^иссе^^ационные исследования
ОБЩИЕ ЧЕРТЫ И РАЗЛИЧИЯ ЛЕГКОМЫСЛИЯ И НЕБРЕЖНОСТИ КАК ВИДОВ НЕОСТОРОЖНОСТИ
Е.С. БОРОДИН, аспирант кафедры уголовного права и процесса Елецкого государственного университета имени И.А. Бунина
E-mail: borodin-egu@mail.ru
У//////////////////////////^^^^
Аннотация. Особенность неосторожного преступления заключается в субъективной стороне, которая характеризуется небрежностью либо легкомыслием. Данные факторы являются двумя видами одной формы вины — неосторожности (ст. 26 УК РФ). Несмотря на различные формулировки, легкомыслие и небрежность имеют общие черты; существуют также признаки, которые отграничивают их друг от друга. Целью данной статьи является рассмотрение общих признаков и различий легкомыслия и небрежности как форм неосторожности.
Ключевые слова и словосочетания: неосторожность, легкомыслие, небрежность, формы неосторожности, общие признаки легкомыслия и небрежности, различия легкомыслия и небрежности (carelessness, light-mindedness, negligence, forms of carelessness, common factors of light-mindedness and negligence, differences of light mindedness and negligence).
В.Л. Горичева, зав. кафедрой уголовного права и процесса ЕГУ имени И.А. Бунина, кандидат юридических наук
2У///////////////////////////^^^^
В соответствии со ст. 26 УК РФ небрежность и легкомыслие являются двумя видами одной формы вины — неосторожности1.
Причинение смерти по легкомыслию происходит, когда лицо предвидит возможность наступления общественно опасных последствий своего действия (бездействия), но без достаточный к тому оснований самонадеянно рассчитывает на их предотвращение (см. ч. 2 ст. 26 УК РФ).
В соответствии с УК РФ преступление признается совершенным по небрежности, если лицо не предвидело возможности наступления общественно опасный последствий своих действий (бездействия), хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло предвидеть эти последствия (ч. 3 ст. 26 УК РФ).
Несмотря на различные формулировки, эти виды неосторожности имеют общие черты.
П.С. Дагель и Д.П. Котов в работе «Субъективная сторона преступления и ее установление» выделяют три общих признака легкомыслия и небрежности.
А.И Рарог также выделяет несколько общих признаков («Вина в советском уголовном праве»). Обозначим данные признаки.
1. Легкомыслие и небрежность имеют единые психологические и социальные корни, порождаются одинаковыми отрицательными чертами личности: недостаточной осмотрительностью, внимательностью, заботливостью об общественных интересах. Иными словами, и в том и другом случае лицо проявляет
недостаточную осторожность, поэтому легкомыслие и небрежность объединяются общим понятием «нео-сторожность»2.
Н.Г. Кадников тоже утверждает, что сходство небрежности и легкомыслия заключается, прежде всего, в единых социальных причинах, заложенных в личности, — невнимательность, пренебрежение к общественным правилам, легкомысленное отношение к исполняемым обязанностям3.
2. Общим признаком обоих видов неосторожности, отличающим ее от умысла, является отсутствие у субъекта сознания актуальной общественной опасности совершаемого деяния. При легкомыслии лицо предвидит абстрактную возможность наступления конкретных опасных последствий, поэтому можно говорить и о сознании потенциальной опасности совершаемого действия (бездействия).
Иначе дело обстоит при небрежности. Здесь виновный ни в какой форме не предвидит наступления общественно опасных последствий, поэтому нет оснований и для постановки вопроса о сознании общественной опасности совершаемого деяния. Такое осознание отсутствует и в случае причинения непредвидимык последствий в результате сознательного нарушения определенных правил предосторожности (профессиональных или бытовых), поскольку и здесь нет предвидения конкретнык общественно опасный последствий4.
3. Общей чертой двух видов неосторожности является и то, что они устанавливаются с помощью объективного и субъективного критериев5.
Виссе^ационнме исследования
П.С. Дагель и Д.П. Котов в упомянутой выше работе утверждают, что объективный критерий заключается в обязанности лица:
1) осознавать общественно опасный характер своего деяния (при неосторожности в формальных составах);
2) предвидеть возможные общественно опасные последствия своего деяния (при небрежности в материальных составах);
3) предвидеть неосновательность своего расчета на предотвращение возможных общественно опасных последствий (при легкомыслии в материальных составах).
Объективный критерий имеет нормативный характер и основан на обязанности человека соблюдать существующие в обществе правила предосторожности начиная от простых, складывающихся в общежитии, и кончая сложными правилами техники безопасности при осуществлении определенной профессиональной деятельности6.
Субъективный критерий заключается в возможности лица сознавать и предвидеть перечисленные выше обстоятельства. Он имеет большое значение для характеристики неосторожности, поскольку лишь при его наличии можно говорить о зависимости общественно опасного деяния от личности субъекта7.
