Стоит ли повторять, что каждому ребенку нужен отец? Это ведь одна из тех истин, которые не требуют доказательств. И все же говорить об этом надо. В момент, когда мужчина принимает решение оставить семью, он должен отдавать себе отчет в том непоправимом зле, которое причиняет своему ребенку. Не менее важно и матери, которая провоцирует или инициирует развод, понимать, что родного отца ребенку никто в полной мере не заменит. Да, иногда нельзя иначе, и расставание неизбежно, но в любом случае решение с обеих сторон должно приниматься сознательно и взвешенно, с учетом всех возможных последствий. Отцу при этом очень важно постараться увидеть в своей будущей жизни место своим оставленным детям. А матери (с которой чаще всего остаются дети) стоит заранее настроиться на то, чтобы создать условия для здорового общения отца со своими детьми. Однако дефицит отцовской любви испытывают не только брошенные дети…
Молодые люди обожает тренинговые занятия1. Особенно такие, во время которых можно получить ответы на волнующие их вопросы: как поверить в свои силы, что такое успешность в жизни, можно ли найти партнера на всю жизнь, как выбрать профессию… Обычно все это происходит в непринужденной, нередко игровой форме: общее оживление, радостные возгласы, смех. Но во время одного из тренингов все вдруг становится непросто и неоднозначно, а присутствующие буквально за несколько минут меняются до неузнаваемости. Напряженная атмосфера, коктейль из мыслей, чувств и эмоций… Аудитория смешанная — в основном подростки 14—17 лет, несколько людей постарше… Но тем интереснее наблюдать за участниками: дрожащие руки, слезы на глазах, сбивчивая эмоциональная речь… Или наоборот — пантомима под названием «партизан на допросе»… Один строчит с такой скоростью, вроде от этого зависит его жизнь; другой в задумчивости рисует чертиков; кто-то вообще вышел из аудитории и не спешит возвращаться… Есть и те, кто спокоен, но они в меньшинстве. Казалось бы, ничего особенного не произошло: просто молодым людям было предложено написать письмо тому из родителей, которому хочется в чем-то признаться, за что-то попросить прощение, выразить обиду или просто поговорить. Это должно быть письмо, которое адресат никогда не получит. Во время последующего обсуждения выяснилось, что подавляющее большинство написало своим отцам. Мы попросили не подписывать письма (только указать возраст) и по возможности оставить нам свои письма «для работы». Многие согласились.
Содержание
«Папочка, я бы все отдала за то, чтобы тыбыл с нами…»
Наверное, нет никаких шансов, что выдержки из писем, которые мы позволим себе процитировать, прочтет именно тот отец, которому адресованы эти строки. Но так ли это важно? Разные люди в непохожих обстоятельствах говорят одни и те же слова любви, тоски и надежды… «Привет папочка!2 Я тебя плохо помню, но ты у меня единственный. Раньше я тебя, наверное, не совсем понимала, но с возрастом мое мнение изменилось. Я не хотела видеть тебя за то, что ты бросил меня и даже ни разу не поздравил, а за 20 лет только раз позвонил. Но сейчас я готова попросить прощение за то, что тогда, в… году не захотела видеть тебя. Просто я была на тебя очень обижена. Недавно я смотрела фильм, в котором один артист был очень на тебя похож!!! Так вот, по непонятной причине я расплакалась. Я бы все отдала за то, чтобы ты был с нами, хотела бы побыть рядом с тобой, ведь как мне говорят, я точная твоя копия. Я очень надеюсь, что ты скоро наберешься смелости и приедешь ко мне!!! Твоя первая, любимая дочь!!!»
Молодые люди, которые по возрасту уже сами могут быть отцом или матерью, продолжают тосковать по своему папе, заочно «выяснять отношения», представлять, как они встретятся, чтобы высказать все свои обиды. И у многих из них теплится надежда, что отец сумеет оправдать свое поведение, «все» объяснить. А иногда ребенок мучится сомнениями, что именно он может быть в чем-то виноват. Даже если очень повезло и роль отца взял на себя симпатичный благородный отчим, все равно где-то в глубине души может тлеть и отравлять сознание тоска по родному человеку, невысказанные обиды, неизжитые эмоции, не сформулированные до конца потребности.
