1. В производстве адвоката В.Н. Романова находилось уголовное дело о преступлении, предусмотренном ч. 1 ст. 119 УК РФ — угроза убийством. По подозрению в совершении указанного общественно опасного деяния в порядке ст. 91 УПК РФ органом дознания одного из ОВД города Москвы был задержан гражданин, постоянно проживающий в одном из дальневосточных регионов России, и не имеющий временной регистрации на территории Московского региона.
Дознавателем был произведен допрос подозреваемого, после чего в районный суд по месту нахождения органа внутренних дел им было направлено ходатайство о заключении подзащитного под стражу. Ходатайство органа дознания, помимо сведений о месте жительства, было мотивировано тем, что подозреваемый не имеет постоянного места работы, источника доходов, а также тем, что в момент совершения преступления он находился в состоянии алкогольного опьянения.
В возражениях на ходатайство о заключении подзащитного под стражу адвокатом В.Н. Романовым было указано, что:
— его Доверитель имеет постоянную регистрацию на территории Российской Федерации и, в соответствии с гарантированным ему Конституцией РФ правом, может свободно передвигаться в пределах страны;
— источник дохода и постоянное место работы у подозреваемого имеется, однако в нарушение установленных Трудовым Кодексом РФ правил, работодатель, фактически допустив его к исполнению им своих трудовых обязанностей, не оформил с ним надлежащим образом трудовые отношения, а за ошибки и нарушение закона работодателем его подзащитный отвечать не может;
— утверждение же дознания о том, что подозреваемый в момент совершения преступления находился в состоянии алкогольного опьянения, приложенными к ходатайству материалами не подтверждено и базируется лишь на показания потерпевшего, который сам находился в состоянии алкогольного опьянения, что им и не отрицалось.
Рассмотрев заявленное дознавателем ходатайство, районный суд согласился с доводами стороны защиты и постановил в его удовлетворении отказать; задержание подзащитного дознавателем незамедлительно было отменено и в отношении подозреваемого была избрана мера пресечения в виде подписки о невыезде.
2. В производстве адвоката В.Н. Романова находилось уголовное дело о тяжком преступлении, в качестве меры наказания предусматривающего исключительно лишение свободы на срок от 4 до 10 лет. Подзащитный был задержан в качестве подозреваемого в порядке ст. 91 УПК РФ, допрошен и следователем Межрайонного следственного отдела Следственного Комитета РФ в районный суд по месту производства предварительного расследования было направлено ходатайство о заключении подозреваемого под стражу.
Адвокатом В.Н. Романовым суду были предоставлены письменные возражения с изложением аргументов, опровергающих доводы следственного органа, изложенные в ходатайстве, со ссылкой на нормы действующего законодательства и разъяснения Верховного Суда РФ, данными в соответствующем постановлении Пленума.
Районный суд, рассмотрев заявленное ходатайство, отклонил его по процессуальным основаниям. В отношении подозреваемого следователем было вынесено постановление, повлекшее его освобождение из-под стражи и избрана мера пресечения в виде подписки о невыезде.
3. В производстве адвоката В.Н. Романова находилось уголовное дело о преступлении средней тяжести, предусматривающем наказание в виде лишения свободы на срок до 5 лет.
Производство следственных действий по делу было закончено и сторона защиты приступила к ознакомлению со всеми материалами уголовного дела в порядке ст. 217 УПК РФ.
В этот период подзащитный почувствовал резкое ухудшение здоровья, процесс ознакомления с материалами уголовного дела затянулся, что следователем было расценено как воспрепятствование обвиняемым производству предварительного расследования, в связи с чем в районный суд им было направлено ходатайство об изменении в отношении обвиняемого меры пресечения в виде подписки о невыезде на заключение под стражу.
В судебном заседании адвокат В.Н. Романов против удовлетворения ходатайства следственного органа возражал, указывая на то обстоятельство, что основания для изменения ранее избранной в отношении подзащитного меры пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении не имеется, а потому ходатайство о заключении обвиняемого под стражу удовлетворено на данной стадии судом быть не может.
Рассмотрев ходатайство следователя, районный суд постановил: в удовлетворении ходатайства о заключении под стражу отказать. Постановление районного суда ни следователем, заявившим данное ходатайство, ни прокурором обжаловано не было.
