Ваучер это приватизационный чек

Не секрет, что процесс разгосударствления в 90-х годах или как потом его лукаво подменили термином «приватизация», вызывает недоумение у подавляющего большинства граждан России, а также обоснованные вопросы у множества профессиональных специалистов в этой области.
По сути, всё свелось к глобальной фальсификации и обману всего населения страны. Процедура разгосударствления общегосударственного имущества и средств производства была подменена банальной раздачей населению так называемых ваучеров, которые должны были стать ценной бумагой номиналом 10 000 неденоминированных рублей за штуку, но по факту оказались никчёмной бумагой. Один ваучер тогда приравнивался к двум бутылкам водки.
1 июля 1991 года Законом » Об основных началах разгосударствления и приватизации предприятий» была подготовлена почва для масштабного передела общенародной (по Конституции СССР) собственности в пользу союзной номенклатуры. Однако, распад СССР не позволил этим планам осуществиться в полном масштабе и приватизация активов бывшего СССР происходила, в основном, под контролем руководств бывших советских республик.
Приватизация В России проходила с начала 1990-х годов (после распада СССР) и связывают её прежде всего с именами Гайдара и Чубайса, занимавшими в то время ключевые позиции в правительстве. В результате приватизации появились люди с огромными состояниями (олигархи).
на фото Анатолий Чубайс

Приватизационный чек эпохи приватизации в России
Ваучерная приватизация, проводилась в 1992—1994 гг. Ей предшествовали законодательные акты Верховного Совета РСФСР, принятые летом 1991 года, которые предусматривали выкуп государственных предприятий и их преобразование предприятия в акционерные общества. Для упорядочения приватизации был принят закон «Об именных приватизационных счетах и вкладах в РСФСР», согласно которому каждый гражданин России получал именной приватизационный счет, на который должны были зачисляться денежные суммы, предназначенные для оплаты приватизируемого государственного имущества. Закон не разрешал продажу приватизационных вкладов другим лицам. Этот закон, однако, не был осуществлен, и вместо него была проведена ваучерная приватизация.

Практическим руководством к приватизации служили Указы Президента РФ «Об ускорении приватизации государственных и муниципальных предприятий» (29 декабря 1991 г.), «Об ускорении приватизации государственных и муниципальных предприятий» (29 января 1992 г.), «Об организационных мерах по преобразованию государственных предприятий, добровольных объединений государственных предприятий в акционерные общества» (1 июля 1992 г.), «О введении в действие системы приватизационных чеков в Российской Федерации» (14 августа 1992 г.), «О Государственной программе приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации» (24 декабря 1993 г.).
Ваучерная приватизация была противоречива, так как ее лозунги (создание эффективного собственника, повышение эффективности предприятий, создание социально ориентированной рыночной экономики) расходились с практикой. По мнению экономистов, практика победила идеологию. Участники приватизации не обладали равными правами. Так, работникам предприятий предоставлялись льготы при приобретении акций этих предприятий, граждане же, не занятые в производстве (медицинские работники, ученые, учителя) такими льготами не обладали.
Летом 1992 г. была введены ваучеры (приватизационные чеки), которые бесплатно раздавались населению и теоретически могли быть обменены на долю в акциях того или иного предприятия. Практически большинство ваучеров было скуплено различными спекулянтами и большинство граждан РФ в приватизации не участвовали.
Номинальная стоимость ваучера составляла 10 тысяч рублей. Имущество предприятий страны было оценено в 1400 миллиардов рублей, и на эту сумму были изданы ваучеры. По утверждению главы Госкомимущества Чубайса, руководившего приватизацией, на один ваучер можно было приобрести два автомобиля «Волга». Реальная стоимость ваучера оказалась равной цене двух бутылок водки.
В работе по приватизации Чубайсу активно помогали иностранные консультанты. В частности, в команде Чубайса состоял гарвардский профессор Андрей Шлейфер — выходец из СССР, эмигрировавший в США в 1976 году. В 2005 году, уже в Америке, он был обвинен в использовании служебного положения в целях личной наживы (так называемый «конфликт интересов» по американскому законодательству), но суд признал его виновность лишь в «нарушении контракта» и обязал выплатить многомиллионный штраф. Деятельность Шлейфера в России подробно описана в статье Дэвида МкКлинтика «Как Гарвард потерял Россию», опубликованной в 2006 году в журнале «Инститюшенал Инвестор». Сам Шлейфер считал свою миссию не столько экономической, сколько политической, утвеждая:
(Западная) помощь сможет изменить соотношение политических сил таким образом, чтобы реформаторы свободного рынка смогли одолеть своих противников… Помощь реформам нужна не потому, что она непосредственно поднимает экономику — для этого она слишком мала — а потому, что она помогает реформаторам выиграть политические сражения.
Бывший министр экономики экономист Андрей Нечаев так прокомментировал ваучерную схему:
С точки зрения применявшейся модели приватизации номинал ваучера не имел никакого значения. Ваучер определял лишь право что-то купить при приватизации. Реальная его стоимость зависела от конкретной приватизационной ситуации на конкретном предприятии. Где-то на ваучер можно было получить 3 акции, а где-то — 300. В этом смысле на нем можно было написать и 1 рубль, и 100 тысяч рублей, что не изменило бы его покупательную способность ни на йоту. По-моему, идея снабдить эту ценную бумагу номиналом принадлежала Верховному совету. Чтобы придать номиналу хотя бы какую-то рациональную основу, решили привязать его к стоимости основных фондов на душу населения.
Такой порядок приватизации оказался выгоден так называемым «красным директорам», то есть руководителям предприятий, получившим эти должности в советские времена. Директора стали владельцами своих предприятий, так как они имели возможность скупить контрольные пакеты акций.
Основная масса населения не знала, что делать с ваучерами, поэтому их стали продавать скупщикам. Цена ваучеров стремительно падала, упав до 3—4 тысяч рублей к маю 1993 года. С целью помочь реализации ваучеров создавались чековые инвестиционные фонды, обменивавшие ваучеры на акции разнообразных компаний.
Хотя предполагалось, что в результате ваучерной приватизации в России образуется средний класс, ее итогом стало значительное расслоение общества.
Во многом приватизация в России повторила историю приватизации церковных земель во Франции во времена Французской Революции. На тот момент земли церкви были конфискованы и на основе этих земель (позже к списку земель добавились бывшие имения иммигрантов и земли принадлежавшие короне) были выпущены ассигнации которые в последствии начали использоваться как деньги. Земли в последствии были распроданы на аукционах в которых зажиточные крестьяне и буржуа имели преимущество перед бедными крестьянами, что, как и в России, привело к расслоению общества.
Залоговые аукционы
Следующий этап российской приватизации был связан с т.н. «залоговыми аукционами”, в результате которых значительные объёмы российских промышленных предприятий и предприятий добывающей отрасли сосредоточились в руках узкой группы лиц позднее названных «олигархами”. В целом процессы приватизации скомпрометировали саму идею в глазах большинства граждан России, т.к. перераспределение собственности выглядело с их точки зрения неадекватным и не имеющим внятной мотивации.
Залоговые аукционы проводились по официальной версии с целью пополнения государственного бюджета. На практике необходимость срочного пополнения бюджета (т.е. его острый дефицит) была организована путём выдачи не обеспеченных активами государственных днежных займов будущим олигархическим группировкам. Полученные средства были использованы олигархами для участия в аукционах, а кредиты так и не были возвращены государству в полном объёме.
То есть, было организовано и проведено мега глобальное мошенничество при самом активном соучастии государства.
В результате этих аукционов-мошенничества государственная собственность была передана в руки олигархов по беспрецедентно низкой цене.
Залоговые аукционы были предприняты в 1995 году с целью пополнения государственной казны. Правительство планировало получить деньги, приватизировав часть государственных предприятий. Идею аукционов с целью для пополнения бюджета выдвинул Владимир Потанин, возглавлявший «ОНЭКСИМ-банк». Инициативу поддержал Анатолий Чубайс, который в то время был вице-премьером и зам. председателя правительства Егор Гайдар. Курировал проведение аукционов глава Госкомимущества Альфред Кох.
Вдадимир Потанин

