременность), иные болезненные состояния.

Любое из перечисленных заболеваний (болезненных состояний) или отклонение психики в отдельности может оказаться достаточным для признания наличия медицинского критерия ограниченной (уменьшенной) вменяемости.

При этом должны учитываться особенности психического развития, устойчивые индивидуальные особенности, актуальное психическое состояние в юридически значимой ситуации, структура отражения и осознания юридически значимой ситуации и регуляции собственной деятельности (поведения).

Психическими расстройствами, порождающими невозможность в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своего деяния либо руководить им, являются все расстройства психической деятельности, не исключающие вменяемости, но влекущие личностные изменения, которые могут привести к отклоняющемуся поведению ‘.

Сложность экспертной оценки психического состояния лиц, попадающих под категорию ограниченной (уменьшенной) вменяемости, обусловлена, прежде всего, тем, что данная медико-юридическая концепция нарушает четкость традиционного клинического подхода к анализу психического состояния подэкспертных. Ведущие российские психиатры признают, что в последующем многие психические аномалии и трудные экспертные случаи будут относить к категории ограниченной вменяемости 8.

Современные представления экспертов в отношении решения вопросов, свя-

занных с определением ограниченной возможности субъекта осознавать значение своих противоправных действий или руководить ими, связаны с тем, что заключение об ограниченной вменяемости не может быть основано только на психопатологических критериях. Необходимо оценивать также психологическую структуру личности в целом и, прежде всего, его мотивационную сферу.

Следовательно, комплексные психолого-психиатрические экспертизы более эффективны и обоснованны, чем «чистые» психиатрические.

Эксперты-психологи должны решать вопрос о степени влияния тех или иных индивидуальных качеств личности на ее поведение в конкретной конфликтной ситуации, исследовать способность личности к адекватному выбору целей и средств их достижения на основе прогноза и оценки.

Особая категория комплексных экспертных исследований — оценка степени нарушения влечения и регуляции полового поведения при сексуальных преступлениях. Выраженность расстройств сексуальных влечений даже при отсутствии других нарушений психической деятельности предопределяет изменение юридического критерия, которое в случаях совершения сексуальных преступлений может вести к установлению как невменяемости, так и ограниченной вменяемости. Критерием ограниченной вменяемости при расстройствах сексуальных влечений может выступать нарушение волевой компоненты, когда субъект мог отдавать себе отчет в своих действиях, но не был способен в полной мере руководить ими.

Существующая презумпция вменяемости субъекта, действующего в состоянии простого алкогольного опьянения, предопределяет, что влияние такого психического состояния на способность осознавать значение общественно опасных действий и руководить ими судом практически не подвергается психолого-психиатри-ческой оценке. В то же время экспертная практика свидетельствует, что способность сознательной регуляции поведения лиц в состоянии алкогольного опьянения может быть затруднена, хотя и не в такой мере, как при патологическом психотическом опьянении.

Как отмечалось выше, к юридическим критериям психических расстройств, не исключающих вменяемости, относятся, во-первых, невозможность в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий или бездействия (интеллектуальный признак), во-вторых, невозможность в полной мере руководить своими поведенческими реакциями (волевой признак).

Но известен также и эмоциональный признак психологического критерия невменяемости, который не находит своего отражения в уголовном законодательстве. Объясняется его отсутствие в формуле невменяемости тем, что расстройства эмоциональной сферы в сильной степени сопровождаются расстройством интеллекта или воли, либо того и другого одновременно.

Среди принудительных мер уголовно-правового характера в отношении лиц, совершивших общественно опасные деяния и признанных ограниченно вменяемыми, безусловно, главное место занимает наказание, которое составляет основное содержание уголовной ответственности таких лиц. В то же время помимо наказания уголовная ответственность предполагает и иные меры уголовно-правового воздействия на лиц, совершивших преступления.

В данном контексте к лицам, совершившим преступление и страдающим психическими расстройствами, не исключающими вменяемости, могут применяться

принудительные меры медицинского характера, не являющиеся наказанием.