Нынешние реалии привнесли новый вид разлуки детей со своими отцами. Все больше таких, чьи отцы уехали за границу: «Дорогой папа! Я пишу тебе, чтобы узнать, как у тебя дела, как тебе живется в другой стране. Как погода, развитие страны? Вообще-то у меня не все так и плохо, живем с мамой, у нас есть собака, нам с ней весело. Жаль, что ты не можешь к нам приехать, но спасибо, что хоть звонишь иногда…». Трудно заочно судить, что это — бравада и попытка скрыть свою боль, неумение и неготовность формулировать свои внутренние проблемы или же ребенок и вправду спокойно воспринимает ситуацию и вовсе не фантазирует о чудесных встречах с папой и не рассказывает друзьям о том, что тот скоро заберет его к себе…
«Хоть мы и видимся часто, но все равночто-то не то…»
Но было бы слишком просто, если бы возможность и желание отца встречаться с ребенком решали все проблемы: «Папа, ты многого обо мне не знаешь, потому что ты со мной не живешь. Хоть мы и видимся часто, но все равно что-то не то…». Увы, даже если отец часто видится с ребенком, то это вовсе не означает, что между ними существуют взаимопонимание и душевная близость. «Привет, папочка! Я очень хотела с тобой поговорить. Извини, что я не часто тебе звоню и приезжаю. Не знаю, как ты, но я очень по тебе скучаю. Я, конечно, не знаю, что у вас с мамой в прошлом произошло, но все равно я люблю тебя и маму. Мне очень жаль, что я провела детство без тебя. Мне очень не хватало тебя. Нет, ты не подумай, что я тебя в чем-то виню, просто хочу тебе сказать все, что я думаю. У меня все хорошо, но все равно мне чего-то не хватает. Очень тебя люблю и скучаю… Р.S. Когда мы снова увидимся, то давай с тобой поговорим о нас и о наших отношениях».
Детям, которых оставил отец, очень важны не встречи сами по себе, а именно возможность «поговорить об отношениях», что-то выяснить, в чем-то открыться, почувствовать себя любимыми и защищенными. Существуют «старательные» папы, которым, казалось бы, не в чем себя упрекнуть: и время на общение с ребенком они выделяют, и на подарки и денежную помощь не скупятся. А ребенок все равно капризничает и даже избегает общения с отцом, чувствуя, что отношения «не такие». Отцу стоит задуматься: кто он для своего ребенка — спонсор, компаньон по развлечениям или друг, которому можно все рассказать и который всегда выслушает и поможет?
«Папа, мне надоелос тобой жить…»
Но если одни дети готовы все отдать, чтобы папа был рядом с ними, то другие мечтают о том, чтобы отец их оставил: «Папа! Почему ты такой, папа? Мне надоело с тобой жить. Ты приносишь только огорчения… Ты изводишь маму! Если б было все так просто, мы уже б давно ушли с мамой. Ну почему ты не такой, как все нормальные папы? Почему ты не можешь найти общий язык с окружающими? Зачем ты делаешь всех виноватыми? Ты забываешь, что сам во многом виноват…» Кто измерит меру страдания ребенка, рядом с которым находится недостойный отец? А сколько детей имеют «полную» семью лишь потому, что «все не так просто», и порой только материальная зависимость тормозит решительный шаг? Жизнь может сложиться по-разному. Бывает, что развод — это спасение, избавление и шаг к нормальной жизни. А иногда есть надежда, что любовь, терпение, обращение к специалистам помогут спасти брак. Как бы там ни было, но вполне закономерно, что и в одном, и в другом случае дети могут быть травмированы.