Анатолий Чубайс

Егор Гайдар

Альфред Кох

На продажу были выставлены самые доходные компании. Аукционы назывались залоговыми, так как, в отличие от обычных аукционов, компании не продавались, а отдавались в залог. Однако, выкуплены обратно они не были. По мнению большинства экспертов были выставлены чрезвычайно заниженные цены. Конкурс на аукционах был очень низкий. Это произошло потому, что многие потенциальные покупатели к ним не были допущены. Во многих случаях в конкурсе участвовало несколько фирм, принадлежавших одному и тому же человеку или группе лиц. Более того, госпредприятия зачастую покупались не за собственные деньги, а за деньги, взятые как бы в кредит у государства.
В результате залоговых аукционов появились олигархи-миллиардеры (Березовский, Ходорковский, Абрамович и другие).
Последствия
В целом приватизация скомпрометировала себя в глазах простых людей. Россияне просто не знали как поступать с приватизационными чеками, зачастую в условиях гиперинфляции они обменивались на более «ценное» — деньги, продукты питания, бутылку водки. Обыватели, выражая своё негативное отношение к приватизации, часто цитировали по этому поводу известное высказывание Бориса Ельцина — «Во всём виноват Чубайс!»
кое что взято
Фонд «Общественное мнение» 20.01.2005 провёл среди населения страны исследование на тему: Анализ процессов приватизации государственной собственности в Российской Федерации за период 1993-2003 годы.
Опрос населения в 100 населенных пунктах 44 областей, краев и республик России. Интервью по месту жительства 15-16 января 2005 г.. 1500 респондентов. Дополнительный опрос населения Москвы — 600 респондентов. Статистическая погрешность не превышает 3,6%.

Приватизация, начавшаяся в России более десяти лет назад, породила, помимо прочего, проблему легитимности отношений собственности в нашей стране, остающуюся актуальной и сегодня. Почти две трети россиян (64%) считают, что приватизационные сделки в большинстве случаев проводились с нарушением закона, и лишь 9% – что они, как правило, осуществлялись по закону. Такое распределение мнений весьма устойчиво: в 1998 году первую точку зрения разделяли 63%, вторую – 6% участников опроса.
К тому же российские граждане отнюдь не уверены, что приватизация оказалась оправданной и в чисто экономическом отношении. Только 16% респондентов считают, что приватизированные предприятия работают лучше оставшихся в собственности государства.

Ровно 25 лет назад 1 октября 1992 года Сбербанк начал выдачу ваучеров — приватизационных чеков. Каждый россиянин мог прикупить «кусочек родины», но стать полноценными собственниками мало у кого получилось. Авторы экономической политики тех лет говорят, что приватизация была вынужденной мерой и преследовала цель создать класс частных собственников, чтобы гарантировать невозврат страны к коммунизму.

Приватизация госсобственности на самом деле стартовала не 1 октября 1992 года, а еще летом 1991 года. Был принят закон «Об именных приватизационных счетах и вкладах в РСФСР».

Каждому гражданину России Сбербанк должен был открыть именной приватизационный счет, на который должны были зачисляться деньги от продажи приватизируемого имущества. При этом закон не разрешал снимать средства с приватизационных вкладов другим лицам.