Общим для интеллектуального элемента обоих видов неосторожности является то, что виновный не предвидит реальной возможности наступления общественно опасных последствий, хотя такую возможность он мог предвидеть.
В легкомыслии и небрежности отсутствует положительное отношение к возможному последствию. В этом состоит сходство по волевому моменту.
По мнению И.М. Тяжковой, сходство заключается в единстве психологических и социальных корней, порождаемых одинаковыми отрицательными чертами личности: недостаточной осмотрительностью, завышенной самооценкой, невнимательностью, пренебрежением к установленным в обществе правилам предосторожности и безопасности, легкомысленным отношением к своим обязанностям и т.д.
Определенные сходства имеют нравственно-психологические и психофизические свойства личности субъектов, совершающих неосторожные преступления. Отличие же небрежности как от легкомыслия, так и от умысла, заключается в непредвидении возможности наступления общественно опасных последствий.
«Небрежность — это единственная форма вины, при которой у виновного отсутствует предвидение возможности наступления общественно опасных последствий. Ответственность за причинение вреда по небрежности предусмотрена потому, что лицо, имея реальную возможность предвидеть общественно опасные последствия своего поведения, не напрягает свои психические силы, чтобы дать правильную оценку своего поведения и его результатов. Следовательно, есть основания говорить об отсутствии необходимой внимательности и предусмотрительности»8.
Существуют признаки, которые отграничивают легкомыслие и небрежность друг от друга.
Так, Н.Г. Кадников утверждает, что небрежность отличается от легкомыслия отсутствием предвидения возможности наступления общественно опасных последствий. Ответственность за причинение вреда по небрежности предусмотрена за то, что лицо, обладая
реальной возможностью предвидеть общественно опасные последствия своего деяния, неправильно оценивает свои действия (бездействие) и их возможные результаты по причине невнимательности9.
А.П. Козлов в труде «Понятие преступления» выделяет пять различий легкомыслия и небрежности:
1) при легкомыслии лицо предвидит возможность совершения социально вредного деяния, при небрежности — не предвидит;
2) при легкомыслии лицо предвидит возможность наступления социально вредных последствий, при небрежности — не предвидит;
3) при легкомыслии лицо рассчитывает предотвратить преступный результат, при небрежности — нет, поскольку о результате не знает;
4) степень активности сознания различна при легкомыслии и небрежности, так как она непосредственно связана с предвидением или не предвидением результата;
5) степень должной внимательности и предусмотрительности в легкомыслии выше в связи с предвидением социально вредных последствий, в небрежности — ниже из-за непредвидения последствия10.
По мнению П.С. Дагеля и Д.П. Котова, от легкомыслия небрежность отличается тем, что «виновный не только не желает, не допускает, но и не предвидит возможности наступления общественно опасных последствий своего деяния, т.е. либо не предвидит возможности фактического наступления этих последствий, либо не предвидит их общественно опасного характера»11.
Различие заключается в том, что при легкомыслии лицо предвидит абстрактную, т.е. как в других сходных ситуациях, возможность наступления вредных последствий и поэтому осознает потенциальную опасность своих действий. При небрежности оно не предвидит возможности наступления таких последствий и не осознает даже потенциальной опасности избранного способа поведения.
Различие этих видов неосторожности также состоит в том, что при легкомыслии виновный совершает действие в надежде на предотвращение возможных последствий, а при небрежности виновному волевые усилия представляются либо полезными, либо нейтральными.
Полученные в ходе работы выводы при рассмотрении общих признаков и различий легкомыслия и небрежности как форм неосторожности, как нам представляется, помогут в выборе правильной квалификации преступления.
1 Комментарий к УК РФ / Под. ред. Н.Г. Кадникова. М.: Кн. мир, 2006. С. 70.
2 Дагель П.С, Котов Д.П. Субъективная сторона преступления и ее установление. Воронеж: Изд-во Воронежск. ун-та, 1974. С. 125.
Определение формы вины в различных составах преступлений – одна из ключевых проблем уголовного права, имеющая большое практическое значение. Особенно острой эта проблема становится, когда выбор между умыслом и неосторожностью должен быть сделан правоприменителем в условиях законодательной неопределенности и различия в позициях высших судов.
Об одном ярком примере таких ситуаций рассуждает профессор юридического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, главный редактор журнала «Уголовное право», доктор юридических наук П.С. Яни.
Заведомое нарушение правил безопасности на взрывоопасном производстве, повлекшее смерть многих людей, как неосторожное преступление
Часть 1 ст. 217 УК предусматривает ответственность за «нарушение правил безопасности на взрывоопасных объектах или во взрывоопасных цехах, если это могло повлечь смерть человека либо повлекло причинение крупного ущерба». Часть 3 статьи – за «Деяние, предусмотренное частью первой настоящей статьи, повлекшее по неосторожности смерть двух или более лиц». Максимальное наказание по части 3 – семь лет лишения свободы.