Но гораздо большее беспокойство вызывает тот факт, что дети оказываются обделенными отцовской любовью и в так называемых благополучных семьях. При этом «глава семьи» может быть весьма доволен собой и уверен, что он хороший семьянин, хозяин и добытчик. «Папа, мы почти не общаемся. Ты не замечаешь всех моих достижений в жизни. Я знаю, что не подхожу под твой идеал, но все же я твоя дочь. Мне не хватает папы. Мы не всегда сходимся во мнениях, но все же я люблю тебя…» И еще: «Папа! Почему ты не можешь позволить себе признать, что не прав. В течение всей жизни я не понимал отношений между нами и между мамой и тобой. А теперь я хочу только, чтобы ты хоть немного учитывал мое мнение и не делал бы все за меня, потому что я уже сам могу принимать некоторые решения. Мне всегда не хватало отцовской любви! Неужели ты не понимаешь, что есть другие ценности, кроме материальных? Почему все разговоры ты сводишь к вещам и деньгам?! Будь хоть немного человечней!!!» В письмах отражаются и типичные конфликты с теми отцами, которые пытаются жестко контролировать своих детей: «Папа, я тебя очень люблю. Я понимаю, что я не подарок, но ты хотя бы иногда меня понимай. Я уже не говорю про поддержку. Я знаю, что ты за меня боишься, но не выпускать из дома, это слишком. Больше всего я хочу с тобой найти общий язык…»
«Папа, уделяй нам больше внимания, говори с нами, помогай нам…»
Все чаще и чаще формальные мужья и отцы сводят свою роль в семье только лишь к принесению заработной платы. Интересно, что не только жены, но и дети ощущают, что это ненормально: «Папа, я знаю, что ты меня очень любишь. Но я хочу, чтобы ты немного изменился. Мне не нравится, что ты не хочешь помогать в домашней работе. Ты считаешь, что убирать, мыть посуду и т.п. — это женская работа. Ты же знаешь, как мама устает, но не хочешь ей помочь. Я стараюсь, как могу, но нам так важна твоя помощь. Ты очень часто по телевизору смотришь только то, что тебе захочется и никогда (почти) нам не уступаешь. Я знаю, что во многом бываю не права, но уделяй нам больше внимания, говори с нами, помогай нам. Я стараюсь исправлять свои ошибки и очень хочу, чтобы ты тоже это делал. Нам всем будет тяжело, но мы должны помогать друг другу, слушать каждого и жить мирно»… И для девочки-подростка важен не столько факт физической помощи, сколько (и это во сто крат важнее!) «вовлеченность» отца в семейную жизнь, его причастность ко всему, что происходит в семье. Дети особенно остро чувствуют потребность, чтобы отец жил вместе, а не просто рядом с ними.
«Ты был таким хорошим папой,но оказался совсем плохим отцом…»
Отчуждение, возникающее между отцом и его взрослеющим ребенком, способно негативно отразиться на самооценке ребенка, повлиять не в лучшую сторону на становление его личности, вселить мнительность и тревожность. «Привет папулечка! Давно хотела с тобой поговорить, но как-то не решалась. Мне кажется, что я в чем-то виновата перед тобой или не оправдала твоих надежд и ожиданий. У нас уже несколько последних лет нет нормального общения, а мне его так не хватает. Хочу извиниться за то, что не всегда была послушной «хорошей девочкой». У меня были на это причины. В моей жизни был очень тяжелый период, и я старалась вас с мамой не очень нагружать своими проблемами. Поэтому я очень отдалилась от вас, а особенно от тебя. А мне так хочется, как в детстве, быть твоей любимой доченькой, которая была «копия папы» и так любила сидеть у тебя на руках. Мне не хватает твоей заботы, любви и нежности…»
Молодой женщине, написавшей это письмо, 25 лет. И если в юности подросток все силы прилагает, чтобы оторваться от семьи, то после 20 (у кого раньше, у кого позже) происходит процесс регенерации связей с родителями. В норме это уже сознательное зрелое чувство, в котором есть место и благодарности, и любви, и желанию заботиться. Но для этого важно суметь вовремя сделать шаг навстречу друг другу.