Однако план с приватизационными счетами не был реализован. Вместо открытия счетов населению решили раздать ваучеры. Бесплатно.

Номинальная стоимость ваучера составила 10 тыс. рублей, исходя из оценки госимущества — предприятий страны. Все активы, подлежавшие приватизации, оценили в 140 млрд руб.

Глава Госкомимущества Анатолий Чубайс говорил тогда, что на один ваучер можно будет купить два автомобиля «Волга». Эту фразу многие россияне до сих пор считают примером вопиющего обмана со стороны властей.

На самом деле купить часть госсобственности по выгодной цене могли только работники приватизируемых предприятий. Остальным, не занятым в производственной сфере, казалось, что выгоднее продать или вложить «эту бумажку» в чековый инвестиционный фонд. Эти фонды скупали за чеки акции приватизируемых предприятий.

Владельцам акций обещали большие барыши в будущем, но впоследствии большинство фондов просто исчезли, а акции предприятий достались совсем не простым гражданам.

Многие россияне вообще не представляли, что с этим ваучером делать. Цена ваучеров падала с каждым месяцем и дошла до 3-4 тысяч рублей к середине 1993 года.

От чековой приватизации сначала выиграли так называемые «красные директора» — руководители заводов и фабрик. Нередко они принуждали работников продавать свои акции, а для стимулирования этого процесса задерживали выплату зарплаты. В течение считанных месяцев некоторые персоны становились миллионерами и миллиардерами. Бывшие советские функционеры вдруг становились единоличными собственниками нескольких фабрик, заводов, яхт, пароходов.

Но поскольку «красные директора» тоже не отличались финансовой грамотностью и не очень-то желали развивать вверенный им актив, то в течение нескольких лет реальными владельцами частных заводов стали финансово-промышленные группы, нередко с криминальным прошлым.

Передел собственности сопровождался кровавыми разборками. Шальные приватизационные деньги стали питательной средой для появления класса олигархов. В последующем приватизационные деньги осели в инвесткомпаниях и частных банках, зарегистрированных в офшорах.

Сейчас, спустя 25 лет, многие признают, что чековая приватизация была и неэффективной, и несправедливой. Государство в итоге получило благодаря приватизации $60 млрд — смехотворную сумму.

Критикам своей модели приватизации Чубайс ответил так: выбирать между честной и нечестной приватизацией тогда было невозможно. Выбор если и был, то «между бандитским коммунизмом и бандитским капитализмом».

Обсуждались и альтернативные модели выхода государства из экономики. Например, была идея постепенного выкупа собственности за средства, накопленные населением на «сберкнижках». Но правительству необходимо было быстро провести приватизацию, пополнить казну и не дать развалиться государству.

Какие последствия ваучерная приватизация имела для граждан, для бизнеса и для государства — в комментариях экспертов, лично участвовавших в проведении приватизации 1992-1994 годов.

Гарантия невозврата к коммунизму

Андрей Нечаев, министр экономики России (1992-1993 годы)

Помню, мне позвонил Юрий Лужков и пожаловался: как же так, Андрей, вот я проработал столько лет, являюсь мэром столицы и мне положен один ваучер. И моей дочке – тоже один. Где справедливость? Я ему ответил: ну да, нет ее. Но вообще-то на эту проблему надо смотреть иначе.

Когда в СССР была общенародная собственность, ничего никому фактически не принадлежало. И если государство тебе дало возможность получить хоть что-то в собственность, уже неплохо.

Сам ваучер для населения ничего не стоил. Но, если я не ошибаюсь, «Сбербанк» брал с граждан 25 рублей за покупку ваучера. И сам ваучер появился только потому, что тогдашнее руководство «Сбера» сообщило правительству, что не сможет оперативно, за считанные недели или месяцы открыть для всех граждан персональные счета, да еще и обслуживать их.

Банк дал понять, что на открытие счетов и отработку всей модели потребуется несколько лет. Правительство на это не согласилось. В итоге взяли за основу чешскую модель — чек (ваучер), их и раздали населению.

Номинально ваучер стоил 10 тысяч рублей. Но на нем можно было написать любую цифру — 5 тысяч, 15 тысяч. Это была идея Анатолия Чубайса: он говорил, что у нас народ, советский народ привык к цифрам. Нельзя выпускать госбумагу без указания ее стоимости. Это была плохая идея.

На самом деле стоимость ваучера определялась тем, куда ты ее вложил. Если купил, например, акции «Газпрома», то оказался в выигрыше. Если отнес в какой-нибудь приватизационный фонд, то в итоге прогорел, скорее всего. Менеджмент и трудовые коллективы «Газпрома» неплохо заработали в итоге.

Я вложил свой ваучер в Московский НПЗ. Позже продал эти акции за какую-то сумму. Ну, я понимал, что миллионером не стану. Невозможно в принципе было всем стать миллионером при том количестве собственности, которая была выставлена на приватизацию.

Чубайс, помню, агитировал, чтобы подогреть интерес к приватизации, что за ваучер можно купить два автомобиля «Волга». Неудачно агитировал.

При всех многочисленных претензиях к ваучерной приватизации она в значительной степени дала старт развитию бизнеса в России. В стране появилась частная собственность. А это гарантировало невозврат к коммунизму.

Приватизация с точки зрения интересов государства была вынужденной мерой. После распада СССР, последовавшего за этим экономического коллапса, после путча гэкачепистов не было другого варианта выйти из того положения.

Издержек в той приватизации было много, конечно, но идеальных моделей приватизации в принципе не бывает. А у нас и времени толком не было. Маргарет Тэтчер за 10 лет провела приватизацию 600 предприятий в Великобритании, и за это ее как только не склоняли в прессе. А мы ускоренно были вынуждены приватизировать тысячи заводов и фабрик.