Согласно частям 3 и 4 ст. 15 УК «Преступлениями средней тяжести признаются умышленные деяния, за совершение которых максимальное наказание, предусмотренное настоящим Кодексом, не превышает пяти лет лишения свободы, и неосторожные деяния, за совершение которых максимальное наказание, предусмотренное настоящим Кодексом, превышает три года лишения свободы», «Тяжкими преступлениями признаются умышленные деяния, за совершение которых максимальное наказание, предусмотренное настоящим Кодексом, не превышает десяти лет лишения свободы».
В соответствии со ст. 78 УК «Освобождение от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности» «Лицо освобождается от уголовной ответственности, если со дня совершения преступления истекли следующие сроки: … б) шесть лет после совершения преступления средней тяжести; в) десять лет после совершения тяжкого преступления… Сроки давности исчисляются со дня совершения преступления и до момента вступления приговора суда в законную силу…».
Таким образом, вопрос о форме вины: совершено преступление умышленно либо по неосторожности – особенно актуален для тех случаев, когда после совершения преступления истекло шесть лет, а приговор по делу еще не вступил в законную силу. Расследование подобных случаев, однако, требует допроса многочисленных свидетелей, проведения сложных судебно-технических экспертиз, в общем, может вестись долго…
Вопрос о том, с какой формой вины совершается преступление, предусмотренное ч. 3 ст. 217 УК, не решается одной лишь ссылкой на указание в ней на неосторожность, поскольку если признать, что в части 1 этой статьи ответственность предусмотрена за умышленное преступление, то должны применяться правила ст. 27 УК: «Если в результате совершения умышленного преступления причиняются тяжкие последствия, которые по закону влекут более строгое наказание и которые не охватывались умыслом лица, уголовная ответственность за такие последствия наступает только в случае, если лицо предвидело возможность их наступления, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на их предотвращение, или в случае, если лицо не предвидело, но должно было и могло предвидеть возможность наступления этих последствий. В целом такое преступление признается совершенным умышленно».
Сторонами диспута приводятся доводы в пользу как умышленной, так неосторожной вины при нарушении правил безопасности, повлекшем смерть многих лиц.
В пользу умышленной формы вины
1) Логико-юридический аргумент
Соблюдение правил безопасности осуществления определенных видов деятельности, в том числе производственной, исключает причинение вреда жизни, здоровью, имуществу. Из этого очевидного соображения ряд ученых и практиков делает тот вывод, что, стало быть, несоблюдение, нарушение указанных правил, напротив, приводит к наступлению названных последствий. Причем приводит либо неизбежно, либо с высокой степенью вероятности – иное и не может следовать, полагают они, из собственно факта и смысла существования указанных правил.
Дальше они рассуждают так: лицо, на которое возложено соблюдение правил безопасности, заведомо нарушая требования обеспечения безопасности, не может не понимать, а, значит, безусловно осознает (то есть это, по их мнению, даже не нуждается в доказывании!), что
а) между допущенным нарушением, следующей за ним аварией на производстве и смертью работников имеется прямая причинная связь (и в том случае, когда нарушение – не собственно причина, а необходимое условие для наступления смертельного результата) и
б) вероятность и аварии как результата нарушения правил безопасности, и смерти как следствия аварии очень высока.
Стало быть, уполномоченное лицо никак не могло рассчитывать на то, что авария не произойдет и смерть не наступит. Из чего, заключают эти криминалисты, следует: по отношению к смерти работников, наступившей в результате аварии на производстве, которую обязано было и действительно могло предотвратить уполномоченное на соблюдение правил безопасности на данном производстве лицо, вина является умышленной.
Поскольку же а) целью уполномоченного лица смерть работников не являлась, оно ее не желало и б) их смерть такое лицо не предвидело в качестве неизбежного следствия нарушения им правил безопасности, значит, умысел виновного является косвенным, то есть соответствует содержащемуся в ч. 3 ст. 25 УК описанию: «Преступление признается совершенным с косвенным умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность наступления общественно опасных последствий, не желало, но сознательно допускало эти последствия либо относилось к ним безразлично».
И соответственно, вину уполномоченного лица нельзя трактовать как легкомыслие или небрежность, которые в законе определены так:
а) преступление признается совершенным по легкомыслию, если лицо предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение этих последствий (ч. 2 ст. 26 УК);
б) преступление признается совершенным по небрежности, если лицо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло предвидеть эти последствия (ч. 3 ст. 26 УК).
Повторю главный довод коллег (пусть они его порой только подразумевают, не умея или не считая нужным сформулировать): как сам факт наличия правил безопасности, так и адекватное восприятие уполномоченным лицом (имеющим соответствующее образование, ознакомленным с данными правилами) содержания данных правил в принципе исключают такую оценку его отношения к своему нарушению и его объективным последствиям (в виде аварии и смерти многих лиц), которая включает:
а) расчет на предотвращение этих последствий, и
б) непредвидение возможности их наступления.