Впервые залог как мера пресечения был введен в уголовно-процессуальное законодательство России в 1864 г. Устав уголовного судопроизводства Российской Империи считал его одной из самых строгих мер пресечения – сразу после заключения под стражу.
Норма ч. 1 ст. 106 УПК РФ гласит, что залог состоит во внесении или передаче подозреваемым, обвиняемым либо другим физическим или юридическим лицом на стадии предварительного расследования в орган, в производстве которого находится уголовное дело (а на стадии судебного производства – в суд), недвижимого и движимого имущества в виде денег, ценностей и допущенных к публичному обращению в России акций и облигаций в целях обеспечения явки подозреваемого (обвиняемого) к следователю, дознавателю или в суд, предупреждения совершения им новых преступлений, а также действий, препятствующих производству по делу.
Согласно ч. 3 данной статьи вид и размер залога определяются судом с учетом характера преступления, данных о личности подозреваемого (обвиняемого) и имущественного положения залогодателя. Предусмотрен также минимальный размер залога: для преступлений небольшой и средней тяжести – не менее 50 тыс. руб., а в случае тяжких и особо тяжких преступлений – не менее 500 тыс. руб.
В преамбуле Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2013 г. № 41 «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога» подчеркнуто, что в уголовно-процессуальном законодательстве РФ в соответствии со ст. 9 Международного пакта о гражданских и политических правах и ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод предусмотрено право каждого, кто лишен свободы или ограничен в ней в результате заключения под стражу или домашнего ареста, на применение залога или иной меры пресечения.
Для использования залога в уголовном процессе созданы необходимые законодательные предпосылки, а граждане, несмотря на известные экономические сложности, готовы изыскивать требуемые денежные средства, чтобы их родные до завершения суда находились дома.
К сожалению, судебная практика последних 10 лет превращает залог в «вымирающую» меру пресечения.
Рассмотрим динамику применения судами мер пресечения в виде залога, а также заключения под стражу и домашнего ареста согласно данным статистики Судебного департамента при Верховном Суде РФ.
| Год | Залог | Заключение под стражу | Домашний арест |
|---|---|---|---|
| Первое полугодие 2019 | 44 | 53 373 | 3529 |
| 2018 | 108 | 102 205 | 6329 |
| 2017 | 133 | 113 269 | 6442 |
| 2016 | 269 | 135 010 | 6857 |
| 2015 | 199 | 140 457 | 3133 |
| 2014 | 225 | 133 755 | 3333 |
| 2013 | 367 | 206 968 | 2683 |
| 2012 | 275 | 132 923 | — |
| 2011 | 113 | 136 850 | 1346 |
| 2010 | 629 | 148 689 | 668 |
| 2009 | 598 | 187 793 | 146 |
Как видим, в первой половине 2019 г. количество домашних арестов в 80 раз превысило залог. В 2009 г. все было наоборот – залогов насчитывалось в четыре раза больше, чем домашних арестов; на один залог суды применяли 314 заключений под стражу.
В дальнейшем использование залога носило колебательный характер, но с 2016 г. наметилось поступательное снижение: с 269 случаев в 2016 г., 133 – в 2017 г., 108 – в 2018 г. до 44 (первая половина 2019 г.).
За первое полугодие 2019 г. на один случай применения залога суды отвечали 1213 случаями заключения под стражу.
Чтобы понять, насколько это мизерное количество, достаточно разделить 44 на количество судов субъектов Федерации. Получается, что один областной (республиканский, краевой) суд со всеми районными судами избирал меру пресечения в виде залога 0,5 раза за полгода, или примерно один раз за год.
Учитывая такую грустную статистику, сторона защиты старается не предлагать суду данную альтернативу, ограничиваясь просьбой об избрании домашнего ареста, – как правило, без особенного оптимизма (на один домашний арест приходится 15 заключений под стражу).
Чем же можно объяснить стойкую «нелюбовь» судей к данной вполне действенной мере пресечения?
Правильный ответ дал еще в 2011 г. Дмитрий Медведев, который на тот момент был Президентом РФ: «Считаю, что это набор неких стереотипов, которые присутствуют в уголовной практике, когда судьи боятся применять альтернативные меры пресечения, полагая, что нужно действовать, исходя из прежних жестких консервативных правил. Но иногда это происходит и по вполне очевидным причинам: иногда гораздо проще получить нужные показания, чем если лицо, совершившее экономическое преступление, пребывает под домашним арестом».