А напоследок мы приведем письмо, которое написал взрослый человек: «Милый папа! Тебя уже нет, но я уверена, что ты чувствуешь, как мне тебя не хватает. В моем детстве ты был настоящим папой — заботливым и строгим, серьезным и веселым. Именно ты знал, о чем я мечтаю и чего хочу. Ты мастерил со мной игрушки, учил кататься на велосипеде, покупал мне книги, много рассказывал забавного и поучительного. А потом я повзрослела, и ты перестал понимать и принимать меня. Ты был таким хорошим папой, но оказался совсем плохим отцом. Ты не признал моего права быть «не такой», как тебе хотелось бы. Хорошо еще, что я рано вышла замуж, и наши отношения вконец не испортились…»
Да, так бывает. Отличные, заботливые папы, отдавшие детям много любви и заботы в детстве, так и не вырастают в мудрых отцов-наставников, которые умеют принимать своего ребенка таким, как он есть, уважать его и быть им уважаемым. Нередко это связано с завышенными ожиданиями, примитивным ожиданием «процентов» от «вложений» в сына или дочь, восприятие ребенка как своей собственности, «продолжения», «копии». А порой это связано с примитивной неготовностью мужчины подняться на более высокую ступень развития. Ведь чтобы быть хорошим папой (особенно в понимании малыша), иногда достаточно опуститься до его уровня и стать партнером по играм и развлечениям. А чтобы стать отцом, нужна и мудрость, и знание жизни, и умение отвечать на мировоззренческие вопросы, а еще великодушие, терпимость, умение слушать и доверять… Многие ли отцы к этому готовы?
Но все совсем не так плохо. У последнего письма есть продолжение, которое должно вселить надежду всем тем отцам, у которых пока еще не сложились отношения с их детьми: «Я смягчилась к тебе, когда у меня появились свои дети, и я осознала меру твоей заботы и любви ко мне в детстве. Да и ты стал спокойнее и мудрее, признал мое право быть обыкновенным человеком. Последние десятилетия твоей жизни у нас с тобой были очень теплые отношения, и я бесконечно благодарна Богу за то, что он подарил нам с тобой период душевной близости и взаимопонимания».
Мы все не идеальны, часто неправильно поступаем, делаем ошибки, кого-то незаслуженно обижаем, кому-то забываем уделить внимание, не всегда готовы попросить прощения, сказать слова благодарности… Но очень многое в жизни поправимо. И очень многое можно успеть — и наладить отношения с детьми, и стать им другом, и заслужить уважение. Папы и отцы! И те, кто живет рядом со своими детьми, и те, кто видит их только время от времени! Посмотрите на своих детей, подумайте, какие между вами отношения. И мы искренне надеемся, что вы не прочитаете в их глазах: «Папа, ну почему ты такой?»
1 По материалам тренингов Киево-Святошинского центра социально-психологической реабилитации населения
Фото Энни Спратт на Unsplash
Папа моей дочери живет примерно в получасе езды в соседнем городке. Насколько я понимаю, большую часть пандемии он работал из дома, так как получил работу в офисе. В течение нескольких лет он хотел работать из дома и всегда немного завидовал, что я начал это делать, когда наша дочь была еще младенцем, поэтому, чего бы это ни стоило, я за него рада.
Мы забеременели примерно через шесть месяцев после начала наших отношений и всего через несколько месяцев после того, как переехали вместе. Он оставил меня во время беременности всего через неделю после того, как подарил мне обручальное кольцо, и никогда не был олицетворением стабильности в жизни нашей дочери. Он никогда не был из тех со-родителей, на которых я могу рассчитывать, или из тех пап, с которыми наш ребенок может глубоко привязаться. Он прилагает все усилия в последнюю минуту, и слишком часто он не предлагает нашей дочери никаких усилий.