2) Формально-юридический аргумент
В поиске формально-юридической поддержки сторонники умышленной формы вины ссылаются на то, что согласно ч. 2 ст. 24 УК «деяние, совершенное только по неосторожности, признается преступлением лишь в случае, когда это специально предусмотрено соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса», тогда как в части 1 ст. 217 УК указания на неосторожность нет. А потому деяние может быть совершено, утверждают некоторые из них, и умышленно, и неосторожно, другие же заключают – только умышленно, с косвенным умыслом.
При этом в качестве общественно опасных последствий как признаков объективной стороны деяния, предусмотренного ч. 1 ст. 217 УК, они рассматривают обстановку реальной угрозы человеческой жизни («могло повлечь смерть человека») и причинение крупного ущерба.
В пользу неосторожной формы вины
1) Логико-юридический аргумент
Несмотря на, казалось бы, обоснованность того утверждения, что несоблюдение правил должно приводить к негативным последствиям, для предотвращения которых эти правила и созданы, законодатель придерживается иной логики: в ч. 1 ст. 217 УК деяние признается преступным не при собственно нарушении соответствующих правил, а лишь в том случае, если это могло повлечь смерть человека либо повлекло причинение крупного ущерба. Значит, по мысли законотворцев, само по себе нарушение совсем не обязательно приводит к соответствующим результатам.
Разница между косвенным умыслом, определяемым по отношению к названным в ч. 1 ст. 217 УК последствиям, и преступным легкомыслием состоит лишь в том, что в первом случае последствие пусть не желаемо (как при прямом умысле), но лицом допускается, лицо относится к последствию безразлично. Тогда как во втором случае оно, пусть и без достаточных к тому оснований, и самонадеянно, но все-таки рассчитывает на предотвращение этого последствия.
Можно сказать и так, что при косвенном умысле осознаваемая лицом типичность наступления вредных последствий настолько выше, что это не дает ему оснований рассчитывать на их ненаступление. При легкомыслии же осознаваемая типичность последствий существенно ниже, а потому расчет на ненаступление последствий хотя и оказался очевидно неверным, но нельзя утверждать, будто такого расчета у лица не было вовсе.
Для обсуждаемых нами случаев это выглядит так: если лицо, или другие лица, уже многократно нарушали правила безопасности, но аварии ни разу не происходили, то это убеждает его в том, что «авось и снова не рванет». Уполномоченное лицо, выражаясь языком закона, – как это ни странно звучит для некриминалиста! – хотя и предвидит возможность аварии, но не допускает такой возможности1. Не допускает именно аварии, понимая, однако, что если она все-таки произойдет, то люди, безусловно, погибнут, производство прекратится, а сам он отправится за решетку. Можно поэтому сказать, что уполномоченное лицо рискует одновременно и жизнями работников, и имуществом работодателя, и своей свободой. При этом в силу наличия правил безопасности, которые лицо заведомо нарушает, такой риск недопустим, не является извинительным обстоятельством, исключающим преступность деяния (см. ст. 41 УК).
2) Формально-юридический аргумент
2.1) Содержание ч. 2 ст. 24 УК настолько неопределенно, что в его трактовке не сошлись даже высшие суды.
По мнению Верховного Суда, исходя из положений ч. 2 ст. 24 УК РФ, если в диспозиции статьи форма вины не конкретизирована, то соответствующее преступление может быть совершено умышленно или по неосторожности при условии, если об этом свидетельствуют содержание деяния, способы его совершения и иные признаки объективной стороны состава преступления2.
Конституционный Суд, однако, высказал противоположное суждение, заключив, что если в диспозиции статьи Особенной части УК нет указания на совершение деяния по неосторожности, то предполагается, что оно может быть совершено только с умыслом.
Однако подобная трактовка положений закона, будь она воспринята судами, превратит немало, скажем, экологических преступлений (трактуемых в доктрине и практике исключительно как неосторожные) в умышленные деяния, что произведет серьезные разрушения в уголовно-правовой охране общественных ценностей, создаст очевидный хаос в правоприменении. Например, нарушение правил охраны окружающей среды при производстве работ, повлекшее массовую гибель животных либо иные тяжкие последствия (ст. 246 УК, форма вины не указана, до 5 лет лишения свободы) нельзя будет различить с экоцидом, то есть массовым уничтожением растительного или животного мира и т.д. (ст. 358 УК, форма вины не указана, до 20 лет лишения свободы). Тогда как при полном совпадении всех признаков преступных деяний виновному придется вменять существенно менее тяжкий состав преступления в силу ч. 3 ст. 49 Конституции («неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого»).