Там же : «Здесь есть опасность сговоров, о чем предупреждают прокуроры и следственные работники, но весь мир пользуется такого рода мерами пресечения, и достаточно эффективно».
Действительно, в США залог считается одной из самых распространенных мер пресечения. В чистом виде он применяется редко, чаще в совокупности с домашним арестом, ограничениями определенных действий, поручительством и т.д.
Восьмая поправка к Конституции США гласит, что сумма залога не может быть неразумной и чрезмерной. Однако на практике назначаемый размер залога часто весьма высок, особенно когда задержанные подозреваются в совершении серьезных преступлений. Например, обвинявшийся в создании огромной «финансовой пирамиды» американский финансист Бернард Мэдофф на время следствия в 2009 г. был освобожден под залог в 10 млн долл. Экс-глава Международного валютного фонда Доминик Стросс-Кан в Нью-Йорке несколько лет назад был выпущен судом под залог в 1 млн долл.
Рекордсменом по сумме залога в США стал Радж Раджаратнам, менеджер группы Galleon и управляющий хеджевым фондом, арестованный по обвинению в использовании инсайдерской информации. Судья ему залог в 100 млн долл.
Представляет интерес относимое законодательство Великобритании.
Так, ст. 4 Закона Великобритании 1976 г. содержит ключевое положение: «Лицо имеет право на свободу, кроме случаев, прямо предусмотренных настоящим законом».
Это означает, что при решении вопроса о заключении под стражу правилом является освобождение лица под залог под определенными условиями или без таковых, заключение под стражу – исключение. В государстве действует презумпция применения института залога в конкретном уголовном деле, а в случае ее опровержения (невозможности избрания данной меры) – заключение под стражу.
Во Франции вместе с залогом могут устанавливаться различные ограничительные меры: подписка о невыезде, обязанность периодической явки в органы власти для регистрации, надзор за профессиональной деятельностью обвиняемого, запрещение контактов с определенными лицами (группами лиц) и др. В отношении каждого обвиняемого могут быть назначены как одна, так и несколько ограничительных мер.
Считаю, что залог может быть эффективнее иных мер пресечения, поскольку страх потерять большую сумму денег может оказаться сильнее, чем опасность содержания под стражей. Находясь под такой угрозой, обвиняемые вынуждены соблюдать процессуальные обязанности.
Хотя в открытом доступе нет статистики нарушения обвиняемыми меры пресечения в виде залога, мне представляется, что такие факты единичны и, если это все-таки случается, ничто не мешает избрать более суровую меру пресечения, обратив одновременно сумму залога в доход государства.
Для пущей убедительности по тяжким и некоторым категориям особо тяжких преступлений можно одновременно использовать не только залог, но и запрет определенных действий (ст. 105.1 УПК РФ) или домашний арест (ст. 107 УПК РФ), чтобы следователь не переживал, что обвиняемый может «скрыться… продолжить… угрожать…».
Но следователь к такому выбору, скорее всего, не стремится, потому что именно в тяжелых условиях следственного изолятора – тем более когда неторопливое досудебное производство ведется месяцами или даже годами – появляется хорошая возможность «дождаться» признательных показаний.
Обвинительные устремления правоохранителей вполне понятны, но не ясно, почему суд должен им в этом потворствовать.
В связи с этим, думается, настало время реального возрождения залога как меры пресечения, иначе при нынешней динамике скоро забудется, что УПК РФ содержит столь важную и гуманную норму. То же самое относится и к использованию меры пресечения в виде домашнего ареста.
Для кардинального изменения практики необходим единственный «циркуляр» из Верховного Суда РФ, чтобы альтернативные меры пресечения обрели «вторую жизнь».
Уверен, что интересы предварительного следствия не пострадают, если часть наших сограждан в досудебный период будут находиться со своими семьями в нормальных человеческих условиях. Это и будет способствовать реализации важного принципа уголовного судопроизводства – уважения чести и достоинства личности!
Мера пресечения в виде заключения под стражу
Право на свободу — одно из основополагающих прав человека. Ограничение данного права допускается только в установленном законом порядке.
Самой строгой мерой пресечения, ограничивающей свободу, является заключение под стражу. Порядок и сроки заключения под стражу установлены Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации.