В ст. 97 ч. 1 п. «в», ст. 99 ч. 2. ст. 102 и 104 УК РФ оговорены принудительные меры медицинского характера для лиц, совершивших преступление и страдающих психическими расстройствами, не исключающими вменяемости. Так согласно ч. 2 ст. 99 УК РФ лицам, осужденным за преступления, совершенные в состоянии вменяемости, но нуждающимся в лечении психических расстройств, суд наряду с наказанием может назначать принудительную меру медицинского характера (ПММХ) в виде амбулаторного наблюдения и лечения у психиатра. Анализ данной нормы позволяет сделать два вывода. Во-первых, ПММХ к данной категории лиц применяются не вместо, а вместе с наказанием и исполняются параллельно с ним. Во-вторых, категории лиц с ограниченной вменяемостью может быть назначен только один вид таких мер — либо амбулаторное наблюдение у психиатра, либо лечение у него. Амбулаторное принудительное наблюдение у психиатра не связано с помещением в психиатрический стационар и назначается только тем лицам, которые попадают под категорию ограниченной вменяемости, а также нуждающимся в лечении от алкоголизма или наркомании.

Условиями для применения ПММХ являются, во-первых, совершение вменяемым лицом преступного деяния, во время совершения которого данное лицо в силу психического расстройства не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими. Во-вторых, лицо должно страдать психическим расстройством и его ограниченная вменяемость устанавливается на основе медицинского и юридического критериев.

Судебно-психиатрическое освидетельствование может быть проведено на разных этапах как предварительного следствия, так и судебного разбирательства, и вопрос об ограниченной вменяемости лица также решается на разных этапах уголовного процесса. При этом экспертные оценки могут оказаться неоднозначными в отношении одного и того же подэкспертного в решении вопроса об ограниченной вменяемости субъекта применительно к разным этапам предварительного следствия в зависимости от динамики его психического состояния. Последнее является естественным динамическим процессом любого психического расстройства (заболевания).

При наличии единого для ограниченной вменяемости медицинского критерия (психическое расстройство) юридический критерий может изменяться в зависимости от динамики психического расстройства. При этом возможны различные по своей длительности временные интервалы, и соотношение медицинского и юридического критерия на этих временных интервалах может оказаться неодинаковым, что и определяет необходимость дифференцированной клинической оценки динамики заболевания, а также прогнозирования последующего течения.

Данные Р.И. Михеева по делам об умышленных убийствах свидетельствуют о том, что психические аномалии выявлены у 7 отражены в 73 приговоров и учтены в качестве смягчающего обстоятельства в 74 случаев9. Аналогичные данные приводятся и другими авторами10. Результаты наших исследований по материалам уголовных дел также подтверждают тот факт, что судебно-следственная практика не использует в должной мере возможности психолого-психиатрических экспертных исследований.

Таким образом, в заключение можно сделать следующие обобщения по вопросу применения уголовно-правовой нормы ограниченной (уменьшенной) вменяемости.

■ Необходимо конкретизировать типологию психических состояний с учетом современных представлений о психической норме и патологии, в отношении кото -рых следует применять норму ограниченной вменяемости.

■ Существует настоятельная необходимость в уточнении и коррекции медицинских и юридических критериев применения нормы «ограниченной вменяемости», создании необходимого баланса между ними, а также в разработке новых экспертных подходов к решению сложных вопросов правоприменительной практики.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

■ Методологически оправдано рассматривать категорию ограниченной вменяемости не изолированно, а в комплексе с основополагающими нормами — вменяемостью и невменяемостью, т.к. уменьшенная вменяемость обладает специфическими признаками, роль которых в теории и практике уголовного права требует дальнейшего исследования.

■ Следует более широко использовать в правоприменительной практике ком -плексные патопсихолого-психиатрические экспертизы для более объективной многофакторной оценки влияния психического состояния индивида на совершение им правонарушения в конкретной ситуации.

■ Сохранив и конкретизировав норму ограниченной (уменьшенной) вменяемости, применять ее не столько для смягчения наказания, сколько для формирования в отношении конкретного индивида комплекса эффективных мер психологического и медицинского характера.