Применительно же к нашему случаю признание предусмотренного ч. 1 ст. 217 УК деяния умышленным в силу того, что здесь отсутствует прямое указание на неосторожность, приведет к неразрешимому формально-логическому противоречию: если лицо, нарушая правила безопасности, создает тем самым состояние реальной угрозы жизни и его отношение к этой угрозе характеризуется умыслом, то и реализация данной угрозы, то есть смерть человека или нескольких лиц не может не охватываться его умыслом, хотя бы косвенным.
Однако законодатель исходит из того, что смерть при совершении предусмотренного ст. 217 УК деяния может наступить только по неосторожности. Значит, признание основного состава обсуждаемого преступления умышленным породит лишенную логики конструкцию: хотя уполномоченное лицо смерти других лиц не желало и не допускало (или допускало, но рассчитывало на предотвращение), тем не менее, желало или вполне допускало создание в результате нарушения им правил безопасности такой ситуации, в которой смерть становилась вполне реальным, непредотвращаемым фактом.
Сказанное означает, что:
- если отношение уполномоченного лица к смерти человека является умышленным, то квалифицирующее то же самое деяние смерть человека, многих лиц (части 2 и 3 статьи) не может быть определена в законе как последствие, которое может наступить только по неосторожности;
- и наоборот, признание в законе смерти человека, многих лиц общественно опасным последствием, причиняемым в результате нарушения правил безопасности только по неосторожности, исключает определение формы вины лица по отношению к созданию обстановки реальной угрозы жизни человека, многих лиц, то есть реальной угрозы наступления их смерти, как умышленной.
То, что законодатель не рассматривает преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 217 УК, как совершенное с умыслом, пусть и с косвенным, с очевидностью следует из сопоставления санкций этой нормы и тех норм, которые предусматривают ответственность за умышленное (в том числе с косвенным умыслом) причинение последствий, названных в ч. 1 ст. 217 УК.
Общественно опасными последствиями преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 217 УК, являются: а) создание реальной опасности наступления смерти человека либо б) причинение крупного ущерба. Умышленное создание реальной опасности наступления смерти человека может являться признаком, в частности, объективной стороны покушения на убийство, оконченного причинения тяжкого вреда здоровью (по признаку опасности для жизни человека), покушения на причинение такого вреда. Однако даже в последнем случае с учетом требований ст. 66 УК самое нестрогое наказание может достигать 6 лет лишения свободы4, тогда как в качестве санкции за преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 217 УК, лишение свободы вообще не предусмотрено. Умышленное причинение крупного ущерба вне зависимости от вида умысла предусмотрено ст. 167 УК, даже часть первая которой предусматривает лишение свободы.
Таким образом:
а) если бы частью 1 ст. 217 УК ответственность предусматривалась и за совершенное с косвенным умыслом преступление, то,
б) поскольку дополнительным признаком, конкретизирующим действия (бездействие), повлекшие наступление указанных в этой части последствий, является нарушение специальных правил (правил безопасности),
в) это обстоятельство должно было бы влечь установление в ч. 1 ст. 217 УК более строгой (во всяком случае, не менее строгой!) ответственности за причинение таких последствий, нежели это предусмотрено в ст. 105, 111, 167 УК.
В действительности же мы видим прямо противоположное, и это является очевидным свидетельством того, что частью 1 ст. 217 УК ответственность за совершение умышленного преступления, в том числе совершенного с косвенным умыслом, не предусмотрена.
Итак, а) преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 217 УК, может быть только неосторожным, и б) предусмотренное данной статьей преступление является неосторожным вне зависимости от того, было ли собственно нарушение правил безопасности заведомым.
Поскольку же ст. 27 УК рассчитана лишь на те случаи, когда основной состав преступления является умышленным, стало быть, к ст. 217УК содержащиеся в ст. 27 УК положения применены быть не могут. Следовательно, преступления, предусмотренные ч. 2 или ч. 3 ст. 217 УК, в целом относятся к неосторожным преступлениям.
А раз преступления, предусмотренные ч. 3 ст. 217 УК, являются неосторожными, то в силу ч. 3 ст. 15 УК эти преступные деяния относятся к категории преступлений средней тяжести.
Данный вывод соответствует подходу, выраженному в перечне № 5, введенном в действие Указанием Генпрокуратуры России № 797/11, МВД России № 2 от 13.12.2016: преступления, предусмотренные ст. 217 УК, отнесены в этом документе к категории преступлений средней тяжести.
Назарова Л.В.
ВОПРОСЫ ОПРЕДЕЛЕНИЯ НЕОСТОРОЖНОЙ ФОРМЫ ВИНЫ В НЕКОТОРЫХ СОСТАВАХ ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПО УК РФ
На страницах юридических журналов все чаще стали появляться статьи, посвященные юридической технике изложения нормативных правовых актов. И это неслучайно. Далеко не всегда можно однозначно выявить волю законодателя в том или ином нормативном правовом акте, в связи с чем не всегда достигаются и цели закона. В определенной мере это связано с тем, что законодателем нередко не выдерживаются правила законодательной техники при подготовке нормативного акта.