На основании ст. 108 УПК РФ заключение под стражу в качестве меры пресечения применяется по судебному решению в тех случаях, когда применение иной, более мягкой меры пресечения, невозможно.
По общему правилу названная мера пресечения может быть избрана в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений, за которые уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше трех лет.
В исключительных случаях данная мера может быть применена и в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления, за которое предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок до трех лет, если лицо не имеет постоянного места жительства на территории Российской Федерации, его личность не установлена, им нарушена ранее избранная мера пресечения либо он скрылся от органов расследования и суда.
Также законом установлены определенные ограничения для избрания меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении лиц, обвиняемых в совершении преступлений в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности (ч. 1.1. ст. 108 УПК РФ).
Что касается несовершеннолетних, заключение под стражу в качестве меры пресечения может быть применено к тем из них, кто обвиняется в совершении тяжких или особо тяжких преступлений. С учетом конкретных обстоятельств и данных о личности, как единственно возможная эта мера пресечения может быть избрана несовершеннолетнему подозреваемому или обвиняемому по преступлению средней тяжести.
При необходимости избрания меры пресечения в виде заключения под стражу следователь с согласия руководителя следственного органа, а дознаватель с согласия прокурора возбуждают перед судом соответствующее ходатайство.
Указанное ходатайство рассматривается единолично судьей в течении 8 часов после поступления в суд.
Судебное заседание проводится с обязательным участием подозреваемого или обвиняемого, прокурора, защитника, если он участвует в деле.
Кроме того, при рассмотрении вопроса о данной мере пресечения вправе участвовать потерпевший, законный представитель несовершеннолетнего, следователь или дознаватель.
Суд разъясняет явившимся в судебное заседание их права и обязанности. Затем прокурор или лицо, возбудившее ходатайство, обосновывают его. Прибывшие лица также дают пояснения.
По итогам рассмотрения ходатайства суд принимает решение об его удовлетворении и выносит постановление об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу или отказывает в удовлетворении ходатайства, что также сопровождается вынесением соответствующего постановления.
Предусмотрена и возможность отложения судебного заседания для предоставления дополнительных доказательств обоснованности или необоснованности избрания меры пресечения в виде заключения под стражу по просьбе одной из сторон.
Если суд посчитает возможным удовлетворить заявленное ходатайство, он продлевает срок задержания лица на срок не более 72 часов. После чего с учетом поступивших дополнительных материалов принимает решение по существу.
При отказе в удовлетворении ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу судья вправе избрать подозреваемому или обвиняемому меру пресечения в виде залога или домашнего ареста.
Постановление суда может быть обжаловано в апелляционном порядке в течение 3 суток со дня его вынесения.
Комментарии к ст. 110 УПК РФ
1. Основаниями отмены меры пресечения являются:
1) признание незаконным или необоснованным первоначального решения об избрании меры пресечения;
2) отпадение необходимости в ее применении;
3) отпадение общих условий для применения меры пресечения. Мера пресечения отменяется при:
— прекращении уголовного дела и уголовного преследования конкретного лица (ст. ст. 213, 239 УПК);
— постановлении оправдательного приговора или приговора, не связанного с назначением наказания (ст. ст. 306, 311 УПК);
— обращении обвинительного приговора к исполнению (ч. 4 ст. 390, ст. 393 УПК);
— приостановлении уголовного дела (кроме меры пресечения в отношении скрывшегося обвиняемого). См. коммент. к ст. ст. 210, 238;
— наличии оснований для прекращения дела по нереабилитирующим основаниям (о них см. коммент. к ст. 212), когда обвиняемый возражает против прекращения дела и производство по нему продолжается (Определение КС РФ от 21 декабря 2000 г. N 296-О);
4) отпадение специальных условий для применения конкретных мер пресечения:
— истечение 10- или 30-суточного срока применения меры пресечения в отношении подозреваемого, когда ему не было предъявлено обвинение (ст. 100 УПК);
— отказ обвиняемого, поручителей, залогодателей от своих обязательств при применении психолого-принудительных мер пресечения (ст. ст. 102 — 106);
— прекращение статуса военнослужащего при наблюдении командования воинской части (ст. 104);
— достижение совершеннолетия при присмотре за несовершеннолетним обвиняемым (ст. 105);
— истечение срока содержания под стражей (и, как представляется, под домашним арестом — см. коммент. к ст. ст. 107, 109);
— превышение времени содержания под стражей (домашним арестом, в медицинском или психиатрическом стационаре), срока реально возможного наказания (ст. 109).