В результате у нас нет никаких юридических договоренностей относительно посещений или алиментов. Мы никогда не были женаты, я единственный законный опекун, и он никогда не предпринимал никаких действий, чтобы добавить свое имя в ее свидетельство о рождении, как только мы обнаружили, что в католической больнице, куда я доставил, это не было.
У нас действительно был период, когда наша дочь проводила много времени в его доме, но меня беспокоило отсутствие внимания к ее потребностям. Не говоря уже о том, что она все время просила остаться со мной дома.
После своих визитов она попутно рассказывала мне о различных проблемах — о вещах, которые ей было неудобно обсуждать там с отцом или мачехой. Такие вещи, как намочить постель и попытаться убрать ее самостоятельно. Или спать всю ночь с включенным торшером, потому что она не знала, как выключить его самостоятельно. Каждый раз, когда она раскрывала подобную информацию, я внутренне ужасался. Часто она не разглашала эти вещи в течение нескольких месяцев после того, как возникла проблема, возможно, потому, что она так привыкла позволять вещам скользить со своим отцом.
Я также старался быть очень осторожным, чтобы не заставить свою дочь думать, что ей не стоит туда ходить. «Что было лучше всего в этих выходных?» — спрашивал я.
«Произошло ли что-нибудь интересное или интересное? Случилось ли что-нибудь грустное или неприятное? «
По ее ответам я на какое-то время почувствовал, что мой ребенок не получает от отца того, что ей нужно, и что большую часть времени, когда она приходила к нему домой, все заботы о детях выполняла мачеха. Но я надеялся, что ситуация улучшится, поскольку каждый ребенок сможет извлечь пользу из более активных родителей. Итак, я попытался проявить терпение и мягко, дипломатично обсудить неудобные вопросы с моим бывшим.
Кое-где были небольшие улучшения, но ничего существенного. И ничто не могло длиться вечно. Было грустно. Мы с дочерью переехали в Теннесси четыре года назад в этом месяце. Тогда у меня были гораздо большие надежды на его участие, потому что я знал, что двое (или трое) помолвленных родителей лучше, чем один.
Со временем я научился умерить свои надежды. Я не был удивлен, когда интерес мачехи к посещению нашей дочери, казалось, уменьшился с рождением их сына, а затем снова, когда две ее маленькие дочери переехали в регион из другого штата.
Дело не в том, что папа и мачеха моей дочери не любят ее или не любят ее так сильно, как другие дети. Я знаю, что они по-своему заботятся о ней. И в собственных силах. Я видел недостаток усилий со всеми детьми.
Тем не менее, их стиль воспитания не просто расходится с моим - он не соответствует характеру нашей дочери. Итак, хотя я не хочу сказать, что ее отец проявляет халатность, когда наш ребенок навещает его, я не согласен с некоторыми из возникших проблем. У этих родителей семеро детей на двоих, и хотя с ними 24 часа в сутки 7 дней в неделю, каждый из них был полноправным родителем для более крупных детей в прошлом.
Мне не нужно заниматься их делом, чтобы убедиться, что моя дочь чистит зубы у них дома, что она смотрит соответствующий возрасту контент, или что кто-то укладывает ее и выключает свет. Это элементарные вещи здравого смысла, и ее отец был родителем на десять лет дольше меня. Достаточно сказать, что я, естественно, ожидал большего.
Кроме того, как только моя дочь начала говорить мне, что не хочет идти к своему отцу, потому что это не было похоже на дом, и я увидел, что он не приложит усилий, чтобы помочь ей почувствовать себя более желанной и непринужденной. там я практически потерял всякое желание заставить ее уйти.
Когда пандемия поразила США и закрыли наши местные школы, я знал, что визиты моей дочери с отцом будут приостановлены. Она видела его всего за неделю или две до того, как школы закрылись еще в марте, и в то время мы договорились о неофициальном посещении на две ночи каждые два уик-энда — до тех пор, пока наша дочь хотела пойти. Несколькими месяцами ранее у меня был неловкий разговор с моей бывшей, чтобы объяснить, почему я больше не заставляю ее навещать его. Я также объяснил, как, по моему мнению, он может заставить ее хотеть навещать ее чаще.