Честным не досталось ничего

Сергей Календжян, доктор экономических наук, сокурсник по МГУ Андрея Нечаева и Егора Гайдара

Когда правительство затеяло большую приватизацию, о последствиях для бизнеса или для граждан думали меньше всего. Важно было сохранить государство, стоявшее на грани экономического краха.

К этому времени, после десятилетий советской власти, бизнеса в стране не было, если не считать подпольных артелей, цеховиков.

Так что к приватизации ни граждане, ни бизнес, а точнее те работники, которые были заняты на государственных предприятиях, не были готовы.

И кто их в этом обвинит? Да, граждане не имели финансовой грамотности. Подавляющее большинство понятия не имело, что делать с этой бумажкой — ваучером.

Я помню, что часть денег потратил на покупку акций «Газпрома», «Регионнефтегаза» и на акции магазина «Березка», торговавшего за валюту импортными товарами, не доступными за рубли. Мне казалось, что это выгодное вложение, но «Березка» обанкротилась вместе с моей мини-долей. Еще меня окучивали фонды, предлагавшие продать акции. Я в итоге так и сделал спустя несколько лет. Выручил какую-то смешную сумму. Сколько именно, не могу даже вспомнить.

В общем, вся эта приватизация прошла мимо меня фактически. Как и большинства граждан.

Конечно, у россиян осталась обида. Получилось так, что если ты честно трудился, жил на зарплату, ты ничего стоящего не мог купить, никакой собственности за эти ваучеры.

Большинство россиян, вчерашних советских граждан, в итоге осознало, что вот они работали-работали при социализме, строили заводы и фабрики, прокладывали дороги, учили детей, а когда им сказали — возвращайтесь в капитализм, получите свою собственность обратно, то они остались не при делах.

То есть фундамент нового строя был заложен на костях обманутых людей. Если посмотрите статистику суицидов тех лет, очень много было таких случаев, когда глава семейства сводил счеты с жизнью, не имея возможности прокормить семью.

На этот аргумент обычно возражают так: если бы не провели приватизацию, то на фоне голода началась бы гражданская война, и жертв было бы несравнимо больше. Да, наверное, так могло быть. Но возникает другой вопрос: а почему ситуацию в экономике довели до такого состояния?

Не было внятной оценки собственности

Елена Иванкина, член российского подразделения International Real Estate Federation (FIABCI)

Приватизацией в России были недовольны практически все. Люди не стали собственниками своей страны. Уверена, 90% населения сейчас не сможет даже вспомнить, куда они дели ваучеры. Я, например, не помню. Наверное, продала какому-нибудь фонду.

У меня в то время, как и у большинства населения, не было денег на самое необходимое, и мне приходилось преподавать в семи разных вузах, в том числе я читала лекции на английском языке, чтобы поддержать прежний уровень жизни. Сейчас даже вспоминать страшно это время.

Власти, начиная приватизацию, очень торопились и не создали условий для граждан, которые хотели бы участвовать в бизнесе. В странах соцлагеря, в Чехии, например, рядовые граждане смогли стать за ваучеры владельцами кафе, магазинчиков, парикмахерских. В России же приватизировать можно было только крупные компании федерального и регионального уровня.

Приватизация была организована крайне неудачно. Не было внятной оценки той собственности, которую выставляли на приватизацию.

Оценку мелкого и среднего бизнеса вообще никто не проводил, а оценка крупных заводов все время была предметом споров. И вообще, оценка возможна лишь в рыночных условиях, а рынка в классическом понимании в начале 90-х просто не существовало.

По-настоящему об оценке собственности власти задумались только уже после старта ваучерной приватизации, в 1993 году, с подачи Всемирного банка.

Неудивительно, что почти весь нынешний олигархат вырос из ваучерной приватизации 90-х. Тогдашняя приватизация была временем возможностей для людей молодых, грамотных и с деньгами.

Я восхищаюсь теми, кто понимает, из чего можно делать деньги: Потаниным, Мордашовым, Прохоровым… Я такой способностью не обладаю. Пыталась пойти в бизнес — создала фирму по купле-продаже земельных участков. Вложила собственные средства. А партнер искал клиентов. И быстро «кинул на деньги».

Некоторые дивиденды получают до сих пор

Андрей Марголин, проректор РАНХиГС

Понимая, что никаких двух машин «Волга» на свой ваучер не получу, я его никуда не вложил. Хотя семейному человеку было тяжело жить в те времена на полторы ставки доцента, оставил ваучер в качестве сувенира на память.

В моей коллекции ваучер занял достойное место рядом с талонами на водку и на сахар. Это свидетельство нашей истории и, уверен, что такие времена больше не вернутся.

Показательно, что сейчас, говоря о приватизации, гораздо чаще, чем ваучеры, вспоминают, причем в негативном ключе, залоговые аукционы. Мне кажется, за этим стоит определенное понимание, что в начале 90-х никто до конца не знал, как правильно приватизацию проводить.

Справедливости ради надо сказать, что ваучеры получили все, и некоторые граждане, обменявшие его, например, на акции «Газпрома», определенные дивиденды получают до сих пор.

А вот залоговые аукционы были продуманной акцией, не решившей ни задачу формирования эффективного собственника, ни пополнения государственного бюджета. И поэтому их результаты до сих пор остаются «притчей во языцех».

С высоты прошедших лет понятно, что сегодня аналоги ваучерной приватизации, по сути, невозможны, а сама эта тема больше интересна историкам, чем тем, кто думает о механизмах разгосударствления экономики в настоящее время.