2. Мера пресечения изменяется на более строгую при появлении дополнительных обстоятельств, более точно устанавливающих: а) возможность совершения обвиняемым (подозреваемым) процессуального нарушения; б) неспособность прежней меры пресечения обеспечить надлежащее поведение обвиняемого или подозреваемого (ст. ст. 97, 99 УПК) или для необходимости исполнения приговора, когда реально возможное наказание существенно отягощается (предъявление более тяжкого обвинения, вынесение приговора с назначением наказания в виде реального лишения свободы на длительный срок).
3. Решение об отмене или изменении меры пресечения оформляется мотивированным постановлением дознавателя (начальника подразделения дознания), следователя (руководителя СО), судьи или определением суда по делам, находящимся в их производстве, а также прокурором. Прокурор отменяет меру пресечения в виде содержания под стражей в связи с истечением его срока по делу, поступившему с обвинительным заключением (ч. 2 ст. 221); отменяет любую меру пресечения, когда прекращает уголовное дело, поступившее с обвинительным актом (п. 3 ч. 1 ст. 226). Прокурор также уполномочен отменить незаконное постановление дознавателя об избрании меры пресечения (п. 6 ч. 2 ст. 37) и требовать от следственных органов устранения нарушений законодательства об избрании и применении меры пресечения (п. 3 ч. 2 ст. 37).
4. Не требуется согласие руководителя СО или прокурора для отмены меры пресечения в связи с отпадением общих или специальных оснований для ее применения.
Адвокат Коллегии адвокатов г. Москвы «Ошеров, Онисковец и Партнеры» Бадыло Юлия
Понятие «обоснованное подозрение» отсутствует в действующем уголовно-процессуальном кодексе. Пробел в понимании данного термина должен восполняться правовыми позициями Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ и правоприменительной практикой.
Конституционный Суд РФ в Определении от 19.06.2007 №592-О-О называет необходимым элементом законного задержания или заключения под стражу лица наличие у компетентных органов обоснованного подозрения в совершении преступления.
В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 29.10.2009 № 22 «О практике применения судами мер пресечения в виде заключения под стражу, залога и домашнего ареста», декларируется следующая позиция «… суду следует дать оценку обоснованности выдвинутого против лица подозрения… а также убедиться в достаточности данных об имевшем место событии преступления и о причастности к нему подозреваемого. Однако суд не вправе входить в обсуждение вопроса о виновности лица в инкриминируемом преступлении».
Три года спустя Верховный Суд РФ вновь вернулся к этому вопросу, по смелому предположению автора, в связи с тем, что обобщение судебной практики показало формальность подхода судов к обоснованию подозрения.
Так, в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 24.05.16 №23 даны следующие рекомендации нижестоящим судам:
1. проверка обоснованности подозрения в причастности лица к совершенному преступлению не может сводиться к формальной ссылке суда на наличие у органов предварительного расследования достаточных данных о том, что лицо причастно к совершенному преступлению.
2. при рассмотрении ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу судья обязан проверить:
— содержит ли ходатайство и приобщенные к нему материалы конкретные сведения, указывающие на причастность к совершенному преступлению именно этого лица;
— дать этим сведениям оценку в своем решении.
Оставление судьей без проверки и оценки обоснованности подозрения в причастности лица к совершенному преступлению должно расцениваться в качестве существенного нарушения уголовно-процессуального закона (ч. 4 ст. 7 УПК РФ), влекущего отмену постановления об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу.
Кром того, ч. 1 ст.91 УПК РФ определяет, какие сведения необходимы суду, чтобы прийти к выводу об обоснованности подозрения. По нашему мнению, указанный перечень не является исчерпывающим, и суду могут быть представлены также иные данные, которые подтверждали бы в каждом конкретном случае обоснованность такого подозрения.
На практике можно столкнуться с ситуацией, когда сторона защиты при избрании или продлении срока содержания под стражей, задает справедливый вопрос стороне обвинения о том, какие именно доказательства подтверждают причастность лица к данному преступлению, и получает максимально короткий и формальный ответ: «Весь материал, представленный в суд, и есть подтверждение».