В специальной литературе отмечается, что юридическая техника — это
«совокупность правил, приемов, способов и средств разработки, оформления,
систематизации, толкования и применения наиболее совершенных по форме
и содержанию нормативных правовых актов и других юридических
документов» . По мнению Г.И.Денисова, «недооценка
структурно-композиционного построения, внешнего оформления,
требований логики, стиля изложения ведет к декларативности,
противоречивости, неясности правовых актов, что создает благоприятные
возможности для различных манипуляций с ними и, в конечном итоге, — к
снижению уровня законности и правопорядка» . С этим
утверждением трудно не согласиться. Как инструмент передачи официальной
информации язык закона должен отвечать основным требованиям простоты,
четкости, недвусмысленности. Д.А. Керимов отмечает: «Одно из основных
требований, предъявляемых к законодательному языку — его ясность. Закон
должен быть доступен населению, что достигается, прежде всего, простотой
словарного запаса, которым пользуется законодатель. Незнание закона… не
является основанием для его несоблюдения. Но чтобы закон выполнялся, он
должен быть доступен всем тем, к кому обращен» .
Ясность закона способствует «укреплению законности, внедрению четких
юридических начал во все сферы общественной жизни, что служит
необходимой предпосылкой становления правового государства, усиления авторитета законодательства и чувства законности в сознании людей» .
С учетом изложенного обратим свое внимание к нормам Уголовного кодекса РФ. Пожалуй, уголовный закон любого государства — самый серьезный нормативный акт, который должен отвечать не только основным правовым идеям страны, но и основным нормам юридической техники. «Буква» данного закона способна кардинальным образом повлиять на судьбу человека, ведь на основании норм Уголовного кодекса может быть ограничено право на свободу, а в некоторых случаях и на жизнь. Такие формулировки, как «казнить нельзя помиловать» в уголовном законе не допустимы. И только последовательное и единообразное применение тех или иных юридических терминов ведет к уменьшению случаев ошибок в квалификации. Вместе с тем иногда законодатель описывает составы преступлений не полностью, опуская характеристику некоторых его признаков. В ряде случаев это является вполне обоснованным, поскольку применение уголовного закона должно быть системным, то есть с учетом требований Общей и Особенной частей УК. Именно в Общей части УК содержится знание о субъекте преступления, возрасте уголовной ответственности, вменяемости и т.п. Но нередко такие приемы оставляют двусмысленной конкретную норму Особенной части УК, которая по своей юридической природе не должна быть таковой.
В рамках данной проблемы нас интересуют вопросы изложения уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за неосторожные преступления.
Надо отметить, что законодатель использует различные способы конструирования составов неосторожных преступлений. Одним из них является прямое указание на неосторожную форму вины в названии статьи. Однако подобных статей в УК крайне мало. И их можно сгруппировать следующим образом:
1) в одних случаях законодателем используется непосредственно термин «неосторожность»: статья 109 УК «Причинение смерти по неосторожности», статья 118 УК «Причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности», статья 168 УК «Уничтожение или повреждение имущества по неосторожности», статья 347 УК «Уничтожение или повреждение военного имущества по неосторожности»;
2) в других случаях в названии статьи указывается конкретный вид неосторожности, а именно: небрежность в статье 224 УК «Небрежное хранение огнестрельного оружия». Сюда можно отнести и статью 293 УК «Халатность», поскольку в самой статье она определяется как «неисполнение или ненадлежащее исполнение должностным лицом своих обязанностей вследствие недобросовестного или небрежного отношения к службе».
Другим способом можно назвать указание на неосторожную форму вины непосредственно в диспозиции статьи Особенной части УК. К таким составам преступлений можно отнести статью 124 УК «Неоказание помощи больному», которая изложена следующим образом: «1. Неоказание помощи больному без уважительных причин лицом, обязанным ее оказывать в соответствии с законом или со специальным правилом, если это повлекло по неосторожности причинение средней тяжести вреда здоровью больного.». К этой группе относятся изложенные аналогичным способом составы неосторожных преступлений, предусмотренных статьями 143, 216, 218, 219, 235, 236, 249, частью 1 и частично частью 2 статьи 261, статьями 263, 264, 266, 267, 268, 269, 284, 348, 349, 350, 351, 352 УК РФ.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
В данных составах законодатель указывает на неосторожное отношение только к последствиям совершенных деяний (действий или бездействий). Отношение же к действиям уголовно-правового значения не имеет, поскольку если вредные последствия не наступили, то в действиях лица нет состава преступления.
Такой способ формулирования неосторожных составов преступлений,
где имеет место точное указание на форму вины, исключает возможность
привлечения к уголовной ответственности по конкретной статье лиц, в чьих действиях данная форма вины не установлена. Подобные нормы просты в применении, не допускают двоякого толкования и, как следствие, максимально обеспечивают соблюдение принципа виновной ответственности в уголовном судопроизводстве.