«Всё кругом — колхозное, всё кругом — моё!» — строчка из шуточной песни 1937 года «Зять и тёща» (композитор В. Захаров, перевод с белорусского А. Твардовского) в различных интерпретациях быстро вошла в народный список крылатых выражений. В несколько искажённом виде («вокруг» вместо «кругом») она навечно запечатлена Нонной Мордюковой в советской кинокартине «Отчий дом». Вот только к середине 80-х годов граждане самой большой страны мира придавали ей откровенно саркастический смысл. Мало кто тогда подозревал, что идея наделить народ не умозрительным, а реальным богатством родной страны уже сформировалась в верхах. Механизм бесплатного «раздела имущества» разработал Виталий Аркадьевич Найшуль ещё в 1987 году. Однако до практической реализации дело не дошло, из-за высказанных замечаний: в одну кучу смешивались предприятия различных отраслей, причём, без учёта реального состояния их основных фондов.

История появления приватизационных чеков

Лицевая сторона ваучера 1992 года

Основой будущей российской приватизации стали Законы № 1529-1 «Об именных приватизационных счетах и вкладах в РСФСР» и № 1531-1 «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в РСФСР», принятые Верховным Советом РСФСР в начале июня 1991 года. Государственного и муниципальное имущество безвозмездно передавалось гражданам России с помощью именных приватизационных счетов в Российском республиканском банке Сбербанка СССР. Для каждого счёта открывался приватизационный вклад, на средства которого гражданин мог приобретать акции приватизируемых предприятий. Здесь реализации помешали два фактора. Во-первых, Сбербанку на тот момент было практически невозможно одномоментно открыть счета для всех граждан, а затем осуществлять с них многочисленные переводы. Во-вторых, против именных счетов резко высказался Анатолий Чубайс, который считал, что эти вклады станут неликвидными, а процесс приватизации затянется из-за того, что способностями эффективного собственника обладает далеко не каждый.

Именно Чубайса назначили руководителем команды, которая разработала новую программу приватизации. Президиум Верховного Совета РСФСР в самом конце 1991 года принял её под названием «Основные положения программы приватизации в Российской Федерации на 1992 год», после чего Президент Российской Федерации Борис Ельцин утвердил её указом. До реальной приватизации пока ещё было далеко. В первую очередь провели оценку стоимости имущества российских предприятий, получив сумму в 1400 000 000 000 рублей. Её решили поделить на количество граждан Российской Федерации, составлявшее на то время примерно 140 000 000 человек. В итоге каждый россиянин оказался номинальным владельцем собственности на 10 000 рублей. Именно эта сумма появилась на лицевой стороне приватизационного чека, который предполагалось обменять на акции предприятий, подлежащих приватизации.

Указ Президента России № 914 от 14 августа 1992 года «О введении в действие системы приватизационных чеков в Российской Федерации» определил начало выдачи чеков гражданам с 1 октября. За три месяца ожидания россияне вкушали заманчивые перспективы, которые изрекали политики и экономисты со страниц газет и экранов телевизоров. Населению наиболее врезалась в память фраза Чубайса, которую можно было интерпретировать так, что каждый россиянин в скором времени легко сумеет обменять ваучер на две «Волги» (в отсутствие иномарок именно «Волга» считалась самым элитным и желанным автомобилем той поры). Сразу выяснилось, что даже эфемерная частичка собственности достанется гражданину «не за так»: за услугу бралась сумма 25 рублей.

Выдача чеков продолжалась до февраля 1993 года. Обладателями ваучеров стали 97% граждан Российской Федерации, получившие в общей сложности 144 000 000 приватизационных чеков. В эпоху замены исконно русских слов их западными аналогами название «приватизационный чек» в разговорной речи быстро вытеснило английское слово «ваучер» (voucher). «Нам нужны миллионы собственников, а не горстка миллионеров. В этой новой экономике у каждого будут равные возможности, остальное зависит от нас. Каждый гражданин России, каждая семья получат свободу выбора. Приватизационный ваучер — это для каждого из нас билет в мир свободной экономики», — эти слова Бориса Ельцина прозвучали в телевизионном обращении к народу. Хотя другие источники утверждают, что Ельцин не воспринимал на слух английскую замену и очень сердился, если слышал это слово в своём окружении.

Получив бланк, владельцы ваучера часто не представляли, что с ним делать, хотя вместе с ценной бумагой вручали и «Памятку владельцу приватизационного чека». В газетах тех лет часто можно было повстречать объявление «Меняю ваучер на автомобиль или мини-трактор», но обратного обмена никто не предлагал. Покупка ваучеров проводилась в любом оживлённом месте. Люди с табличками «Куплю ваучер» с утра до позднего вечера толпились около рынков и в метро. Ваучеры скупали и продавцы многочисленных ларьков. Естественно, что цена везде была разной. Кто-то отдавал ваучер за бутылку водки, а кто-то, собрав с родственников пару-тройку чеков, выменивал на них дешёвый китайский двухкассетник. Рыночную стоимость чека в данном случае формировали сугубо местные условия.

Но многие граждане решили распорядиться свалившейся возможностью с умом и отнесли деньги в ЧИФы (чековые инвестиционные фонды), рекламой которых было заполонено всё. К середине 1994 года их количество достигло максимума — 662 ЧИФа. Отсутствие контроля за деятельностью ваучерных фондов со стороны государства привело к тому, что большинство из них, выдав в обмен на чеки свои цветастые акции, были признаны банкротами и бесследно исчезли. Вложив ваучеры в один из таких инвестиционных фондов, их бывшие владельцы остались ни с чем. Лишь малая часть граждан сумела разобраться в том, как покупать пакеты акций на открытых аукционах. На тот момент выиграли те, кто сумел, к примеру, приобрести акцию Газпрома. Но вовсе не каждая акция могла принести владельцу ощутимый доход. Тот, кто обменял свой ваучер на семь акций Торгового дома «ГУМ», получил бы за них в конце первого десятилетия XXI века всего 100 рублей. А кто-то, надеясь продать чек хотя бы за номинальную стоимость, так и не успел никуда вложить ваучеры, поэтому сейчас эти бланки стали предметами коллекционирования бонистов.