На мой взгляд, в подобных случаях стороне защиты следует занимать более активную позицию при рассмотрении ходатайств о заключении и продлении срока содержания под стражей, и подвергать скрупулезному анализу доказательства, приведённые следствием, для демонстрации Суду формальности обоснованности подозрения.
Активная позиция адвоката обратившего внимание суда апелляционной инстанции на то, что проверка обоснованности подозрения в причастности лица к совершенному преступлению не может сводиться к формальной ссылке суда на наличие у органов предварительного расследования достаточных данных, указывающих на такую причастность, способствует принятию судами отмене незаконных постановлений о заключении лица под стражу.
А) Так, например, Верховный суд Республики Дагестан пришел к следующему выводу: «установлено, что в материалах, представленных органом предварительного расследования, отсутствуют данные, подтверждающие обоснованность подозрения, выдвинутого в отношении ***, отсутствует заявление о совершенном *** преступлении, показания свидетелей или потерпевших, указывающие на факт совершения подозреваемым преступления.» (Апелляционное постановление Верховного суда Республики Дагестанпо делу №22К-1092/2016 от 02.06.2016).
Б) Также, например, Кировский районный суд г. Томска избрал в отношении *** меру пресечения в виде заключения под стражу. При этом суд формально сослался на наличие в материалах дела достаточных данных для осуществления уголовного преследования в отношении ***, не проверив наличие конкретных сведений, указывающих на его причастность к совершению преступления. По данной причине Томский областной суд это судебное решение отменил, освободив обвиняемого из-под стражи (Апелляционное постановление Томского областного суда по делу № 22–351/2018 от 15.02.2018).
В) Еще одним примером можно назвать позицию, изложенную в апелляционном постановлении Московского городского суда, согласно которой по смыслу уголовно-процессуального закона необходимым условием применения любой меры пресечения является обоснованное подозрение лица в причастности его к преступлению. Придя к выводу о необходимости избрания меры пресечения в виде запрета определенных действий суд первой инстанции не проверил и не высказал никакого суждения о причастности *** к совершению преступления». Московский городской суд вернул данный материал на новое рассмотрение. (Апелляционное постановление Московского городского суда по делу № 10-12165/18 от 12.07.2018).
При этом, вышеуказанное решение суда, по мнению автора, является неоднозначным, так как если следствием не доказана обоснованность подозрения – это является основанием для отмены любой меры пресечения, без предоставления «еще одного шанса» следствию собрать необходимые доказательства для повторного ее избрания.
Также необходимо обратить внимание суда на то, что при каждом последующем продлении лицу срока заключения под стражей необходимо требовать от органа предварительного следствия значительно большего объема доказательств о причастности лица к инкриминируемому ему деянию.
А), Так, например, в постановлении Октябрьского районного суда г. Краснодара о продлении меры пресечения в отношении *** указано лишь на то, что суд считает ходатайство следователя обоснованным. При этом, Краснодарский краевой суд указал в апелляционном постановлении на недостаточность такой мотивировки решения о продлении срока содержания под стражей. Судом первой инстанции не приведены в постановлении результаты исследования в судебном заседании конкретных обстоятельств, обосновывающих продление срока меры пресечения в виде заключения под стражу, не исследованы наличие доказательств, подтверждающих обоснованное подозрение ***, а также не дана оценка судом этим обстоятельствам и доказательствам с изложением мотивов принятого решения. (Апелляционное постановление Краснадарского краевого суда дело № 22-7589/2019 от 29.10.2019)
В настоящее время представляется недостаточно освещенным и проработанным понятие «обоснованность подозрения» как в теории уголовного процесса, так и в судебной практике. Суды зачастую достаточно формально оценивают обоснованность подозрения, случаи практики приведенных выше также подтверждают, формальность оценки обозначенного понятия судами первой инстанции. Суды иногда и вовсе забывают проверить обоснованность подозрения и создают впечатление, что оценивают материалы продления просто по количеству листов.
Поэтому представляется необходимым обратиться к практике Европейского суда по правам человека, где подтверждение «обоснованности подозрения» отнесена к обязательному элементу для законного избрания и продлению меры пресечения в виде заключения под стражу.