■ Для более эффективной социальной реабилитации и реадаптации, а также профилактики рецидива преступных деяний категорией лиц, признанных экспертами ограниченно вменяемыми, необходима многофакторная регламентация применения принудительных мер не только медицинского, но и (пато)психологическо-го характера с учетом срока принудительного лечения, критериев его прекращения, периодичности освидетельствования, психосоматических особенностей индивида и др.

Примечания

3 См.: Цымбал Е. Ограниченная вменяемость: дискуссионные вопросы теории и правоприменительной практики // Уголовное право. 2002. №1. С. 17.

6 См.: Ушаков ГК. Пограничные нервно-психические расстройства. М., 1978.

7 См.: Антонян Ю.М., Бородин С.В. Преступность и психические аномалии. М., 1987.

8 См.: Ограниченная вменяемость: Информ. письмо / Под ред. В.В. Шостаковича и В.Н.

Исаенко. М., 2000. С. 9.

9 См.: Михеев РИ. Невменяемый: Соц.-правовой очерк. Владивосток, 1992.

Р. А. Сабитов,

В. В. Колосовский

ОШИБКИ ПРИ КВАЛИФИКАЦИИ ПОСТКРИМИНАЛЬНЫХ ДЕЯНИЙ

В нашей трактовке посткриминальное поведение — это предусмотренное уголовным законом и влекущее уголовно-правовые последствия непреступное поведение лица после совершения им преступного посягательства, назначения и отбытия наказания. Этим понятием охватывается деятельность лица после совершения им преступления вплоть до того момента, когда прекращаются уголовно-правовые отношения, порожденные этим преступлением. В этих границах и следует рассматривать динамическую структуру посткриминального поведения, которая включает в себя: 1) поведение лица после совершения преступного посягательства (уклонение от следствия или суда, явка с повинной, заглаживание вреда, причиненного потерпевшему, и т. д.); 2) поведение виновного после осуждения (злостное уклонение от отбывания наказания, уклонение условно осужденного от исполнения возложенных на него судом обязанностей и др.); 3) поведение осужденного после отбытия наказания (ч. 5 ст. 86 УК РФ).

Существуют два основных вида посткриминального поведения: положительное (правомерное) и отрицательное (неправомерное). Положительное посткриминальное поведение лица, совершившего преступление, влечет применение мер уголовно-правового поощрения. Например, добровольная сдача огнестрельного оружия лицом, незаконно его хранившим, в соответствии с примечанием к ст. 222 УК РФ поощряется освобождением виновного от уголовной ответственности. Отрицательное посткриминальное (пенитенциарное) поведение осужденного, злостно уклоняющегося от уплаты штрафа, назначенного приговором суда, в соответствии с ч. 5 ст. 46 УК РФ наказывается заменой этого наказания другим, более строгим.

Основным условием законного назначения меры посткриминального воздействия правоприменителем является правильная квалификация положительного или отрицательного посткриминального поведения. Безошибочная квалификация непреступного поведения лица после совершения им преступления или назначения ему наказания служит средством обеспечения прав и интересов подозреваемого, обвиняемого, подсудимого и осужденного. Например, если лицо явилось с повинной, а следователь не зафиксировал этого в процессуальных документах или суд без достаточных к тому оснований не признал данное обстоятельство в качестве смягчающего наказание, то тем самым не только нарушаются права этого лица, но и сводится на нет воспитательное воздействие соответствующей нормы УК, подрывается авторитет правоохранительных органов и суда, осложняется работа по раскрытию преступлений и предупреждению новых преступных посягательств.

С самого появления письменного права, западное общество признаёт: некоторые люди не могут нести ответственность за свои действия из-за невменяемости. Такое исключение для уголовной практики стало актом милосердия, которого требовали элементарные нормы морали: бесчеловечно предъявлять обвинение тому, кто не знал, что его поведение противоправно. Этот принцип укоренился в английском общем праве, а оттуда перекочевал в правовую систему Соединённых Штатов. Но на повестке всегда оставался вопрос, который в 1843 году сформулировали во время обсуждения в Палате Лордов: «Какие вид и степень невменяемости могут оправдать жертву психического расстройства?»