Гашёные и негашёные чеки

Чеки, не успевшие поучаствовать в приватизационном процессе, называются «негашёные». В ином случае ваучер имеет особые отметки: отверстия, пробитые дыроколом, срезы или надрезы, печати на лицевой стороне. Ваучер портили намеренно, чтобы не возникало соблазна использовать его повторно. Такие экземпляры называются «гашёные». Обычно их цена несколько ниже, чем у аналогичных негашёных. Однако существует ряд коллекционеров, составляющих экспозиции из чеков с самыми удивительными способами гашения.

Стоимость приватизационного чека 1992 года

«А сколько стоит ваучер?» — спросят его обладатели. Чаще всего, как ни грустно это услышать получателям ваучеров, стоимость 1 чека намного ниже указанного на нём номинала. Если бланк ничем ни примечателен, главным критерием ценообразования станет степень его сохранности. Определим, как F степень сохранности мятого ваучера с пятнами и несколькими перегибами. Тогда VF – это хорошо сохранившийся ваучер с единственным перегибом по центру. XF – отлично сохранившийся ваучер без перегибов с минимальными дефектами (например, потрёпанные уголки). AU или PRESS – идеальная сохранность без малейшего дефекта. Обычный потрёпанный с явными сгибами бланк (степень сохранности – F) легко можно купить за несколько сотен рублей, тогда как в сохранности PRESS такой же чек будет стоить больше тысячи, а то и двух.

Впрочем, коллекционеры готовы расстаться с крупными суммами и за ваучеры 1992 года, далёкие от идеала. Стоимость ваучера может заметно увеличить стартовая серия – «01». Именно её престижно положить в альбом придирчивому коллекционеру. Такие приватизационные чеки оцениваются в несколько раз дороже аналогичных по сохрану.

В ряду прочих сохранились ваучеры и с красивыми номерами. Здесь правила те же, что и для банкнот. Наиболее разыскиваемы бланки с одинаковыми цифрами номера. Самым ценным сокровищем здесь станет ваучер, где одинаковые цифры затронут и серию: 11 111111. Трудно представить, сколько отдадут коллекционеры за этот бланк, если он когда-нибудь окажется на аукционе. Хорошей находкой станет номер «1234567» или «0123456». Очень редки предложения с номерами из первой десятки («0000001», «0000002», «0000003» и т.д.). Прочие комбинации цифр, выглядящие красиво или необычно, увеличивают цену ненамного.

Отдельная категория коллекционеров собирает ваучеры, исходя из разнообразия представленных на обратной стороне печатей. За редко встречающимися печатями ведётся настоящая охота. И здесь цена ваучера зависит только от степени желания конкретного коллекционера получить заветный бланк. Внимания заслуживают и отметки на ваучере. Можно найти сведения об отметке «РР», цена бланка с которой отличается на порядок от обычного ваучера.

Изначально бланк чеков 1992 года был чуть ли не в половину длиннее, так как в его состав входил контрольный талон. Куда заносились ФИО получателя и сведения об удостоверяющем его личность документе. Здесь же стояли подписи получателя и лица, выдавшего чек, а также дата выдачи. После заполнения сам ваучер отрезали от контрольного талона, остававшегося для отчётности. Неразрезанная сцепка талона и ваучера может по стоимости достигать 10 000 рублей.

Цена такой же сцепки, но с красными надписями «ОБРАЗЕЦ» на талоне и чеке уже равна номиналу ваучера, а для бланка в идеальной сохранности заметно его превышает. Эти бланки имеют номер, состоящий из последовательности нулей. Серия «01» считается престижнее серии «02», бланки которой тоже присутствуют на современном рынке ценных бумаг и банкнот.

Фальшивые ваучеры

Приватизационный чек – это ценная бумага, поэтому создатели предусмотрели несколько степеней её защиты от явных и известных широкой публике до скрытых, детали которых не обнародовались.

Перечислим некоторые из степеней защиты:

1. Водяные знаки, видимые на просвет;
2. Защитные волокна красного и зелёного света, ярко светящиеся в ультрафиолете;
3. Особая плотность бумаги;
4. Овальная часть чека светится в ультрафиолете зеленоватым или синеватым цветом;
5. Наличие микротекста.

Тем не менее, после первой выдачи ваучеров на руки начались многочисленные попытки продажи подделок. Если фальшивки, сделанные с помощью редких на тот момент цветных ксероксов и принтеров можно было опознать при тщательном рассматривании, то поддельные бланки, изготовленные типографским способом, успешно продавали и покупали на вокзалах и станциях метро. В марте 1993 года подобная партия всплыла даже на Российской товарно-сырьевой бирже. Впрочем, как на оригинале, получилось далеко не всё. Из 20 степеней защиты преступникам удалось подделать семь. Например, микротекст «РОССИЯ» свободно читался на виньетке фальшивки, тогда как на оригинале это слово можно разглядеть лишь при шестикратном увеличении. Кроме столицы, всплеск продаж поддельных ваучеров фиксировался в Перми, Ижевске и Ростове-на Дону.