Так, в пп. «с» п.1 ст. 5 Конвенции закреплено, что арест возможен только при наличии обоснованного подозрения в совершении правонарушения. Данное правило является гарантией, что произвольное лишение прав человека без законных на то оснований невозможно.
Кроме того, в своем Решении по делу Фокса, Кэмпбелл и Хартли против Соединённого Королевства Европейский суд в п.32-34 констатировал следующее: «обоснованное подозрение» предполагает наличие фактов или информации, которые убеждают объективного наблюдателя, что, возможно, соответствующее лицо совершило правонарушение. Однако то, что может считаться «обоснованным», должно определяться с учетом всех обстоятельств».
Интересным представляется закрепленное в данном постановлении право суда определять обоснованность с учетом всех обстоятельств. В практике Европейского суда известны случаи, когда наблюдается снижение минимально допустимого порога обоснованности подозрения (на такую возможность суд указывал и вышеуказанном решении), например в преступлении террористической направленности. В п.51 Дела Мюррей против Соединённого Королевства указано: «Террористические преступления попадают в особую категорию. Из-за существующего риска человеческих жертв и страданий полиция обязана действовать самым срочным образом по получении любой информации, включая информацию из секретных источников. Кроме того, возможно, что полиции часто приходится арестовывать подозреваемого террориста на основании информации, которая является надежной, но не может быть раскрыта подозреваемому или представлена в суде в подтверждение обвинения без создания угрозы для источника информации. От государств — участников нельзя требовать доказательств обоснованности подозрения, оправдывающего арест подозреваемого террориста, путем раскрытия конфиденциальных источников обвинительной информации или даже фактов, указывающих на такие источники или конкретные личности.
Тем не менее, Суд должен иметь возможность установить, соблюдено ли существо гарантии статьи 5 п. 1 «c». Отсюда следует, что государство — ответчик обязано представить по крайней мере некоторые факты или информацию, которые могли бы убедить Суд в том, что данное лицо обоснованно подозревается в совершении предполагаемого преступления. Это тем более необходимо, когда, как в данном случае, национальный закон устанавливает более низкий порог обоснованности подозрения, говоря лишь о добросовестном подозрении».
На основании изложенного мы можем сделать вывод, что в преступлениях террористической направленности достаточно добросовестного подозрения, которое является лишь элементом, можно даже сказать, звеном более широкого понятия – обоснованного подозрения.
Однако по общему правилу минимальный порог доказывания обоснованности подозрения с каждым продлением срока содержания под стражей должен становиться все выше и выше. В своих постановлениях Европейский суд не раз обращал внимание, что существуют разные минимальные пороги доказывания обоснованности подозрения при заключении лица под стражу и при продлении срока содержания под стражей:
«Существование обоснованного подозрения в том, что задержанное лицо совершило преступление, является (sine qua non) необходимым условием для признания законности продления срока содержания под стражей, но по прошествии времени этого становится недостаточно, и Суд должен в этом случае установить, существовали ли иные основания для лишения свободы, указанные судебными органами. Когда такие основания являются «обоснованными» и «достаточными», Суд также должен убедиться в том, что национальные органы проявили «особую тщательность» при проведении разбирательств» (п. 90 Постановления от 13 ноября 2012 года по делу Королева против Российской Федерации).
«По прошествии времени первоначальные причины для заключения под стражу становятся все менее и менее существенными, и суды должны исходить из «существенных» и «достаточных» оснований для длительного лишения свободы» (п. 54 постановления от 10 февраля 2011 года по делу Пелевин против Российской Федерации).
Для того чтобы нахождение лица под стражей в течение всего периода, на который применена данная мера пресечения, было законным и обоснованным, обоснованность подозрения должна сохраняться в течение всего этого времени (п. 90 постановления от 22.05.14 по делу Ильгар Маммадов против Азербайджана»).
Представляется необходимым, чтобы Российская судебная практика начала неукоснительно соблюдаться правило: чем дольше срок содержания лица под стражей, тем меньше оно может быть оправдано.
Вывод:
- Обоснованное подозрение — это совокупность фактов, на основании которых при изучении представленного для избрания меры пресечения в виде заключения под стражу материала, реально существует возможность сделать вывод о том, что лицо, о котором идет речь, могло совершить инкриминируемое преступление;
- Обоснованность подозрения должна являться предметом исследования Судов при избрании меры пресечения и при каждом продлении срока такой меры.