Однако время шло, и оно было как никогда информативным. Я неоднократно говорил ему, что все, что ему действительно нужно, это провести с ней время один на один. Сделайте ее время там особенным. Слушайте ее и обращайте внимание на ее потребности, особенно эмоциональные.
Когда он не предпринял никаких действий, я больше не настаивал. Наша дочь привыкла в основном говорить «нет» и лишь изредка соглашаться навещать его — если ее сводные сестры тоже будут там.
«Сисси заставляют его чувствовать себя как дома», — говорит она.
И я не виню ее за такое чувство.
Для меня было приятно и удобно, когда дочка переехала в дом своего отца. Я аутичный интроверт, которого легко сбить с толку, когда я не могу расслабиться в одиночку. Но в то же время моя дочь — мой приоритет номер один, и я не хочу, чтобы она чувствовала себя плохо или как обузу.
Это означает, что я избегаю жаловаться или сетовать, как будто я какой-то мученик. Перед пандемией я бы посоветовал ей навестить отца на пару дней, но никогда не рассказывал ей о своих опасениях по поводу того, что ее потребности не удовлетворяются. Если бы она действительно решила пойти к своему отцу, я просто напомнил бы ей, чтобы она высказалась за ее нужды, и я бы дал ей знать, что ее отец и мачеха хотят ей помочь. Но я старался подойти ко всему этому взвешенно.
Как только началась пандемия, я поговорил со своей дочерью об уровне ее комфорта в отношении вируса, и мы решили проводить большую часть нашего времени дома. Мы говорили о том, чтобы навестить ее отца, навестить его маму, навестить мою маму или поиграть. Мы оба решили, что риски перевешивают преимущества, и остались дома. И хотя я был очень ошеломлен из-за отсутствия перерывов в воспитании детей, я никогда не говорил ничего, что могло бы заставить ее почувствовать себя проблемой.
Когда в апреле моей дочери исполнилось 6 лет, мне пришлось отменить запланированную мною шикарную вечеринку Frozen II. Вместо этого я устроил виртуальную вечеринку через Google Meet с несколькими принцессами-актерами. Было много икоты, которая доставляла мне стресс, но моя дочь думала, что это потрясающе. У нас было много друзей и родственников, включая ее отца.
Через неделю после виртуального дня рождения я предложил ее отцу пообщаться в видеочате.
Я: Софи немного больше привыкает к зумированию и т. Д., Если ты захочешь как-нибудь с ней пообщаться.
Ее отец: О, хорошо. Определенно
Я много работаю по выходным. Может, в понедельник вечером?
Я: Да, мы действительно гибкие, это было бы хорошо
Вечер понедельника наступил и ушел, и ее отец не общался. Он написал мне девять дней спустя.
Ее отец: Может Софи пообщаться в Google Hangouts
Я: Да сейчас?
Ее отец: Да, просто скучаю по ней. Я работаю, но могу поговорить несколько
Я: К, мой телефон умирает, давай возьми мой планшет на мгновение
Это было 6 мая. Моя дочь больше не просила поболтать с ним, и он тоже не поднимал эту тему. Однако я мог бы предложить это снова. Почему я этого не делаю? Что ж, я думаю, что это его ответственность — наладить отношения с нашей дочерью.
Я не должен был пытаться это сделать. Каждый раз, когда я это делаю, мне кажется, что я вырываю зубы. Я вообще-то не думаю, что это работает в интересах нашей дочери. Я считаю своим должным усердием держать ее отца в курсе, поддерживать открытые линии общения и просто жить своей жизнью, независимо от того, участвует он в этом или нет.
Летом я старался сделать жизнь особенно интересной, несмотря на то, что из-за пандемии был привязан к дому. Несколько раз в неделю я присылала фотографии папы моей дочери и краткие сообщения. Я отправил ему фотографии, на которых она развлекалась, мастерила поделки и т. Д. Она даже посещала виртуальные летние лагеря через Zoom, поэтому я отправил фотографии. Иногда он отвечал, говоря: «Она такая милая» или «Я так ее люблю». Часто он вообще не отвечал.