Поддельные чеки выдавали и совпадающие номера, среди которых «06 2662384», «15 4076763», «06 2662315» и другие. Распространённой на фальшивках была серия «03», с номерами, начинавшимися числовой последовательностью «51059». Часть из них под названием «чеченские ваучеры» до сих предлагается на интернет-площадках с ценниками до 30 000 рублей, но не слишком понятно, насколько высока сейчас их востребованность. Интересный факт в том, что Чеченская республика тогда была практически независимым регионом, и ваучеры туда не завозили, так как Джохар Дудаев, бывший в тот момент президентом чеченского народа, запретил получение чеков под угрозой потери права «быть гражданами Чеченской республики». Теперь же руководство Чечни периодически вспоминает о том, что местных жителей обделили при разделе общего хозяйства страны, и поднимает вопрос о компенсациях, пробуя перевести причитающуюся республике собственность со стоимости 1992 года на современные деньги.

Итоги ваучерной приватизации, проведённой в России, крайне неоднозначны. С одной стороны, сложился ваучерный инвестиционный рынок, позволивший стране быстрыми темпами перейти к рыночной экономике. С другой стороны, большинство экономистов сходятся во мнении, что чековую приватизацию провели безграмотно. Вопреки пожеланиям первого президента России приватизация породила не миллионы собственников, а ту самую горстку миллионеров, от появления которой и предостерегал Борис Николаевич. Шансы большинства россиян получить весомую частичку государственной собственности сгинули в чековых инвестиционных фондах и офисах неофициальных скупок ваучеров. Поэтому всё чаще звучат требования пересмотреть итоги приватизации. Но представить ситуацию, когда каждому россиянину снова выдают ваучер, который он несёт в распахнутые двери нового поколения чековых фондов, достаточно сложно.

За четверть века многое успеваешь забыть. Вот и я, как мне кажется, как и многие, пропустила великую дату в истории современной России: 25 лет приватизации.

© Коллаж: Владимир Коваленко

Она началась 1 октября 1992 года. Тогда стартовал новый для страны этап экономического процесса. Назвали его приватизацией – передачей госимущества РФ в частную собственность. В нашу с вами то есть. Кстати, помните, ваучеры – приватизационные чеки – выдавали в серьезной организации, в Сбербанке. Прошло четверть века, ну и предъявите мне, пожалуйста, доставшийся вам «кусочек родины»! Стать полноценными собственниками мало у кого получилось. А ведь цель-то авторы приватизации провозгласили как создание класса частных собственников, чтобы гарантировать невозврат страны к коммунизму. От коммунизма мы точно избавились. Может, и зря. Да и с классом частных собственников что-то пошло не так.

Честно сказать, я не помню, где и как получала свой ваучер. А вот во многих городах и весях был ажиотаж: боялись, что всем не хватит. Например, в селе Александровском местная газета разъясняла: выдача ваучеров будет идти в шести отделениях Сбербанка, на обслуживание одного человека потребуется минут 20, поэтому в день чеки смогут получить около 40 человек. В каждом городе и райцентре были созданы комиссии по выдаче приватизационных чеков, в населенных пунктах за это отвечали администрации сельских советов. Все было организовано на государственном уровне, и россияне решили, что станут богаты. Нам пообещали. От имени государства, которое отдавало свое нам. Совершенно безвозмездно.

Вот и стояли в очередях. «С безобразия началась выдача приватизационных чеков в райцентре, считают те, кто их выдает, и те, кто получает» – так называлась статья в «Александровской жизни» нынешнего ее главного редактора, а тогда корреспондента Евгении Теряевой. В списках было напутано все: имена, фамилии, чаще всего – год и месяц рождения. У Г. Мальцева с улицы Щорса, например, год рождения вместо 1916 был записан как 1958. Люди ругали местные администрации, они отвечали за списки. Из-за этого и получилось, что в Александровском районе за месяц из 52 тысяч ваучеров выдали всего 5 тысяч.

Наконец все ваучеры получили. И все были счастливы. Ведь тогдашний председатель Госкомимущества РСФСР Анатолий Чубайс убеждал нас, что на один ваучер можно будет купить два автомобиля «Волга». Эту фразу многие россияне и нынче воспринимают как пример бессовестного обмана со стороны власти. И связывают его с двумя людьми. Уже названным А. Чубайсом и Егором Гайдаром, заместителем главы правительства по экономическим вопросам.

1 ваучер равнялся 10 тысячам деноминированных рублей. Стоимость всего государственного имущества Российской Федерации, подлежавшего приватизации, оценили в 140 миллиардов рублей. Она была условно поделена на общее число граждан страны. 1 ваучер – это доля каждого.

А что с этой долей было делать, многие россияне просто не понимали. Цена ваучеров падала с каждым месяцем и дошла до 3-4 тысяч рублей к середине 1993 года. Мы тогда не знали, что значение имеет не сам ваучер, а их количество. Говорят, что один из «уважаемых людей» краевого центра скупал их тоннами, нынче этот весьма богатый человек живет хорошо, хоть и находится в международном розыске. Впрочем, если бы и знали, то денег в начале 90-х у подавляющего большинства просто не было. Многие сдали свои ваучеры в рекламируемые тогда чековые инвестиционные фонды. Нам говорили: сами не можете – мы за вас будем ими управлять, а вам останется только прибыль получать. Инвестиционный фонд «Южный» на Ставрополье просто обманул многих наших земляков и… лопнул. Мне повезло больше: я сдала свой ваучер в другой фонд. И вот уже 25 лет ежегодно получаю письмо: мы ваш ваучер вложили и туда, и туда, но дивидендов нет. Самые умные вложили свои инвестчеки в акции «Газпрома» и в итоге выиграли.

Но многие просто меняли ваучер на еду, одежду и обувь. В Черкесске в те годы, рассказала коллега, приватизационный чек можно было обменять на вполне приличные сапоги. В начале приватизации в Ставрополе за ваучер давали мешок сахара или два мешка макарон. Позже – бутылку водки или пару килограммов гречки.