До ХХ века о психических заболеваниях было известно мало. Считалось, что общего кругозора достаточно, чтобы определить, является ли человек серьёзно душевнобольным. В таких делах работал принцип «когда увижу, тогда узнаю».

Суды пытались кодифицировать и привести к единому стандарту концепцию «невменяемости» в уголовном праве. К XVIII веку в Англии широко применялся такой тест: если человек «полностью лишён рассудка и памяти, и не знает, что он делает, не более, нежели дитя, нежели грубый или дикий зверь — он не должен подвергаться наказанию». Животные не осознают нравственной стороны своих деяний. Считалось, что душевнобольного нельзя наказывать за неправомерные действия, если он не осознаёт их «противоправность» — т.е. аморальность и греховную природу.

В западной философской традиции считается, что у людей есть свободная воля, и, следовательно, они могут выбирать — творить добро или зло. Если они выбирают зло, общество имеет право наказать их. Но люди с серьёзным душевным расстройством всегда освобождались от наказания. Об этом писал ещё Августин Блаженный: «Все люди обладают свободой воли, но ограничены в ней дети, глупцы и безумцы, которые не обладают разумом, чтобы выбирать между добром и злом». Суды продолжали признавать виновным каждого, кто «осознавал» то, что делал и кто понимал злонамеренность своих действий. Проблема с этой формулой в том, что мы измеряем грубость преступления через степень нашего возмущения им. Поэтому применение такого подхода на практике оказалось противоречивым.

Дьявол или депрессия?

В американских колониях суды колебались между подходом по принципу «добро против зла» и акцентом на душевном расстройстве обвиняемого. В 1639 году Дороти Толби повесили в Колонии Массачусетского залива за то, что она сломала шею своей трёхгодовалой дочери по имени Диффикалт (с англ. — «сложная, тяжёлая»). Губернатор Уинтроп сказал, что Толби «была одержима Дьяволом, который убедил её (с помощью обмана, который она услышала и приняла за божье откровение) сломать шею собственному ребёнку». Пуритане решили, что Толби совершила злодеяние, хотя это, скорее всего, был тяжкий случай послеродовой депрессии.

Дело Мерси Браун рассматривалось в 1691 году в Коннектикуте. История женщины хорошо знакома местным горожанам как история «помешанной и умалишённой». Когда Браун убила своего ребёнка, суд решил, что она не контролировала свой разум. И хотя её взяли под арест «чтобы предотвратить такое же или другое злодеяние впредь», женщину не приговорили к смертной казни, как других обвиняемых в убийстве в те времена.

Позже, в Англии, когда защита просила признать невменяемым Эдварда Оксфорда, безработного официанта с душевным расстройством, который совершил покушение на жизнь королевы Виктории в 1840 году, суд постановил, что «если какая-либо болезнь… взяла над ним верх, и он не мог ей противостоять, то он не понесёт ответственность». Аналогичный случай был с обедневшим бредившим шотландским лесорубом по имени Дэниел М’Нагтен. Он совершил покушение на премьер-министра в 1843 году, убив, правда, вместо главы правительства его секретаря. Обращаясь к коллегии присяжных, судья сказал следующее: «чтобы понять, что подсудимый совершил противоправное или злонамеренное деяние, надо ответить на следующий вопрос — прибегал он или нет к своему разуму во время совершения деяния? Если присяжные придерживаются мнения, что заключённый был не в себе во время совершения преступления, когда нарушал и божьи, и человеческие законы, то решение будет принято в его пользу».

М’Нагтена оправдали, но это дело стало поворотным: королева Виктория была раздражена оправдательным приговором. В письме к премьер-министру Уильяму Юарту Гладстону в 1882 году, она написала: «Наказание останавливает не только вменяемых людей, но и эксцентричных, которые совершили противоправные деяния из-за больного мозга. Понимание того, что их оправдают из-за их невменяемости, вдохновит таких людей совершать безрассудные поступки. С другой же стороны, уверенность в том, что они не смогут избежать наказания, будет устрашать их и заставит вести себя мирно по отношению к другим».