Дочь автора в обновлениях для папы
В День отца я предложила нашей дочери сделать ему открытку и отправила ему фотографии. Я дал ей возможность сделать больше, например, снять для него видео или попытаться провести видеочат через Google, но она хорошо справилась с карточкой, поэтому я не стал настаивать.
Дочь автора и открытка ко Дню отца
В прошлые годы я помогал ей делать покупки для открыток и подарков на каждый праздник для ее отца, но в конце концов решил, что это отправит ей неверный сигнал в ее будущих отношениях. Я не хочу поднимать ее, чтобы она наклонялась назад для мужчин, которые не прилагают усилий.
В июле, когда я понял, что моя дочь может вернуться в школу, я написал ее отцу, чтобы сообщить ему, что я узнал. Вот тогда он, наконец, снова заговорил о посещениях.
Ее отец : Как вы думаете, когда вам будет удобно, если Софи снова придет? Девочки и их отец переехали на этой неделе, так что девочки все равно будут здесь каждые выходные.
Я : Ну ладно, думаю, нам придется поговорить о том, что все делают и какие меры предосторожности они принимают? Мы еще ничего не сделали с твоей мамой — просто видели ее несколько раз на улице в масках. Итак, я думаю, когда мы перейдем в школу, возможно, мы сможем выбрать лучшие практики. Я тоже могу посмотреть рекомендации. Я знаю, что школа до сих пор является самым большим риском, поскольку нет такой вещи, как нулевой риск.
Ее отец больше не поднимал этот вопрос, и, честно говоря, я сомневаюсь, что он поднимет его снова до Рождества. К сожалению, это не тот разговор, который я хотел бы вести, если в этом нет крайней необходимости, поскольку он может быть довольно неудобным.
В настоящее время мы с дочерью минимизируем риски и возможное заражение вирусом, оставаясь дома. В школе она соблюдает множество правил, таких как маски, социальное дистанцирование и частое мытье рук. До сих пор в ее школе было два положительных случая заболевания COVID-19 в одном классе, и дальнейшего распространения не было.
Если моя дочь навещает своего отца, она знакомится с ним и со всеми, с кем он был. Он и его жена не просто живут со своим маленьким сыном — у них есть еще одна семейная пара с сыном школьного возраста.
Если сводные сестры моей дочери навещают меня раз в две недели, это еще два человека, и, насколько я знаю, их отец работает в сфере повышенного риска. Я не знаю, где он встречается, и есть ли еще одна семья, связанная с девушками.
У моей дочери также есть три сводных брата-подростка, у которых есть два сводных брата-подростка, маленький сводный брат и двое родителей в их доме.
Чтобы сделать вещи хуже? Отец моего ребенка — пожизненный обманщик, который решил, что он полиамурен, когда наша дочь была младенцем. Я понятия не имею, сколько женщин он встречается в наши дни и предпринимает ли он какие-либо действия, чтобы избежать вируса.
Все это делает мысль о том, что моя дочь навещает своего отца на выходных, кажется довольно серьезным делом. Это много людей, и у меня много вопросов о том, какие меры предосторожности они принимают. Но я знаю, что моя дочь скучает по всем, особенно по сводным сестрам, поэтому я спросил ее, что она думает об этом. Она на минуту обдумала ситуацию и сказала: «Нам следует носить маски, так как я не всегда рядом с ними. И, наверное, не стоит обниматься «.
«Это умные идеи», — ответил я. И тогда мне пришлось быть честным. «Меня это беспокоит, потому что я, конечно, могу попросить всех надеть маски, но это не значит, что они будут. Может быть, будет сложно заставить их всех носить маски дома «.
Это сложно, потому что я не хочу пугать своего ребенка или говорить ей, что есть многое, что я не доверяю другим родителям. В то же время я не хочу делать неправильный выбор, который ставит под угрозу наше здоровье.