Результаты приватизации плачевны: государство получило в итоге 60 миллиардов долларов – смешную сумму. Но сохранить страну, стоявшую на грани экономического краха, удалось. О людях никто не думал. Основная часть населения страны в ней вообще никак не участвовала, приватизация прошла мимо большинства из нас. Честным не досталось ничего. И, конечно, осталась обида: все мы работали при социализме, строили заводы и фабрики, прокладывали дороги, учили детей, а когда предложили вернуться в капитализм и получить свою долю собственности обратно, то и остались не при делах. Вот почему большая часть населения России до сих пор воспринимает приватизацию 90-х как аморальную и преступную.

Валентина ЛЕЗВИНА

Аморальный ваучер / Газета «Ставропольская правда» / 21 ноября 2017 г.

В 1992 – 1994 годах в России была проведена ваучерная приватизация. С точки зрения государства – вынужденная мера, которая преследовала цель создания класса частных собственников. Сбербанк выдавал ваучеры – приватизационные чеки бесплатно, номинальная стоимость каждого составляла 10 тысяч рублей, а все предприятия страны – активы были оценены в 140 млрд рублей.

В реальности ценность ваучера определялась тем, куда его вкладывали. Часть населения свои ценные бумаги продала и получила мгновенную несущественную выгоду от приватизации госимущества. Другая часть отнесла свои сертификаты в чековые инвестиционные фонды. Остальные граждане стали владельцами акций предприятий и крупных госкомпаний, получив взамен именные сертификаты.
Сейчас, спустя 27 лет, около 7% этих акционеров до сих пор задаются вопросами: «Остались ли у меня ценные бумаги какого-либо предприятия?», «Что делать в случае, если документы были утеряны?», «Можно ли заявить о своих правах, если сертификаты были переданы по наследству?».
Комментирует адвокат, преподаватель Московского финансово-юридического университета Алексей Назаркин.

При наличии документов

Условно разделим акционеров на тех, кто знает, куда вложил ваучер, и тех, кто не помнит, и кто не имеет сертификатов на руках.
Обладателям этой информации в первую очередь необходимо зайти на сайт Федерального общественно-государственного фонда по защите прав вкладчиков и акционеров, ведь большинство компаний – 482, куда инвестировало население в периоды во время ваучерной приватизации и после нее, разорились. Их полный список можно посмотреть в Реестре юридических лиц и индивидуальных предпринимателей (www.fedfond.ru).
Такие вкладчики могут рассчитывать только на компенсационные выплаты от государства. За ваучер 10 тыс. по номиналу, вложенный в компанию до 1998 года, то есть старыми деньгами, 10 рублей. После девальвации, начиная с 1999 года, вложенная сумма возвращается в том же объеме, если не превышает 35 тыс. руб. То есть если акционер вложил дополнительные средства, например, 70 тыс. руб., сегодня он все-равно получит не более 35 тыс. руб. – максимальную сумму выплат. Для ветеранов ВОВ эта сумма – не более 250 тыс. руб.
Если компания до сих пор существует, что запросто можно проверить в интернете, то вы официально являетесь держателем акций, даже если она прошла реорганизацию. Как РАО «Норильский никель», например, превратилось в ОАО «Горно-металлургическая компания «Норильский никель».
Если вы не успели обменять ценные бумаги на новые, как в 2002 году это сделали 98% владельцев акций «Никеля», то это не значит, что они пропали. Необходимо обратиться в отдел по работе с акционерами, где сотрудники подскажут, каковы ваши дальнейшие действия, сколько вам принадлежит ценных бумаг, на какие выплаты за прошедшие годы и дивиденды вы можете рассчитывать.
В случае, если человек просто сохранил ваучер и ни на что не обменял, никакие денежные средства он за него не получит. Приватизационные чеки имеют сроки действия, которые давно прошли.

Если сертификат утерян

Если сертификат утерян, но название компании известно и она существует, то можно быть уверенным, что информация о вкладчиках есть. Она хранится в обязательном порядке реестродержателем. По запросу документы поднимут, а ваши права сразу или после вступления в наследство, в любом случае, будут учтены – обращаемся в нужный нам отдел компании или ищем реестродержателя.
Когда ничего не известно, но «бабушка рассказывала, что акции точно есть», поройтесь в старых бумажках. Во-первых, ценные бумаги именные и, конечно, должны были приходить ежегодные письма акционерам.
Во-вторых, могли сохраниться договоры купли-продажи или любые другие документы. Важно иметь хоть какую-то зацепку.
Сложнее всего найти информацию только по имени и фамилии. Реестра, где хранились бы все данные акционеров, просто не существует. В Фонде по защите прав вкладчиков и акционеров есть реестры двух компаний, которые когда-то были переданы туда по решению суда. В остальных случаях можно обратиться только к реестродержателю.
Конечно, можно походить по разным регистраторам, что называется, на удачу. Выбрать их «методом тыка» и в каждом запрашивать данные по ФИО, но результат не гарантирован. К тому же если данные домашнего адреса или счета в реестре были неверными, а посылаемые дивиденды постоянно возвращались, при этом владельцы акций долго не объявлялись, то эти акции просто могли украсть по подложным договорам. Такие случаи известны – это что-то наподобие выморочного имущества (выморочное имущество – это категория наследуемого имущества, на которое в силу определенных обстоятельств не могут претендовать или отказываются от получения наследники умершего, – Ю. М.).
В этом случае нужно обращаться в суд, но обязательно иметь подтверждающие документы. По его решению или исполнительному листу владение акциями будет восстановлено.

Юлия МИТРОФАНОВА.