С точки зрения психиатрии, эта позиция необоснована. Не существует психически больных людей, находящихся в сильном бреду, которых можно было бы с помощью рациональных аргументов отговорить совершить преступление. Но тезис королевы Виктории иллюстрирует то, что канадский юрист Кьяра Туль (Маккей) в 2012 году назвала «коллизией между фундаментальной концепцией морали и правовой ответственностью, а также новым научным пониманием болезней и работы психики».

По распоряжению королевы Виктории Палата Лордов в 1843 году созвала комиссию судей, чтобы сузить определение понятия «невменяемости». Новое определение стало известным как «Правило М’Нагтена». В соответствии с ним, человек признавался невиновным по причине невменяемости, если он действовал под влиянием такого дефекта разума и душевной болезни, что не понимал природу и характер деяния; а если и знал, то не понимал, что такое деяние противоправно.

В США это правило вылилось в когнитивный тест без какого-либо формализованного морального измерения: знал ли обвиняемый, что он делал, совершая преступление, и может ли он отличить правомерное от противоправного?

В соответствии с «Правилом М’Нагтена», к примеру, если женщина стреляет в мужчину, понимая, что убивает человека и зная, что стрельба в людей незаконна, суд признает её вменяемой и виновной, даже если она страдает бредовыми расстройствами. Например, она может быть уверенной, что преследуемый ею человек — носитель смертельного вируса с Марса, который уничтожит всё человечество, если она не убьёт его. Она «понимает», что убийство людей — противозаконно, поэтому она виновна, даже если считала, что её специфическое деяние положительно с точки зрения морали.

Тест М’Нагтена приняли почти все юрисдикции США. В 1881 году, когда Шарль Гито выстрелил в президента Джеймса Гарфилда, государственный обвинитель во время процесса приравнял невменяемость к недостатку ума. В своём последнем доводе он заявил: «Тяжело, очень тяжело представить себе человека с каким бы то ни было уровнем развития интеллекта, который не может понять, что в главу великой конституционной республики нельзя стрелять как в собаку».

Гито, который явно был не в здравом уме, но на «достаточном уровне развития ума», был признан виновным и повешен.

Юрист против психиатра

Суды оставались глухими к медицинской экспертизе, даже когда психиатрия и психология начали привносить новое в понимание душевных расстройств. Голландский терапевт XVI века Иоганн Вейер пытался оспорить Саксонский кодекс 1572 года в той части, где говорится о лечении невменяемого состояния: врач жаловался, что закон не отражает реалий душевного расстройства. В ответ суд отписался: «Вейер не юрист, а терапевт — следовательно, его взгляд на соотношение между душевной болезнью и нарушениями статутного права не имеют никакого значения».

Примерно через 400 лет, в 1950 году, расхождение между правовым определением невменяемости и психиатрическими реалиями душевных расстройств всё продолжались; судья Верховного Суда США Феликс Франкфуртер называл патологическими «процессы, которые привели к возрастанию конфликта между так называемыми правовой и медицинской невменяемостью».

А почти через 40 лет Кьяра Туль напишет: «Правовое определение невменяемости в контексте уголовной ответственности остаётся слишком статичным, спрятанным от влияния сегодняшней медицинской теории и достижений в этой сфере».

Современное правовое определение невменяемости не соответствует веяниям психиатрии. Это — чистой воды творение юриспруденции, ничего общего не имеющее с психиатрией и науками о мозге и поведении. Как писал в 1943 году в своей книге «Сознание, медицина и человек» Грегори Зильбург, «за исключением непоправимых, пускающих слюну, безнадёжных психически-больных с затянувшейся болезнью, а также больных с наследственной умственной отсталостью — которые изредка совершают убийства или могут их совершить — подавляющее большинство и, возможно, все убийцы знают, что они делают, понимают природу и характер своих деяний, а также их последствия. Поэтому с юридической точки зрения, таких людей считают вменяемыми, независимо от мнения каких-либо психиатров».