Она подумала об этом и сказала: «Думаю, нам следует подождать».
Я кивнул. «Я тоже об этом думаю».
Это трудное решение, но я знаю, что нам повезло. У нас с дочерью тесные отношения, поэтому я ее ведущий. Она любит остальных членов своей семьи и скучает по всем, но она прекрасно себя чувствует, когда есть только мы.
Еще в марте я не знал, чего ожидать. Не из-за пандемии или ее реакции. Однако по прошествии нескольких месяцев я увидел, что у нас определенно есть своего рода связь с девушками Гилмор . Она любит своего отца, но не боится его увидеть.
В идеальном мире все было бы иначе. Я бы хотел, чтобы у нее была более глубокая связь с ним. Я бы хотел, чтобы она спрашивала о нем, и хотел бы видеть его чаще. В то же время мне хотелось бы, чтобы он был более вовлеченным отцом.
Было бы здорово, если бы он проявил интерес и приложил усилия. Даже сейчас было бы неплохо, если бы он находил время время от времени звонить ей через Google. Или если бы он писал ей заметки и сообщал ей последние новости о своей жизни и ее братьях и сестрах.
Я уже писал о том, что у меня нет для него номера телефона. Ее отец блокировал большинство способов общения, когда наша дочь была младенцем. Не могу сказать, что это не принесло облегчения — оно принесло. Я благодарен, что мне не приходится разговаривать с ним каждый день, и что мы больше не спорим, как раньше.
Хотя все равно грустно. Я подозреваю, что, хотя общение между нами намного более вежливое, чем четыре или пять лет назад, наша дочь все еще не входит в его приоритеты. Отчасти потому, что никто не является приоритетом, кроме него, а отчасти потому, что он считает, что делать что-то для нашей дочери в некотором роде эквивалентно тому, что делать для меня.
Я хотел бы получить ответы получше, и я знаю, что некоторые люди будут просто в ужасе. На одиноких мам оказывается большое давление, чтобы они сделали детей более доступными для их пап. Я считаю, что важно не отказывать моему ребенку от ее отца, поэтому я этого не делаю. Он может связаться с ним в любое время — и я уже много раз говорил ему об этом. Не то чтобы этот человек был глуп, у него не хватало технических навыков или он стеснялся общаться.
Мы говорим о человеке, который ведет целые романтические дела в сети. Когда мы встречались, мы часами болтали каждый день.
Итак, я не испытываю особой симпатии к мужчинам, которые не могут понять, как общаться со своими детьми в разгар вирусной пандемии. Такие мужчины снова и снова доказывают, что могут приложить усилия, когда речь идет о сексе или романтическом обожании.
Почему они не могут приложить больше усилий со своими детьми?
Каким-то образом я думаю, что наше общество подвело американских мужчин, ожидая, что они будут эмоционально некомпетентными. Это почти шутка, когда женщины делают мужчин бесполезными в своей жизни, проводя их через каждый маленький кусочек отцовства. Почему многим мужчинам, кажется, нужен стимул или даже принуждение, чтобы поступать правильно со стороны своих детей?
Я много думаю об этом, наряду с правильным ответом, и, кажется, единственный способ справиться с этим — это пройти. Прекратить оправдываться перед отцами и называть их «сложными людьми», как будто это каким-то образом помогает. Вместо этого мы должны быть честными в том, что общество позволяет отцам использовать эмоциональный круиз-контроль, который заставляет их думать, что они действительно переживают отцовство, когда это не так.
А наши дети?
Я говорю, что мы воспитываем их в сильных и независимых, свободных мыслителей, чья самооценка не зависит от отсутствующих или эмоционально отстающих мужчин. Это то, что я делаю со своей дочерью, и пока что это помогло ей пережить глобальную пандемию и увидеть своего отца в сети только дважды за семь месяцев.
Я уверен, что это поможет ей пережить все, что произойдет дальше.