Между тем в Особенной части остаются такие составы, которые, как указывается в литературе, могут быть совершены как умышленно, так и по неосторожности. Данное утверждение отражает существующую правовую действительность, но необходимо внести ясность в правомерность такого утверждения. Отметим, что очень часто в различных комментариях к одним и тем же статьям УК можно обнаружить разный подход к толкованию воли законодателя по отношению к заложенной в составе преступления форме вины, что говорит о двусмысленности такой нормы закона ..
В соответствии с частью 2 статьи 2 УК РФ Кодекс определяет, какие опасные для личности, общества и государства деяния признаются преступлениями. Следовательно, устанавливая уголовную ответственность за совершение определенных деяний и вред, который они влекут или могут повлечь, законодатель четко должен знать при наличии какой именно формы вины он считает такие деяния общественно опасными для личности, общества и государства, то есть при какой форме вины конкретные деяния признаются преступлением. Между тем получается, что о возможной форме вины правоприменитель только догадывается, доходит путем определенных умозаключений. Всегда ли воля законодателя определяется точно? К сожалению, далеко не всегда. Например, такое преступление, как доведение до самоубийства (статья 110 УК РФ) в юридической литературе достаточно долго вызывало большие споры относительно формы вины. Ранее оно предусматривалось статьей 107 УК РСФСР и в научно-практических комментариях отмечалось, что доведение до самоубийства возможно как по неосторожности, так и с косвенным умыслом .
В настоящий момент данное преступление относят к числу умышленных, но это связано с изменениями, внесенными в статью 24 УК РФ . Кроме того, к числу таких составов можно отнести и статью 121 УК РФ «Заражение венерической болезнью»: в одних случаях отмечается, что оно возможно с прямым или косвенным умыслом либо по неосторожности в виде преступной небрежности , в других случаях утверждается, что преступление предполагает только наличие прямого или косвенного умысла . Разные комментарии дают авторы указанных здесь источников и относительно формы вины в статье 251 УК «Загрязнение атмосферы». Это далеко не весь перечень составов, где законодатель четко не обозначил форму вины.
Надо отметить, что для определения воли законодателя относительно формы вины в конкретном составе преступления можно обратиться к нормам Общей части УК РФ, дающим определение форм вины и определяющим случаи привлечения к уголовной ответственности за совершение преступления по неосторожности. Обращение к Общей части УК можно назвать третьим способом, которым определяются конкретные составы неосторожных преступлений. В частности, часть 2 статьи 24 УК РФ в первоначальной редакции была призвана поставить разрешить споры относительно субъективной стороны в тех составах, в которых не удалось ее отразить в конкретной статье Особенной части УК РФ. Данная норма позволяла привлечь к уголовной ответственности за совершенное по неосторожности деяние только в случае, когда это было специально предусмотрено соответствующей статьей Особенной части УК. Отношение к этой норме было неоднозначным. В юридической литературе отмечалось, что составы, традиционно относящиеся к неосторожным преступлениям, в соответствии с частью 2 статьи 24 УК РФ стали признаваться только умышленными (составы нарушения определенных правил).
Новая редакция части 2 статьи 24 УК звучит следующим образом: «Деяние, совершенное только по неосторожности, признается преступлением
лишь в случае, когда это специально предусмотрено соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса». Теперь «маятник качнулся» в сторону возможности отграничения только умышленных преступлений в отличие от тех, в которых можно предположить как умышленную, так и неосторожную форму вины . В настоящее время в юридической литературе по-разному комментируется роль части 2 статьи 24 УК РФ. В связи с этим, хотелось бы услышать мнение профессиональных лингвистов относительно ее формулировки, поскольку на наш взгляд данная норма не отличается четкостью и логичностью изложения, однозначностью восприятия в связи с чем сама не может служить точным «ориентиром» в вопросе об установлении формы вины в конкретных составах преступлений.
Исследуя проблему определения формы вины в экологических
преступлениях, Н.А.Лопашенко отмечает, что указание на форму вины
отсутствует в таких составах, как нарушение правил охраны окружающей
среды при производстве работ (ст. 246 УК), нарушение правил безопасности
при обращении с микробиологическими либо другими биологическими
агентами или токсинами (ч. 1 ст. 148 УК), порча земли (ч.ч. 1 и 2 ст. 254 УК),
нарушение правил охраны и использования недр (ст. 255 УК), нарушение
правил рыбных запасов (ст.257 УК) и др. По мнению автора, «согласно
измененной редакции ч. 2 ст. 24 УК все перечисленные преступления могут
быть совершены как умышленно, так и по неосторожности. Внося изменения
в ст. 24 УК в 1998 г., законодатель одновременно изменил форму вины
только в ст. 249 и в ч. 2 ст.251 УК, специально указав на неосторожное
отношение виновного к последствиям» . Анализируя
ответственность за экологические преступления, автор приходит к выводу, о
том, что позиция законодателя относительно общественной опасности таких
преступлений крайне непоследовательна .