Несоответствие законам психиатрии создаёт впечатление, будто психиатры и психологи ненадёжны, или что душевное расстройство — вещь в чистом виде субъективная. Факт же в том, что специалисты по психическому здоровью часто не могут прийти к согласию, подходит ли обвиняемый под юридическое описание невменяемости, даже если они могут согласованно поставить ему диагноз и установить уровень психического расстройства.

Как сказал в 1998 году психиатр Томас Гутхайль из Гарвардской медицинской школы, «Показания психиатров затрагивают соответствие правовым критериям в делах, где поднимается вопрос невменяемости, а не душевного расстройства». В книге «Об ответственности» 1996 года, федеральный судья Ричард Лоуэлл Нюгор писал: «Имея в распоряжении данные современной психиатрии и психологии, назначенные судом эксперты, которые должны свидетельствовать о психическом состоянии, не могут сформулировать точные и научные определения, которые бы соответствовали косным юридическим терминам… На процессах, на которых коллегия присяжных должна решить судьбу обвиняемого, показания экспертов противоречивы. Итог — «битвы экспертов», которые почти всегда гарантируют произвольные результаты».

Судебных психологов часто разрывает между свидетельствованием, которое верно с юридической точки зрения и тем, которое правильно с нравственных позиций. Норман Финкель в своей работе «Защита невменяемых» 1985 года пишет следующее: «Присяжные часто или игнорируют, или толкуют по-своему и показания экспертов, и инструкции присяжным, руководствуясь вместо этого своим собственным, интуитивным пониманием или общим представлением о том, чем является вменяемость, а чем нет».

С этим подходом возникает уже упомянутая проблема: мы пытаемся измерить грубость преступления через уровень нашего возмущения им. Когда действие ужасающе, мы вменяем преступнику злое намерение, не принимая во внимание его душевное состояние. Это открывает широкий простор для предвзятости и нравственного порицания, делает судебный процесс актом возмездия. В деле Йозелин Ортега, суд присяжных не принял довод защиты о невменяемости няни, которая заколола насмерть двух детей, бывших под её присмотром. При этом, у неё были явные признаки серьёзного психического расстройства. Судья назвал её «чистым воплощением зла», а отец детей пожелал ей «жить, гнить и умереть в железобетонной клетке». Её действия и вправду были воплощением зла, но была ли им она сама? Совершила ли она убийство, понимая, что это было зло, со злым намерением, и будучи в состоянии контролировать своё поведение?

Если присяжные не проявляют эмпатию в отношении обвиняемого, возможно, из-за этнических, расовых, гендерных, или социальных различий, если они боятся обвиняемого (возможно, по тем же самым основаниям), и если уголовное деяние шокирует их — маловероятно, что они оправдают человека, независимо от того, какое душевное или бредовое расстройство, либо другое иррациональное поведение было у подсудимого в момент совершения преступления. Отчасти такие вещи объясняют неуверенность адвокатов в вопросе, надо ли использовать невменяемость при выстраивании защиты. Среди заключённых в США около 15% — с серьёзными психическими расстройствами. Но лишь в 1% случаев обвинений в фелонии (самой тяжкой категории преступлений) защита ходатайствует перед судьёй о признании подсудимого невиновным. И лишь в четверти из этого процента случаев суд удовлетворяет прошение адвокатов, несмотря на наличие явных признаков психического расстройства. Как сказал Нюгор, в юридическом определении невменяемости «используют такие туманные и часто бессмысленные с психологической точки зрения формулировки», что это приводит к «почти полностью произвольным решениям о том, кто «прав», а кто «виновен»».

Невменяемость для богатых, наказание для бедных

Исследования показывают существенное расовое и экономическое неравенство в американской системе правосудия, и вопрос невменяемости — не исключение. Обвиняемым из низших слоёв общества бесплатно назначают адвокатов, но при этом не гарантируют специалистов с достаточным опытом, в том числе в ведении соответствующих дел, или адекватными ресурсами для подготовки и ведения дела. Адвокаты по назначению, как правило, перегружены делами и плохо финансируются. В 2013 году, отчёт НКО «The Sentencing Project» перед Комитетом ООН по правам человека пришёл к следующему выводу:

И здесь мы сталкиваемся с другими факторами, из-за которых чернокожих в США арестовывают, обвиняют и приговаривают к суровым наказаниям непропорционально в сравнении с белыми людьми. Как писала в 1995 году Хава Виллаверде, «общие показатели ареста чернокожих были в четыре раза выше, чем у белых, а количество арестов за убийство — в 10 раз выше, чем у белых».

Более того, в 1982 году криминолог Альфред Блумстейн выяснил, что «черным мужчинам в возрасте 20 лет избирают меру пресечения в виде заключения под стражу как минимум в 25 раз чаще, чем в целом среди населения». Кроме того, чернокожих подсудимых чаще представляют адвокаты по назначению, чем частники. НКО «Mental Health America» высказала следующую позицию по этому вопросу: «Невменяемость в качестве одного из средств защиты используется недостаточно часто из-за общего недофинансирования уголовных адвокатов для бедных слоёв населения. У перегруженных защитников по назначению, которым к тому же и недоплачивают, нет ни времени, ни опыта, который позволил бы им полностью выяснить, можно ли использовать положение о невменяемости в суде. К тому же, у них нет ресурсов, чтобы нанять такого эксперта по психическому здоровью, чьё мнение будет значимым для выстраивания защиты».

Гораздо быстрее, а часто и надёжнее, использовать показания психиатров, чтобы заключить досудебную сделку с прокурором в надежде на более мягкий приговор. Многие обвиняемые, которые даже соответствуют юридическому определению невменяемости, не используют это средство защиты в суде. Вместо того, чтобы рисковать таким ненадёжным доводом при серьёзных обвинениях, они дают признательные показания, чтобы снизить срок — и часто это приводит к пожизненным заключениям, а то и смертной казни.

Получается, что человек, не имея моральной вины по причине психического заболевания, признаёт себя виновным, вместо того, чтобы ходатайствовать о невменяемости. А сам приговор подвергает обвиняемых моральному осуждению за действия, которые они не осознавали.

Кроме того, оправдательное решение из-за невменяемости, в отличие от приговора к тюремному заключению, должно обеспечить «такое индивидуальное лечение, которое даст каждому реальную возможность излечиться или улучшить своё психическое состояние», как в 1960 году говорил врач-адвокат Мортон Бирнбаум.

Человека, которого признали невменяемым, освободят, когда он больше не будет психически болен и не будет представлять опасность для других. Кроме того, по американскому законодательству неконституционно держать такого человека на лечении на период больший, чем на который бы его осудили в случае признания психически здоровым.В итоге, сроки заключения при вынесении решения о невменяемости, могут стать короче чем в случае осуждения за преступление.

Что можно сделать для того, чтобы суды не отказывались признавать людей невменяемыми? Надо изменить дефекты в судебном процессе.

Есть очевидные предписания: все обвиняемые должны иметь равный доступ к защите, т.е. право на адекватное финансирование услуг государственного защитника, у которого будет меньше дел в обороте и больше денег для проведения расследования и оценки психического здоровья. Должны быть четкие стандарты компетентности для адвокатов, занимающихся защитой невменяемых, так же, как и для адвокатов, которые расследуют дела, связанные со смертной казнью. Надо установить более высокие стандарты для тех, кто проводит судебно-психиатрическую экспертизу. Такие дела должна решать коллегия из трёх судей, а не суд присяжных. Это уменьшило бы предвзятость и эмоциональную составляющую, снизило бы жажду мести, когда на психическое состояние подсудимого никто не обращает внимания.

Но в первую очередь надо изменить само понятие «невменяемости». Его надо привести в соответствие с психиатрическими реалиями и возвратить к своим моральным и этическим корням. Те, чьё преступное деяние — результат иррационального бреда или психического заболевания, а не плохого характера или стремления к личной выгоде, не должны быть объектом осуждения и воздаяния.

В общем и целом, обвинять и наказывать тех, чьё душевное состояние не позволяет понять, что они делают аморальные поступки — значит посягать на совесть и размывать моральные основы уголовно-правовой системы. Особенно в ситуации, когда бедняки и «цветные» несоизмеримо чаще оказываются на скамье подсудимых.