Очевидно, что этому «способствует» не только отсутствие единой позиции
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
законодателя по данной конкретной части уголовного закона (экологические
преступления), но и в целом тот факт, что важный вопрос о форме вины во
многих составах преступления не решен самим законодателем. Между тем необходимо учесть, что если конкретный состав преступления изначально задумывался с определенной формой вины, например, с умыслом, то при установлении неосторожного отношения лица к совершенному им деянию исключается его привлечение к уголовной ответственности. Двоякое толкование таких составов не допустимо, поскольку цена вопроса высока.
Таким образом, надо признать, что стандартность изложения норм права, как универсальное требование юридической техники, в Особенной части УК РФ выдерживается не всегда: составов, в которых точно не определена форма вины, в УК РФ достаточно много. При этом мы не можем и не должны считать явные пробелы уголовного закона «задумкой законодателя». Все изложенное свидетельствует о несовершенстве уголовного законодательства, предусматривающего уголовную ответственность за неосторожные преступления. В связи с этим есть необходимость определения единого подхода к определению формы вины в целом ряде составов преступлений с тем, чтобы исключить возможность двусмысленного токования закона.
Литература
Денисов Г.И. Юридическая техника: теория и практика // Журнал Российского права. — 2005. — № 8.
Керимов Д.А. Законодательная техника. Научно-методическое и учебное пособие. — М.: Издательская группа НОРМА — ИНФРА — М, 1998.
Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР / Ред. Грачев О.В. — М.: Товарищество «Российские промышленники», 1992.
Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. В.М.Лебедев. — М.: Юрайт-Издат, 2005.
Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. В.И.Радченко, науч. ред. А.С.Михлин. — М.: Спарк, 2000.
Нурисламов Р.Р. Неопределенность форм вины в отдельных составах преступлений как дефект законодательной техники // Соискатель. — 2004.- № 1.
НЕОСТОРОЖНОСТЬ — самостоятельная форма вины. Преступлением, совершенным по неосторожности, признается деяние, совершенное по легкомыслию или небрежности. Неосторожная вина возможна при совершении преступлений с материальным составом.
Преступление признается совершенным по легкомыслию, если лицо предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение этих последствий.
Преступление признается совершенным по небрежности, если лицо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло предвидеть эти последствия. При совершении преступления по легкомыслию субъект, как и при косвенном умысле, предвидит возможность наступления общественно опасных последствий.
Однако при косвенном умысле он, не желая их наступления, допускает их или относится к их наступлению с безразличием, а при легкомысленной вине лицо рассчитывает самонадеянно на их предотвращение, В волевом моменте небрежности выделяются два критерия: объективный и субъективный.
К объективному критерию небрежности относится то, что лицо при внимательности и предусмотрительности должно было предвидеть возможность наступления последствий. Данная обязанность может основываться на законе, должностном статусе, профессиональных функциях. Необходимо также установить, имело ли лицо в данном случае реальную возможность предвидеть наступление последствий, что определяется особенностями ситуации, в которой совершается преступление, индивидуальными качествами данного лица.
Объективный критерий может обусловливаться родом деятельности человека, его опытом, знаниями.
Субъективный критерий выражается в том, что лицо при необходимой внимательности может предвидеть общественно опасное последствие и предотвратить его.
Способность предвидеть последствия у людей неодинакова и определяется уровнем образования, особенностями психики, наличием жизненного опыта, состоянием здоровья. Единство объективного и субъективного критерия свидетельствует о наличии небрежности. Если отсутствует хотя бы один из критериев, то исключается сама небрежность как форма вины.
По общему правилу, преступления с неосторожной формой вины менее опасны, чем умышленные преступления, так как лицо вообще не имеет намерения совершить деяние.
Наиболее часто неосторожная форма виры является результатом нарушения каких-то правил или инструкций (например, инструкций по технике безопасности), что влечет наступление общественно опасных последствия, которые превращают проступок в преступление.
Отличие небрежности от легкомыслия проводится по волевому и интеллектуальному моменту: при легкомыслии лицо сознает общественно опасный характер деяния и предвидит возможность наступления вредных последствий; при небрежности — не сознает и не предвидит.
Волевой момент легкомыслия выражается в том, что лицо самонадеянно рассчитывает на предотвращение вредных последствий при отсутствии достаточных к тому оснований; при небрежности лицо не предпринимает никаких волевых усилий для предотвращения вредных последствий, оно не реализует возможность предвидения наступления последствий и возможность их предотвращения.
Большая юридическая энциклопедия. – 2-е изд., перераб. И доп. – М., 2010, с. 328.